Правда, я заметила, что она ответила чуть более поспешно, чем того требовали правила.
— Ну конечно, милорд. Если хотите, я запишу вас на кадриль. Или вы предпочитаете вальс?
— А нельзя ли и кадриль, и вальс? — спросил лорд Уинтердейл.
Мисс Стэнхоуп с плохо скрываемым удовольствием согласилась оставить ему оба эти танца.
— А на балу будут танцевать вальс? — удивленно спросила я. У нас в провинции вальс не танцевали, и я не знала ни одного па.
— Ну вам-то не придется его танцевать, мисс Ньюбери, — снисходительно проинформировала меня мисс Стэнхоуп. — Вы не будете танцевать, пока не получите разрешения одной из патронесс «Олмэкса».
«Олмэкс» был единственный в своем роде лондонский клуб, более известный под названием «ярмарка невест», и даже провинциалка вроде меня не могла не знать, как это важно — посещать балы в «Олмэксе».
— А что, если я не получу одобрения патронесс? — с тревогой спросила я.
— Если вы не получите их разрешения, то вам не дадут билет на бал в «Олмэкс», а если у вас не будет этого билета, то вас не пригласят ни на какие другие балы в лучших домах Лондона, — ответила мисс Стэнхоуп. — Короче говоря, вы будете вынуждены посещать второсортные сборища. — Она глянула на меня сверху вниз. — Боюсь, патронессам очень трудно угодить. Им не нравится, когда молодые девушки отступают в своем поведении от общепринятых правил.
Я поняла, что это камешек в мой огород — намек на то, что я не ношу траура по отцу.
— Полагаю, моя тетушка уже переговорила с леди Джерси и графиней Ливен по поводу билетов для моих кузины и подопечной, — холодно заметил лорд Уинтердейл. — Не думаю, что у них будут какие-либо проблемы.
Мисс Стэнхоуп с трудом скрыла досаду при этом известии, а я — облегчение.
Очевидно, лорд Уинтердейл был прав, когда говорил об огромном влиянии своей тетушки на общественное мнение.
И еще я подумала: когда он успел переговорить об этом с леди Уинтердейл? Он вечно пропадает в своем клубе.
— Вам нравится Лондон, мисс Ньюбери? — спросил меня мистер Стэнхоуп.
Я рассмеялась:
— Я была только на Бонд-стрит, но мне очень понравилось то, что я видела.
Холодные зеленые глаза мисс Стэнхоуп остановились на моем сером костюме.
— Надеюсь, этот наряд вы купили не на Бонд-стрит?
Мисс Стэнхоуп начала меня порядком раздражать, но я усилием воли обуздала свой нрав и вежливо ответила:
— Моя новая амазонка еще не готова — на мне сейчас старый костюм.
В разговор снова вмешался лорд Уинтердейл:
— Позвольте вам заметить, мисс Стэнхоуп: лишь только мисс Ньюбери садится в седло, никто уже не замечает, какой на ней костюм. — Он с улыбкой обернулся ко мне. — Мисс Ньюбери держится в седле лучше всех известных мне женщин.
И вот второй раз за этот день угрюмое выражение исчезло с его лица, и я увидела, как он на самом деле молод. Мне даже почудился намек на нежность, который, впрочем, тут же растаял как дым.
Минуту спустя мы расстались со Стэнхоупами, и хотя по пути многие приветствовали лорда Уинтердейла, он больше ни разу не остановился.
Глава 6
Когда я проснулась на следующее утро, за окном шел дождь. На сегодня был назначен бал, и дождь оказался очень некстати, поскольку я знала почти наверняка, что леди Уинтердейл сочтет эту выходку погоды личным оскорблением. Когда я спустилась к завтраку, то поняла, что мои опасения подтвердились.
— В дождь улицы Лондона становятся нестерпимо грязными, — ворчала она, сидя напротив молчаливой Кэтрин. Лорд Уинтердейл, как обычно, отсутствовал за столом.
— К счастью, вряд ли кто из приглашенных собирается прийти пешком, — продолжала леди Уинтердейл, расправляясь с ветчиной и холодной дичью, — Надо проверить, хватит ли у лакеев зонтиков, чтобы проводить наших гостей от экипажей до парадного входа. Как бы то ни было, этот дождь — досадная помеха. Я просто вне себя!
Я взяла с буфета блюдо с яичницей и чашку кофе. Полутемную столовую освещали несколько свечей на столе и на буфете. Огромную хрустальную люстру зажигали только по вечерам во время обеда.
— Возможно, к вечеру дождь прекратится, мэм, — заметила я.
— Надеюсь, — величественно согласилась со мной леди Уинтердейл. — А теперь, Кэтрин, отправляйся мыть волосы. Я пришлю Мелтон — она тебе поможет. И непременно постарайся вздремнуть сегодня днем — ты должна выглядеть на балу свежей и отдохнувшей. Джентльменам вряд ли понравится девушка с полусонными глазами. Обед начнется в полседьмого, а бал — в девять, и вы, девочки, ляжете в постель не раньше двух часов ночи.
Я решила, что это просто замечательно — наши танцы в провинции заканчивались уже в одиннадцать вечера.
— Мама, а Джорджи тоже надо вымыть волосы? — спросила Кэтрин.
Леди Уинтердейл бросила на меня суровый взгляд.
— Боюсь, Джорджиана, я не смогу прислать к тебе мою горничную — она будет занята с Кэтрин. Если хочешь тоже вымыть волосы, попроси кого-нибудь из служанок.
— Бетти непременно поможет мне, миледи, — весело сказала я. Бетти — это одна из горничных, которые прибирались в комнатах. Она всегда прислуживала мне, если я ее о том просила.
Леди Уинтердейл поджала губы и кивнула.
— Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь сегодня, леди Уинтердейл? — спросила я. По всей видимости, леди Уинтердейл задумала нечто грандиозное соответственно своему положению в обществе, и поскольку подготовка бала ложилась полностью на ее плечи, я не могла не предложить ей свою помощь. До сих пор нам с Кэтрин было дозволено лишь написать приглашения, и ничего больше.
— Твоя помощь, Джорджиана, заключается в том, чтобы мне не мешать, — мрачно отрезала леди Уинтердейл.
Мы с Кэтрин переглянулись и опустили глаза в тарелку.
— Да, мэм, — покорно промолвила я и принялась за яичницу.
После завтрака Бетти принесла таз с теплой водой, и мы вымыли мне волосы. Сполоснув их в четвертый раз чистой водой, Бетти объявила, что мыла на них не осталось, и я, обернув голову полотенцем, принялась старательно их вытирать. Затем накинула на плечи сухое полотенце и расчесала волосы. Оставалось только ждать, пока они высохнут.
Я зашла в комнату Кэтрин и застала ее за тем же занятием вместе с Мелтон, горничной леди Уинтердейл. Мел-тон была из привилегированных служанок, а потому ужасно задирала нос. Она поначалу вела себя со мной крайне высокомерно. Но я, конечно же, не собиралась терпеть такое обращение, и дело дошло до словесных перепалок. После этого мы с Мелтон заключили негласное соглашение: мы по- прежнему терпеть не могли друг друга, но внешне сохраняли ледяную вежливость.
Я уселась в кресло в ожидании, пока Кэтрин сполоснет волосы, которые в отличие от моих вились колечками. Я подумала, что ей бы очень пошла модная короткая прическа. Но леди Уинтердейл заставляла ее укладывать локоны над ушами. На мой взгляд, такая прическа невыгодно выделяла ее худощавое лицо и отвлекала внимание от того, что было в ней самым привлекательным — ее прекрасных глаз.
Кэтрин и сама не прочь была подрезать волосы — главным образом потому, что тогда с ними было бы меньше возни. Но к сожалению, в этом, как и во многом другом, она не смела перечить матери.
Как только Кэтрин освободилась, я предложила ей:
— Почему бы нам не пойти в зеленую гостиную? Пока волосы сохнут, ты бы поиграла для меня на фортепиано.
Девушка просияла:
— О, Джорджи, это было бы чудесно! — И тут же поникла:
— Но мама велела мне поспать.
