условия. Вы заплатите мне не сразу, а после того, как продадите приплод от Марии.
Моя душа возрадовалась. Я в самом деле не хотела быть объектом его благотворительности, но то, что он предложил, просто как манная небесная. Хотя…
Я возразила с некоторым опасением:
— Но ведь чтобы продать жеребенка за приличную цену, нужно подождать, пока ему исполнится по крайней мере год.
— Клянусь, я не стану вас торопить.
Все это, слава Богу, говорилось без тени иронии — спокойно, даже сердечно.
— Что ж… — У меня слегка перехватило дыхание. — Если все так, я буду счастлива принять ваше предложение, милорд.
— Хорошо. — Он широко улыбнулся. — Надеюсь, вы не забракуете моего жеребца, чем очень огорчите как его владельца, так и Никки.
Наверное, впервые за все время нашего знакомства я улыбнулась ему в ответ.
Что-то произошло между нами, словно пронеслось по воздуху, сердце у меня забилось так сильно, будто хотело выпрыгнуть из своей клетки. И в этот момент я увидела, как его улыбка погасла, глаза чуть сощурились, черты лица заострились.
«О нет! — панически застучало в моей голове. — Нет и нет!.. Ни за что!..»
Я вскочила со стула с единственной целью — поскорее уйти, скрыться от опасного огонька, появившегося в его глазах, от рискованного чувства в себе самой.
— Простите, милорд, — слегка запинаясь, произнесла я, — мне нужно найти сына.
Не думая о том, насколько невежливым или несуразным выглядело мое поведение, я почти выбежала из комнаты.
К середине дня огонь в камине потух, я завернулась в одеяло возле холодного очага, уставившись на остывшие угли.
Я вдовела уже шесть лет; за это время немалое количество мужчин проявляли желание, выражаясь их языком, согреть мою холодную, одинокую постель. Двое из них, если мне не изменяет память, желали этого так сильно, что готовы были поступиться своей свободой и предложить мне руку. Так что я неплохо разбиралась в их намерениях и выражениях лиц, могла безошибочно определить те чувства, которые отразились только что на лице графа Сэйвила.
Честно говоря, не это меня беспокоило, я вполне могла постоять за себя. Да и будет неискренне с моей стороны отрицать, что повышенное внимание мужчин приносило мне некоторое удовлетворение. Дело в другом. Меня испугало то, что я сама почувствовала в ответ. Ощущение совершенно новое, не изведанное раньше. Или давно забытое. «Не глупи, Гейл, — сказала я себе. — Что с того, если этот представитель рода мужского выглядит немного приятнее других… почти как греческий бог… Ты вовсе не должна выступать в роли ошеломленной его красотой гречанки».
Я сильнее стиснула руки под старым, но теплым шерстяным одеялом и продолжала рассуждать сама с собой, пытаясь с помощью иронии снизить накал своих чувств.
«Неужели только потому, что мужчина добросовестно покрасил стену в твоей комнате, ты позволишь ему нырнуть в твою постель?»
Я глубоко вздохнула, набрав в легкие холодного воздуха.
«Только от того, что его улыбка способна растопить снега на крайнем севере, ты готова упасть в его объятия, как истинная вдова, стосковавшаяся по любви… Но ведь это глупо, Гейл».
Никогда раньше я не чувствовала себя вдовой, жаждущей мужской ласки.
Закрыв глаза, я начала слегка раскачиваться в кресле. Быть может, все это лишь игра воображения и между нами ровно ничего не случилось? Быть может, он пребывает в полном недоумении — с чего это я вдруг сорвалась с места и выскочила, как безумная, из комнаты?..
Я продолжала раскачиваться, сидя возле потухшего очага. Нервы мои понемногу успокоились. Да и почему, собственно, они так разыгрались? Что произошло? Лишь то, что на меня внезапно свалилось два предложения: узнать о завещанных моему сыну деньгах и привести мою породистую кобылу в конюшни графа Сэйвила, находящиеся, кажется, где-то возле Эпсома. Разве все это так уж плохо? Но все-таки надо обдумать… надо обдумать…
— Мама!
Вздрогнув, я открыла глаза, ощутила легкую дрожь во всем теле, шея одеревенела.
— Мама, ты спала?
На меня уставились широко раскрытые голубые глаза, точно такие, как мои собственные.
— Кажется, да… Немного… — ответила я. — Который час?
— Начало пятого. Снег уже не идет, ты знаешь? — Никки подошел к окну, чтобы еще раз убедиться в этом. — А лорд Сэйвил уже выводил своих коней и недавно завел обратно. Он хочет узнать, вывести ему наших Илию и Ноя.
Я попыталась немного высвободиться из одеяла и поднялась со стула.
— Зачем он сам этим занимается? У него же есть конюх.
— А мистер Гроув оседлал Самсона и поехал в деревню узнать, не приходила ли брайтонская почта.
Черт возьми, ведь я сама хотела сделать это и вот уснула, как малый ребенок, и проспала больше часа! Никогда раньше я не засыпала среди дня. Как это меня угораздило?
— Конечно, дорогой, нашим лошадям не мешает размяться, — сказала я. — Но пусть граф не утруждает себя, я сама это сделаю.
— О, ему вовсе не трудно, мама! — заверил меня мой простодушный сын. — Он вовсе не строит из себя важную персону… А знаешь, у него целых два племянника, им столько лет, сколько мне. Чарльз и Теодор. Они сейчас в школе в Итоне.
— Дай им Бог! — отозвалась я, добавив про себя, что у моего Никки столько же шансов попасть в эту школу, как полететь на Луну.
Не знаю, уловил мой сын нотки печали в моем голосе, но слова его были такими:
— А я бы не хотел быть в школе так далеко от дома. Мне очень нравится учиться у мистера Ладгейта.
Я погладила его милую голову:
— Беги и передай лорду Сэйвилу, что я через минуту буду в конюшне.
Никки выскочил из комнаты, а я отправилась в гардеробную, чтобы нацепить старый плащ Томми.
Приближались сумерки, воздух был чист и спокоен — ни снега, ни ветра. В загоне возле конюшни выгуливались несколько лошадей. Когда я подошла к раскрытым воротам, то услышала доносящийся изнутри радостный голосок Никки. Ему вторил оживленный голос графа.
— Какие все-таки умные животные, — говорил Сэйвил. Я увидела, как он вышел из стойла с вилами, на которых было полно навоза.
— Вы уже здесь, миссис Сандерс, — оживленно сказал он.
На нем был немыслимо дорогой костюм для верховой езды, капюшон откинут, золотистые волосы тускло блестели.
Я решила не говорить графу о причине моего отсутствия — какое ему, в конце концов, дело до того, сморил меня сон в середине дня или нет. Если ему угодно красоваться в своем королевском одеянии среди соломы и навоза, не мне вмешиваться в это и тем более приносить извинения.
— Я вижу, Гроув еще не вернулся? — осведомилась я. — Уже начинает смеркаться.
Словно в ответ, мы услышали скрип снега под копытами лошади, и пожилой конюх появился в воротах.
Он сообщил нам, что почта проехала через деревню часа два назад, и возница рассказывал кузнецу, что, хотя местами снежные заносы довольно большие, их дилижанс все-таки сумел пробраться без особого труда.
— Что ж, тогда, — решил Сэйвил, — отправимся в путь утром, сразу после завтрака.
Его глаза встретились с моими поверх головы Никки, в них я увидела вопрос, требующий подтверждения. Не относительно времени отъезда, а относительно моего сына.
Я покачала головой, однако граф обратился к мальчику:
