боярышника, воздух был напоен ароматами близкого лета. Мы с Никки и Сэйвил ехали на переднем сиденье фаэтона, предназначенного для двоих. Ни я, ни мой сын не занимали много места, поэтому никому тесниться не пришлось. За нами следовал еще один экипаж, управляемый Джоном Гроувом, куда был погружен наш невеликий багаж.
Дорожный разговор с Сэйвилом я начала с расспросов о его племянниках — тема, которая больше всего могла заинтересовать Никки.
— Старший из них Чарли, — ответил он, — ему уже десять. Весьма способный мальчишка, весь в отца, с богатым воображением. Сам изобретает различные игры и целые дни, как мне кажется, живет в придуманных им мирах.
— В каких, сэр? — спросил Никки, внимательно прислушивавшийся к словам Сэйвила.
Длинным бичом тот отогнал кружившего над лошадьми овода и сказал не сразу:
— Однажды, помню, он целую неделю был жертвой кораблекрушения, даже подружился с обезьяной на диком безлюдном острове.
Никки радостно рассмеялся и захлопал в ладоши.
— Как здорово! А другой ваш племянник? Теодор? — напомнил он.
Мы ехали теперь по аллее, обсаженной с обеих сторон березами и потому тенистой. Когда миновали ее, глаза не сразу привыкли к яркому солнечному свету.
— Тео с раннего детства обожает возиться с лошадьми, — рассказывал Сэйвил. — Только о них и говорит. Но сейчас почти так же сильно полюбил рыбную ловлю. Столько времени проводит на пруду, что скоро там не останется рыбы.
— Какие… — Никки не сразу подобрал нужное слово, — замечательные мальчики! А как вы думаете, сэр, они подружатся со мной?
— Уверен, мой дружок.
Я не могла не разбавить язвительностью этот благостный разговор:
— Я слышала и читала в книжках, что в таких местах, как ваше, собираются самые сливки общества, особенно летом. Могу я поинтересоваться, кто будет у вас, милорд?
— Довольно много гостей, — ответил Сэйвил сдержанно.
— Но вы сами сказали, что только ваша сестра?
Так же невозмутимо он пояснил:
— Я говорил, что у меня гостит сестра, но не утверждал, что она одна.
— Могу ли я узнать, кто еще? — с не слишком приличной настойчивостью спросила я.
Двигало мною отнюдь не любопытство, я продолжала смертельно бояться, что Никки может от кого- нибудь узнать об оставленном ему наследстве, и это повлияет как на всю его дальнейшую жизнь, так и на наши взаимоотношения.
— Что ж, — ответил Сэйвил, бросая на меня немного настороженный взгляд, — если вас интересует… В замке находится сейчас мой кузен Роджер, вы его уже знаете.
Сэйвил умолк, но я чувствовала, он что-то недоговаривает.
— И это все? — безжалостно спросила я.
— Нет, еще у меня гостят леди Девейн, три ее дочери и ее отец мистер Коул.
Я испытала непреодолимое желание выпрыгнуть из фаэтона и бежать обратно. Вместо этого я почти закричала:
— Как? Вы сошли с ума! Я бы никогда не поехала, если б знала, что они у вас, эти люди!
Я дала волю гневу, совсем забыв, что рядом сидит мой сын.
— Что случилось, мама? — испуганно спросил он. — Почему ты так не любишь гостей милорда?
Я спрятала руки в складках юбки, чтобы Никки не увидел сжатые кулаки, и бросила испепеляющий взгляд на Сэйвила. Он намеренно ничего не сказал мне! Обдуманно скрыл самое главное!.. Однако нужно что-то ответить Никки — он с таким волнением смотрит на меня.
— Там много знатных людей, — сказала я наконец, — а у меня нет подходящих туалетов.
Другого объяснения я придумать не смогла, да и не хотела.
Мой мальчик, несомненно, понял, что я не сказала всей правды, однако не стал продолжать разговор, а просто издал ничего не значащий возглас «о-о…» и замолчал.
Зато Сэйвил ловко поймал меня на слове и любезно произнес:
— Если вы испытываете затруднения, миссис Сандерс, буду счастлив ссудить вас нужным количеством денег в счет платы за Марию, чтобы вы могли обновить гардероб.
Мне хотелось ударить его! Вытолкнуть из коляски! Но я только произнесла с убийственной, как мне хотелось думать, язвительностью:
— О нет, благодарю вас, ваша милость. Вы слишком любезны.
Улыбка тронула его губы.
После долгого молчания, глядя на дорогу, Сэйвил заговорил тихо и спокойно:
— Возможно, вы хотите знать, отчего я пригласил не слишком симпатичных мне людей к себе в дом? — Он бросил на меня мимолетный веселый взгляд. — Вас я в данном случае не имею в виду, Гейл.
Я ничего не ответила.
— Дело вот в чем, — продолжал он. — Примерно через месяц после смерти Джорджа стало известно, что Гарриет беременна.
— Боже! — не удержалась я от возгласа.
— Да, это так. И должен сказать, что если родится мальчик, то ему, а не Роджеру предстоит стать лордом Девейном.
— Господи! — повторила я.
— Мы обсудили эту ситуацию, — снова заговорил Сэйвил, — с мистером Миддлменом и пришли к заключению, что в свете предстоящих событий будет разумно, если Роджер и Гарриет покинут Девейн-Холл до разрешения всех сомнений. Разумеется, Роджер до той поры не вступит в права наследования. Вот чему я обязан удовольствием видеть Роджера и Гарриет в своем доме.
Я молча переваривала эту удивительную в своем роде новость, а тем временем прекрасные гнедые кони продолжали умеренной рысью везти нашу коляску через поля и рощи к величественному замку Сэйвил- Касл.
Никки не мог долго хранить молчание.
— Вы говорили, сэр, — сказал он, — что, кроме Чарли и Теодора, там будут другие дети?
— Да, мой друг. Ты увидишь там сестренку Чарли и Тео. Ей всего три года и зовут ее Каролина. А еще познакомишься с тремя девочками постарше, дочерьми моего двоюродного брата. Их имена — Мария, Френсис и Джейн.
— О! — вежливо откликнулся Никки.
Но я видела — его несколько страшит перспектива знакомства с таким количеством детей.
Чтобы утешить сына, я высказала предположение, что три девочки большую часть времени проводят со своей гувернанткой.
— Так и есть, — согласился Сэйвил, и у бедного Никки заметно отлегло от сердца.
— А где я буду спать? — спросил он.
На это ему было сказано, что все дети спят и едят у себя в детской. Мальчики — под надзором мистера Уилсона, весьма приятного молодого человека, чей отец — хороший знакомый Джервеза Остина, мужа леди Реджины и отца Тео и Чарли. Уилсон изучает право в Лондоне, а летом стремится заработать немного денег.
Все это, я понимала, говорилось не столько для Никки, сколько для меня.
— Уверен, Никки, — продолжал Сэйвил, — тебе придется по душе Джордж. Уилсон. Он так молод, что еще не забыл свои мальчишеские годы.
При словах Сэйвила, что все дети спят и едят в детской, я почувствовала, как мой сын сильнее прижался ко мне, словно в поисках защиты, и, когда граф умолк, Никки спросил:
— Значит, я не буду с мамой?
И снова, как некоторое время назад, я пожалела, что согласилась на любезное приглашение Сэйвила и подавила желание вернуться назад, чтобы все осталось по-прежнему.
Хотя по-прежнему ничего уже быть не могло.
