Майор ловким движением выбил затвор, поднес его к носу, скривился и снова рявкнул:
– Нет, ну черт знает что! Ты старший этого свинарника?
Сидевший у стола испуганно кивнул головой и плаксиво затараторил:
– Дак ведь караул уже две недели не меняли. Обещалися на неделю, а вот уже как две недели…
Майор взревел:
– Чего ты тут лопочешь?!
Тот мгновенно умолк. Какое-то время в домике было тихо. Майор вздохнул:
– Ладно, со сменой я разберусь… – Быстро вытащив из внутреннего кармана лист бумаги, он развернул его и ткнул под нос начальнику караула, продолжая сверлить его недовольным взглядом: – Этот у тебя сидит? Барон Конгельм? Давай его сюда, и быстро.
Не успел начальник, скосив глаза, заметить наличие штампа и печати на каком-то тексте, как здоровенная, будто лопата, ладонь исчезла из-под его носа, а ее обладатель снова поморщился и угрожающе произнес:
– Будь у меня время дождаться соратника коменданта…
Начальник караула быстро смекнул, что ему совсем не резон задерживать строгого гостя до приезда коменданта, и тут же развил бурную деятельность. Двое сменных, неподвижно сидевшие в углу, были мгновенно отмобилизованы на поиски требуемого лица, а сам начальник, под предлогом срочного дела, тихо выскользнул и рысцой подлетел к постовому:
– Это кто такие?
Тот, мгновенно оценив взъерошенный вид своего начальника и то, с какой скоростью сменные понеслись выполнять поручение, цокнул языком, заведя глаза вверх:
– Те самые.
Начальник охнул:
– Особый комитет. Ну дела… – Он со всхлипом вздохнул. – И надо ж случиться такому, один разок придремал – и на тебе.
Часовой, который каждую ночь в свою смену дрых вместе с начальником, сочувственно покачал головой:
– Можа, обойдется?
– Иде там, – уныло махнул рукой начальник и, заметив, что сменные уже возвращаются от бараков, волоча за собой какого-то помятого типа, для резвости подгоняя его прикладами, рысцой порскнул в сторону домика.
Спустя десять минут, когда барон Конгельм, ошалевший от скорости, с которой все произошло, и не меньше от чистого утреннего воздуха, уже трясся на заднем сиденье фыркающего «ролкса», боясь рассердить своих грозных конвоиров даже неосторожно брошенным взглядом и гадая, чем грозит ему этот неожиданный поворот судьбы, майор повернулся к нему и с усмешкой спросил:
– Неужели не узнаете, барон? Я ведь не так давно гостил в вашем доме. Правда, в то время я мог передвигаться исключительно в горизонтальном положении.
Барон, икнув от неожиданности, прохрипел:
– О мой бог, князь, – и осел на подушки сиденья. Однако, как оказалось, на этом радостные сюрпризы не кончились. Когда через полчаса барона, у которого от переживаний отнялись ноги, втащили через черный ход в небольшой особнячок, расположенный на зажиточной купеческой окраине, навстречу ему, взволнованно раскинув руки и трясясь слегка уменьшившимся, но еще достаточно заметным брюшком, метнулся профессор Пантюше:
– Бог мой, барон, что они с вами сделали?!
В полдень, чисто вымытый, побритый и плотно отобедавший барон сидел, покойно развалившись, на диване в гостиной купца первой гильдии Плашни. Профессор осмотрев барона, дав ему успокоительное и пообещав пренепременно навестить его вечером, уехал по своим медицинским делам. А рядом с бароном примостился у камина купец, занимавшийся тем, что радостно вываливал на голову барона последние новости. Он не уставал благодарить бога с того самого часа, как выяснилось, что десять вооруженных людей, появившиеся однажды вечером на пороге его добротного двухэтажного дома, оказались не бандой мародеров – из тех, что шныряют по улицам, шаря вокруг недобрым взглядом, а потом заявляются в частные дома с командой вооруженных «народных патрульных» и конфискуют дома и все добро, нажитое несколькими поколениями, выгоняя хозяев на улицу, а добрыми знакомыми и даже товарищами господина Кройфа. А уж когда заявился и сам господин барон, в свое время познакомивший его с этим самым господином Кройфом, восторгам купца не было предела. Слава богу, у него еще с прежних времен было припасено кое-что в погребе, так что дорогих гостей можно было встретить по-старинному, как принято. А уж после этого можно и у камина посидеть, поболтать о прежних добрых временах.
Спустя полчаса, когда барон уже несколько притомился, слушая болтовню господина Плашни, в гостиную вошел князь:
– Ну-с, господа, прошу простить, что прерываю вашу славную беседу, однако, как мне кажется, вы, барон, уже успели догадаться, по какой причине мы извлекли вас из Тащевских бараков.
Барон Конгельм согласно наклонил голову:
– Да-с, ваше сиятельство. Не сомневаюсь, вас волнует судьба нашего бывшего суверена. При последней встрече с вашим сотоварищем, уважаемым господином Кройфом, мы приняли на себя некие обязательства, но, увы к сожалению, обстоятельства оказались сильнее нас. Мне нечем вас порадовать. Мы так и не установили, где находится поезд государя. Да и, честно говоря, я сильно сомневаюсь, что нам как-то удастся это разузнать в настоящее время.
Князь кивнул:
– И все же, расскажите, что вам известно.
– Мы установили, что к исходу зимы суверен успел добраться до Терпонеса, а там был задержан по решению местного Комитета действия. Далее его следы теряются. Нам удалось найти намеки как на то, что его отправили куда-то на юг, так и на то, что его поезд проследовал куда-то в сторону Рудного хребта, а далее… неизвестность.
Князь хмуро кивнул головой:
– Ну что ж, негусто, и все же я должен поблагодарить вас. Об остальном мы позаботимся сами. – Он на несколько мгновений задумался, потом повернулся к купцу: – Господин Плашня, вы не могли бы мне помочь вот с каким делом…
Купец с готовностью подался вперед:
– Всенепременнейше, ваше сиятельство.
– Во-первых, мне срочно нужен вывесочник, а во-вторых, прошу разрешения немного переоборудовать пару комнат в вашем доме, и вот для чего…
Закончив объяснение и получив жаркое согласие купца, князь попрощался и, поднявшись, направился к двери. В этот момент барон, будто очнувшись, вскочил на ноги и взволнованно заговорил:
– Ваше сиятельство, как я понял, у вас каким-то образом появились связи в этих комитетах. Иначе я не могу себе представить, как вы смогли получить мандат на мое освобождение. – Он запнулся, в голосе зазвучали просительные нотки: – Вы не могли бы посодействовать в вызволении из Тащевских бараков моего родственника? Господа Кройф и Юри с ним тоже хорошо знакомы. И он принял большое участие в вашей судьбе. Это полковник Эксгольм.
Князь, уже достигнувший двери, задержался на пороге и повернулся. Несколько мгновений он молча смотрел на барона, потом покачал головой:
– К моему великому сожалению, господин барон, буду вынужден отказать вам в этой просьбе. У меня нет никаких особых связей в комитетах, а что касается мандата… – Он сунул руку в карман и, вытащив оттуда сложенный лист, протянул его барону. – Вас выдали мне по этому документу.
Барон недоуменно уставился на бумагу, гласившую, что «…податель сего мандата имеет право на получение дополнительного продовольственного пайка», потом поднял на князя изумленный взгляд. Тот спокойно спрятал бумагу:
– Но главное не в этом. Просто сейчас я ни на что не могу отвлекаться. Во всяком случае, до тех пор, пока не сделаю главного. – Он мгновение помолчал и добавил:
– Дело в том, что сейчас наличествуют все признаки того, что я могу опоздать.
