Мы дружно потопали ногами, стряхивая снег с обуви, и вступили в убогий холл моего более чем скромного наемного жилища. С любопытством оглядев обоих мужчин, миссис Макинтош поинтересовалась:
— Должно быть, заплутались в метель, джентльмены?
Граф Сэйвил снял шапку и повернулся к низенькой полной шотландке, едва достающей ему до подбородка.
— Прошу извинить за вторжение, мэм, — сказал он, — но, как я уже говорил, мы собирались остановиться в «Рыжем льве», однако от него, увы, остались одни головешки.
— Милорд, — сухо проговорила я, — это моя экономка миссис Макинтош… — И, повернувшись к ней, добавила:
— Миссис Макинтош, граф Сэйвил и его кучер мистер Гроув, видимо, останутся у нас на эту ночь.
При слове «граф» бледно-голубые глаза экономки едва не вылезли из орбит, но она не произнесла ни слова.
— Как поживаете, миссис Макинтош? — нарушил молчание Сэйвил. — Могу я снять верхнюю одежду?
— Уж конечно, милор-р-рд, — мгновенно отозвалась она, напирая на звук 'р', что свойственно многим шотландцам. — Вы оба навер-р-рняка умир-р-раете от голода. Сейчас мы вас накор-р-рмим.
— Вы попали в самую точку, мэм, — сказал граф, — когда произнесли слово «умираете». Не правда ли, Джон?
— Сущая правда, милорд, — с готовностью откликнулся тот.
— Не беспокойтесь, джентльмены, — успокоила их миссис Макинтош. — Еды хватит на всех.
Я прервала эти любезности, сказав, что устрою гостей в дальних комнатах наверху.
Миссис Макинтош с испугом воззрилась на меня:
— Вы не можете поселить милорда в такой комнате, милочка!
Я не успела объяснить, что, к сожалению, других комнат здесь нет, потому что Сэйвил с невыразимой учтивостью произнес:
— Пожалуйста, не беспокойтесь из-за меня. Я буду благодарен за любое пристанище.
В общем-то эти две спальни были не так уж плохи, однако я затеяла там покраску стен, и, разумеется, сейчас они находились не в лучшем виде. Но что я могла поделать?
— Комнаты вполне подойдут, — с некоторым нетерпением сказала я, обращаясь к миссис Макинтош. — Пожалуйста, принесите туда горячей воды, а после ужина можно постелить постели.
— Я тоже очень хочу есть, — жалобно сказал Никки.
— Уже все готово, сынок, — заверила его миссис Макинтош. Голос ее смягчился, как всегда, когда она говорила с моим сыном. — Умывайтесь и переодевайтесь, джентльмены! Вода будет через минуту.
С этими словами она удалилась на кухню, а я повела незваных гостей наверх.
Мы снимали этот дом уже в течение восьми лет, и, несмотря на мои ежегодные настойчивые просьбы, хозяин не делал в нем ровно никакого ремонта — все оставалось в том же виде, как лет пятьдесят назад. Мы въехали сюда, когда еще был жив мой муж, и нашему выбору способствовал не столько облик жилища, сколько его цена и близость к Лондону, а также прекрасно оборудованные конюшни.
Надо признать, по лицу графа Сэйвила никак нельзя было узнать его мнение о доме, в который он попал, и тем более о предназначенной ему комнате. Он любезно поблагодарил меня и заверил, что тотчас же спустится вниз. Я не сомневалась в этом, потому что понимала: находиться в мрачной, голой комнате, всю обстановку которой составляют спартанского вида кровать, ободранный шкафчик и простой стул, — удовольствие не большое.
Я отправилась в свою комнату, где благодаря заботам миссис Макинтош уже вовсю пылал огонь в камине, сняла тяжелое теплое шерстяное платье и переоделась в более легкое, вполне приличное, но отнюдь не вечернее. У меня не было ни малейшего желания наряжаться ради графа Сэйвила.
Интересно, чего он все-таки хочет от меня?
Подойдя к окну, я отдернула темно-красные шторы. Холодный воздух сразу охватил тело, я поежилась. Снаружи было уже совершенно темно. Слышалось завывание ветра, неплотно прилегающие стекла содрогались от его порывов и снежной крупы, которую он швырял в окно.
Я задернула шторы и снова приблизилась к камину, чтобы закончить одеваться. Когда я причесывала свои коротко стриженные темные волосы, раздался стук в дверь. На пороге стояла чем-то обеспокоенная миссис Макинтош.
— Милочка, — сказала она. — Я хотела бы знать… Кучер их сиятельства на кухне со мной и мистером Макинтошем, а куда подать еду мастеру Никки?
С трех лет Никки всегда ел вместе со мной в столовой.
— Куда обычно, — сказала я.
— Но, милочка… граф не привык видеть детей за столом!
Безусловно, так оно и было. В мире лордов дети обычно едят у себя в детской, и только по большим семейным праздникам им разрешают присоединяться к общему столу. И уж — голову даю на отсечение — ни один ребенок, не состоящий с ним в родстве, никогда не появлялся за столом графа Сэйвила.
— Может, сыночек поест с нами на кухне? — продолжала миссис Макинтош.
— Нет, — решительно отрезала я. — Сегодня, как всегда, Никки будет ужинать в столовой.
Впрочем, Никки не так уж редко ел на кухне с Макинтошами — если у меня были гости или просто так, когда ему очень хотелось, — но в этот вечер я предпочитала, чтобы он был со мной.
Дабы окончательно положить конец спору, который начала моя экономка, я сказала ей, что здесь дом моего сына и если графу Сэйвилу не понравится общество восьмилетнего мальчика, он может ужинать в любом другом месте, кроме столовой.
Выслушав мои слова, миссис Макинтош внимательно посмотрела на меня, вздохнула и вышла.
Я бросила гребень на туалетный столик и тоже покинула комнату, не удосужившись взглянуть на себя в зеркало.
На кухне я застала мистера Макинтоша, хлопочущего у старинной плиты. Супруги Макинтош уже вели хозяйство в этом доме, когда мы с Томми въехали сюда. Хозяин собирался уволить их, но мы решили оставить славную семейную пару. Они делали почти всю работу по дому и умело управлялись на кухне. Все свое умение, после того как у него заболела нога, что не давало возможности работать в саду, мистер Макинтош вложил в приготовление пиши и добился удивительных успехов: простой суп, такой как сегодня, превращался у него в бесподобную симфонию вкусовых ощущений и запахов. Я не переставала изумляться и радоваться его кулинарному искусству.
— Надеюсь, вас не очень встревожило появление в доме еще двух едоков, мистер Макинтош? — сказала я.
— Конечно, нет, милочка. Джанет говорит, один из них настоящий лорд. Это правда?
— Да, граф Сэйвил. Он будет ужинать в столовой, а вам предстоит развлекать его кучера здесь, на кухне.
— Справимся, милочка. Боюсь, их желудки приучены к более изысканной пище, но, во всяком случае, супа и хлеба хватит на всех.
Я взглянула на смуглое узкое лицо, в умные насмешливые глаза.
— Ваш суп достоин королей, вы прекрасно это знаете, — сказала я.
Он улыбнулся.
Дверь открылась, пропустив в кухню кучера Джона Гроува.
— Надеюсь, я попал куда надо? — спросил он извиняющимся тоном.
— Входи, добрый человек, — пригласил мистер Макинтош, и я, оставив мужчин знакомиться за обеденным столом, направилась через холл в гостиную.
Не стану ее описывать, но, можете мне поверить, она тоже не отличалась ни размерами, ни красотой, ни новизной и стильностью мебели. Хотя стены недавно были заново покрашены и шторы на окнах радовали глаз приятным золотистым цветом, столь любимым мной.
Вероятно, я не стала бы обращать внимание на некоторую убогость обстановки — все это было привычно для меня, — если бы не возвышающаяся на этом фоне благородная фигура лорда Сэйвила в синих панталонах и такого же цвета долгополом сюртуке. Он стоял перед камином, и первое сравнение,
