революционные солдаты, истекая кровью, сдерживают наступление злобных прихвостней бесноватого генерала. Я обращаюсь ко всем – к тем, кто может носить оружие, и к тем, кто по каким-то причинам уже этого не может, – нам нужны добровольцы. Комитет действия проводит мобилизацию на фронт и на строительство оборонительных сооружений. Если вам дорого дело революции – вступайте в ряды Гвардии вооруженной защиты свободы!
Он замолчал. Башня броневика под его ногами медленно качнула пулеметным стволом, как бы намекая, что будет с теми, кому дело революции окажется недостаточно дорого.
Несколько мгновений над площадью висела мертвая тишина, потом где-то в середине наметилось шевеление. Какие-то люди проталкивались к броневику. Профессор прошептал на ухо майору:
– Неужели найдутся такие сумасшедшие?
Тот ответил шепотом:
– И немало. Ведь лучше быть пока еще живым добровольцем, чем мертвым «предателем дела революции».
Откуда-то сбоку, возбужденно блестя глазами, вывернулся ротмистр:
– Будем прорываться, ваша светлость?
Профессор оторопел. О чем говорит этот сумасшедший? Прорываться сквозь ряды солдат? На пулеметы броневиков? И вдруг ему бросилось в глаза, что и все остальные члены команды князя смотрят на своего командира такими же глазами. Вернее, почти все. Исключение составлял молодой человек, которого профессор помнил как спутника князя еще по поместью господина Максина. Хотя и в его повадке чувствовалось напряжение. Создавалось впечатление, что эти люди знали о князе что-то такое, что позволяло им рассчитывать на побег. Князь медленно покачал головой:
– Нет.
В это мгновение шевеление наконец достигло края толпы, та расступилась и извергла из своих недр четырех человек в одежде мастеровых.
– Эй, соратник, записывай нас в гвардейцы.
Не прошло и нескольких минут, как к одному из броневиков, на подножке которого присел какой-то толстый тип в короткой кожаной тужурке, уполномоченный записывать добровольцев, уже выстроилась длинная очередь. Площадь тихо гудела. Князь, все это время молча стоявший на месте и напряженно о чем-то размышлявший, вдруг вскинул голову, многозначительно переглянулся с господином Юри и бросил через плечо:
– Пошли.
По-видимому, офицеры уже привыкли к подобным командам и молча двинулись вслед за князем, но профессор не удержался:
– Куда?
Однако его неуместный вопрос остался без ответа. Они прошли прямо к голове очереди, и никто не посмел им перечить. Когда единственный стоявший перед ними «доброволец», превратившись в «гвардейца», с кислой гримасой отошел в сторону и князь, сделав шаг вперед, возвысился перед уполномоченным во весь свой могучий рост, очередь вдруг испуганно шевельнулась, а за спиной уполномоченного послышался знакомый голос:
– Погоди.
Уполномоченный вздрогнул и, торопливо вскочив на ноги, вытянулся перед подошедшим:
– Слушаюсь, соратник Птоцкий.
Тот выступил вперед, и профессор получил наконец возможность рассмотреть его получше. Вблизи его худоба выглядела устрашающей. «Соратник» казался совершенно лишенным плоти скелетом, обтянутым рыхлой, землистой, синюшного цвета кожей. Тонкие губы, несмотря на все усилия, не могли закрыть крупные, выпирающие вперед зубы. Но первое, что сразу же притягивало взгляд любого, были глаза. Крупные, навыкате, они горели таким яростным огнем, что всякий, на ком они останавливались хотя бы на миг, тут же покрывался холодным потом, лихорадочно пытаясь вспомнить, где и в чем он мог провиниться. Взгляд «соратника» мимоходом задержался на профессоре, тот обмер и торопливо опустил глаза, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание.
Однако «соратник», медленно переводя взгляд с одного на другого, остановил наконец немигающий взор на князе:
– Кто вы такой?
Князь несколько мгновений молча выдерживал его взгляд, потом неторопливо отвел глаза – так, чтобы всем было понятно, что делает он это не потому, что его вынудили, а просто не считает нужным продолжать эту игру в гляделки.
– Прапорщик Косик… бывший, конечно.
«Соратник» оскалился, профессор не сразу понял, что это, очевидно, означает улыбку или что-то вроде.
– Странно… – «Соратник» помолчал, как будто ожидая реакции собеседника, однако на лице князя не двинулся ни один мускул. – Странно, что вы так спокойно признаетесь в своем офицерском прошлом.
Князь беспечно дернул плечами.
– А чего мне бояться? Я погоны своим горбом заработал. От рядовых.
«Соратник» понимающе кивнул:
– Где служили?
– Второй восточный бронедивизион.
Вокруг послышался удивленный гул. Это было одно из двух подразделений, которые, незадолго до того, как фронт окончательно рухнул, получили на вооружение диковинные заморские сухопутные линкоры – чудовища размером с дом, на гусеничном ходу, вооруженные несколькими орудиями и множеством пулеметов.
– Должность?
– Старший помощник капитана.
Шум усилился. «Соратник» повернулся к уполномоченному:
– Прапорщика – ко мне.
Князь наклонился вперед:
– У меня тут команда.
«Соратник» резко развернулся, скользнул взглядом по «команде» и снова уставился на князя:
– Сколько человек?
– Со мной одиннадцать.
– Кто такие?
Князь спокойно выдержал взгляд и отвел глаза в сторону, лишь когда профессор уже решил было, что первым не выдержит «соратник».
– Мои люди, кое-кто из экипажа, доктор один и так… со мной.
– Хорошо, – «соратник» опять повернулся к уполномоченному, – всех ко мне. – Он снова дернул подбородком в сторону князя: – Пилоты есть?
Князь отрицательно мотнул головой:
– По землице ходим.
«Соратник» снова молча кивнул и исчез в темноте. Уполномоченный, во все время разговора изображавший собою окаменевший соляной столп, шумно выдохнул и без сил опустился на подножку. Когда он взялся за перо, пальцы его слегка дрожали.
– Давайте по очереди. Имя, фамилия…
Вот так, неожиданно для себя, они оказались в составе личного автобронеотряда Председателя Верховного комитета защиты революции.
– Если мне позволено быть откровенным, то я чрезвычайно рад тому, что вы приняли мое предложение и согласились отужинать со мной. – С этими словами виконт Темплтон изысканным жестом поднес ко рту изящную рюмку с наркетским ликером и отпил малюсенький глоточек.
Круифф благодарно склонил голову и отложил в сторону двузубую – «рыбную» – вилку. Похоже, светский обед подошел к концу и начинается то, ради чего он и принял приглашение хозяина. Который
