разбиралась во всяких снадобьях. Она вечно смешивала и варила какие-то напитки. Должно быть, и сейчас она возилась со своими эликсирами у себя в кабинете.
– Где твоя госпожа? – спросил он служанку.
– В своем кабинете, милорд, – ответила та.
– Я хочу повидаться с ней перед тем, как отправлюсь к птицам, – сказал он служанке. Так она не побежит немедленно докладывать хозяйке, что он отказался от питья.
На самом же деле Хью прямиком направился к соколиным клеткам. – Линд, Алан, идите сюда, – позвал он.
Сокольничие бросились к нему, в один голос воскликнув:
– Милорд!
– Я все помню, – произнес он.
– Хвала Господу и Его Благословенной Матери! – отозвался Алан.
– Никто еще не знает об этом, и я еще не решил, стану ли говорить им. Это известно лишь нам троим, – объяснил Хью.
– А как насчет госпожи Изабеллы? – поинтересовался Линд.
– Как она сюда попала? – спросил Хью сокольничего.
– Она вместе с сэром Рольфом отправилась ко двору короля Генриха, чтобы узнать что-нибудь о вас, милорд, когда вы не вернулись в срок. Госпожа была вне себя от волнения. Король пообещал помочь, но затем заинтересовался госпожой и заставил ее остаться при дворе. Она искусно избегала его домогательств, как рассказывала моя Агнесса. Она скрывалась от него среди королевских фрейлин. Но однажды она сказала мне, что мы должны отправиться в Нормандию: ей стало известно, что в последний раз вас видели в обществе ее подлого брата Ричарда де Манвиля. Сэр Рольф об этом не знал, и я умолял госпожу переменить решение, но она не согласилась. Она достала где-то мужскую одежду, подрезала свои волосы и выкрасила их в темный цвет ореховой краской. Мы отправились в Нормандию с поездом архиепископа Ансельма: миледи убедила его сенешаля в том, что двое сокольничих должны доставить кречета в подарок новорожденному сыну герцога Роберта от его дяди-короля.
Расставшись с поездом архиепископа, мы направились прямиком в Манвиль, где прожили несколько недель, обучая птиц для брата госпожи. Жена сэра Ричарда проявила к нам благосклонность, и миледи открылась госпоже Бланш. Она-то и рассказала нам, куда вас увезли. Я снова предостерегал ее, но миледи Изабелла сказала, что должна убедиться в том, что вы действительно находитесь в этом замке, прежде чем обращаться за помощью к герцогу Роберту. Но как только мы согласились поступить на службу к Вивиане Бретонской, у нас больше не было возможности покинуть Ла-Ситадель, не опасаясь погони. Потом лорд Гай обнаружил, что миледи – женщина; остальное вам известно.
– Нет, остальное мне должна рассказать моя жена, – произнес Хью мрачным, угрожающим тоном.
– Милорд, – деловито вмешался Алан, – мы делали все, что было в наших силах, чтобы спасти вас. А теперь мы должны при первой же возможности бежать отсюда и вернуться домой, в Лэнгстон. У вас там остался сын. Миледи очень боялась, что ее ребенку придется расти без отца.
Она честная, смелая женщина и многим рисковала, чтобы вас освободить.
– В какое время она обычно приходит сюда? – спросил Хью.
– Поздним утром, милорд, – ответил Линд.
– Я постараюсь застать ее здесь завтра, – сказал Хью. – Но если не смогу, не говорите ей, что ко мне вернулась память. Она должна услышать это лично от меня.
Сокольничие кивнули, полностью соглашаясь со своим хозяином.
Часть четвертая. ЛА-СИТАДЕЛЬ И ЛЭНГСТОН. Конец лета 1104 – осень 1106 года
Глава 16
– Мари доложила мне, что ты сегодня не принимал укрепляющий эликсир, – сказала Вивиана своему любовнику, лежа ночью рядом с ним в постели. Она провела своими изящными пальцами по его груди.
– Мне больше не требуется лечение, Виви, – ответил ей Хью Фоконье. – Твой брат наверняка рассказал тебе о том, как я великолепно справился с его драгоценной Белли прошлой ночью. Мне больше не нужны лекарства, Виви, Или ты хочешь одурманить меня, чтобы ко мне не вернулась природная память? Почему тебя это так пугает? – Хью взял ее за руку и, поднеся ее к губам, принялся целовать пальцы Вивианы.
– Вовсе нет, Хью, – солгала она, но сердце ее тревожно застучало.
– Вот и хорошо! – сказал Хью. – Значит, вопрос решен.
Навалившись на нее, он приступил к любовному акту; крики наслаждения Вивианы зазвенели у него в ушах. Он понял, что это все, что ей требуется от него: его способность доставлять ей удовольствие и послушно исполнять ее желания. Поскольку все эти месяцы он не сопротивлялся ей и кротко подчинялся любому требованию, она решила, что любит его. И пока что ему придется продолжать в том же духе. Пока он не решит, что делать дальше.
Больше всего его смущала Изабелла. Он имел полное право уйти отсюда и предоставить ее судьбе, которую она избрала для себя. Почему она не осталась в Лэнгстоне, как подобает доброй жене? И все же, улыбнулся Хью своим мыслям, разве то, что она вытворила, переодевшись в мальчика и приехав сюда за ним, не в характере Изабеллы Лэнгстонской? Она всегда была настоящей чертовкой. Ответственность и материнство нисколько не изменили ее. И если бы она не явилась сюда за ним, разве к нему вернулась бы память? Он вспомнил все только прошлой ночью, когда Белли в экстазе выкрикнула его имя. Быть может, без нее он бы навеки остался здесь во власти чар Вивианы. Быть может, он в неоплатном долгу перед Изабеллой.
Но с другой стороны, Хью не мог забыть, что все эти последние месяцы Белли была покорной любовницей Гая Бретонского. А как же насчет твоей прекрасной любовницы, спросил его внутренний голос. Но это же совсем другое дело! Мужчина может завести любовницу, но женщина должна хранить верность своему господину. Однако разве Изабелла Лэнгстонская могла сохранить верность при существующих
