убой. К концу недели он сказал:
— Все, паря, неча тебе штаны протирать, вот тебе мешок, наберешь сосновых шишек.
Сначала это показалось простым делом, шишек было много, ходи да собирай, однако через полчаса после постоянных наклонов стало ломить спину, а когда мешок наполнился больше чем наполовину, то стал больно бить по ногам и заметно оттягивать руки. Короче, через три часа КЗ вернулся абсолютно измученным. Дед Изя вывалил шишки в бадью и кивнул на стол:
— Садись, ужинать будем, устал небось?
КЗ набросился на еду прямо-таки со звериным аппетитом. Дожевывая последний кусок пирога с дикой, лесной малиной, он вдруг неожиданно для себя повернулся к деду:
— Слушай, дед, давно хотел тебя спросить. — И замер с полуоткрытым ртом, потом потер лоб и сморщился. — Черт, крутится в голове что-то важное, никак не вспомню.
Тут увидел, что дед Изя тоже сидит разинув рот. КЗ даже опешил от такой картины:
— Ты чего, дед?
Тот опомнился и удивленно покачал головой:
— Первый раз вижу, чтоб «слепой» вот так запросто «зимний наговор» смог одолеть. Силен ты, паря, ой силен.
— Чего?
— Ладно, — дед махнул рукой, — коли время пришло, так и Перун не поможет, спать ложись, поутру все и припомнишь.
— Что припомню?
— И то, что хочешь, и то, о чем забыть был бы рад.
КЗ недоуменно воззрился на деда. Но дальше расспрашивать что-то расхотелось. Он вздохнул, посмотрел вослед деду, который, как обычно, пошел спать на сеновал, и с каким-то глубинным нетерпением забрался в кровать.
Утром КЗ проснулся и рывком сел на кровати. За окном сияло прекрасное, солнечное утро, но на душе было муторно. КЗ встал и, осторожно подойдя к окну, выглянул во двор, прикрываясь занавеской. Дед Изя… давил дрова. Он брал в руки толстое полено, сдавливал руками, как-то по-особенному встряхивал, и полено с сухим треском распадалось на несколько полешков. КЗ удивленно потряс головой, потом подивился на свои странные передвижения и направился к двери. Когда он появился на крылечке, дед отложил полено и повернулся к нему, широкой ладонью заслоняя глаза от солнца:
— Ну, чего еще вспомнил?
— Ничего, только вот муторно как-то, — вздохнул КЗ.
Дед Изя понимающе покачал головой, потом пытливо посмотрел ему в глаза и указал на лавку у колодца:
— Садись.
КЗ подошел к лавочке и осторожно присел, будто это сооружение, построенное из струганных половинок бревен, сегодня могло развалиться под ним. Дед приблизился к нему, наклонился, его глаза полыхнули красной вспышкой, и тут на КЗ накатило, он закусил губу и застонал. Через некоторое время ему удалось вынырнуть из черного потока, захлестнувшего его, он почувствовал в руках какую-то деревяшку и поднял ее к лицу. Это был кусок скамейки. КЗ отбросил деревяшку и, сунув руку за пазуху, провел ладонью по груди. Под левым соском пальцы нащупали свежий шрам.
— Дед, меня же убили? — хрипло спросил КЗ.
— Смерть смерти рознь, — рассудительно произнес тот, — не всех Род сразу отпускает.
КЗ замотал головой, словно пытаясь отогнать от себя эту тяжесть:
— Мне надо в Москву.
Дед пристально посмотрел на него, потом пожал плечами:
— Надо — так иди, — и махнул рукой в сторону леса. — Коль ходко пойдешь, ден за сорок доберешься.
— Постой, где же мы?
Дед Изя указал рукой в одну сторону, потом в другую:
— Там Ильмень, а там Селигер.
— Че-го? — не поверил КЗ, потом спохватился: — А какое сегодня число?
— Восьмое.
— Какое восьмое?
— Сентября.
— Елки-палки, — КЗ обомлел, — это ж сколько я провалялся?
— Завтра пятнадцатый день, как ты у меня. КЗ упрямо проговорил:
— Никаких завтра, сегодня я ухожу. Дед молча пошел в дом, КЗ прислонился к колодезному столбу и до боли сжал зубы.
— Вот возьми одежонку-то свою. Перед ним стоял дед Изя.
— Тебе, дед, надо было шпионом работать, а не…
КЗ вдруг вспомнил, что не знает, кем он работает. Затем в голову полезли всякие другие несуразицы, почему он вспомнил все только сейчас, как он выжил здесь, в лесу, без медицинской помощи? Да и вообще, проникающее ранение сердечной мышцы, а он на ногах, вчера полдня лазил по лесу, собирал шишки. Черт возьми, да кто он такой, этот дед Изя? КЗ несколько мгновений ошарашено рассматривал деда, потом мотнул головой, отгоняя несвоевременные мысли. Все потом, сейчас скорее в город. Дед поднял глаза и, прищурившись, пригляделся к низким тучам, внезапно затянувшим небо:
— Сыч идет.
— Кто? — не понял КЗ, натягивая брюки.
— Он тебя сюда и принес.
— А-а, — понимающе протянул КЗ, обуваясь, и тут же недоуменно выпрямился: — Как принес, откуда?
— Кто ж кроме Сыча знает, откуда такие дурни берутся, — пробурчал дед Изя и зашагал к дому, у самого порога он остановился и, не глядя на КЗ, сказал: — Охолонь, Сыч скоро будет, он тебя до Бологого проведет, не то заплутаешь.
3
КЗ проснулся затемно, но долго лежал, обсасывая ситуацию со всех сторон. Он был полон яростного желания отомстить, раздавить, уничтожить. Но первый взрыв эмоций прошел, и где-то на окраинах сознания начали копошиться сомнения. КЗ всегда ценил эти сомнения, они не умаляли решимости действовать, но помогали действовать разумно. Он прикидывал так и этак, по всему выходило, что он где-то перешел дорогу людям, для которых он был даже не букашкой, а так… переменной, математической абстракцией. Ведь его не просто убили, все было обставлено с умом, и если бы не этот странный Сыч, КЗ попросту бы исчез. Это была какая-то многоходовая комбинация. И то, насколько быстро, всего лишь за день, ее подготовили и провели, как четко просчитали и внесли в свои неясные для КЗ, но, несомненно, существующие уравнения новую переменную, выдавало профессионалов высочайшего класса, с которыми КЗ тягаться бессмысленно. Ближе к рассвету у него голова пошла кругом, ему стали казаться глупостью все его ночные выводы, он то представлял этого Станислава Владимировича маньяком-одиночкой, то все оборачивалось мафиозными разборками. А когда КЗ по каким-то невероятным признакам, возникшим в его воспаленном мозгу, последовательно пришел к выводу, что вляпался в подготовку государственного переворота либо в супероперацию иностранной разведки, он понял, что пора идти — еще немного, и он двинется по фазе. КЗ встал, оделся и вышел на двор. Дед Изя сидел на лавочке у колодца и невозмутимо складывал в «сидор» какие-то свертки.
— Где Сыч? — нетерпеливо спросил КЗ.
— Пошли, поешь, — спокойно сказал дед.
— Не до еды мне сейчас, — рявкнул КЗ, — и так день потерял.
