думать о тебе, такой чистой и ароматной; я буду думать о твоем прекрасном теле, распростертом здесь в жадном ожидании.
– Да, я буду ожидать вас, милорд, ибо не вижу другого выхода, – сказала ему Белли, пытаясь пошутить, что ему очень понравилось. – Но это ожидание не будет жадным.
– Будет, Белли, – мягко возразил Гай, – я об этом позабочусь. – Он подошел к небольшому столику у стены и, подняв крышку продолговатой резной шкатулки, извлек из нее какой-то необычный предмет. – Ты знаешь, что это такое. Белли? Впрочем, конечно же, не знаешь. – Он провел рукой вдоль странной вещицы. – Посмотри внимательно и скажи мне, что это тебе напоминает, моя красавица. – Гай поднес эту вещицу к ее глазам.
Белли взглянула, и глаза ее расширились от изумления. Этот странный предмет был сделан из мягкой, но плотной кожи кремового цвета. Он был длинным и изящным.
По форме он напоминал мужской орган.
– Что это? – прошептала Белли, чувствуя, как от страха у нее засосало под ложечкой.
Гай не торопился отвечать. Он окунул пальцы в фиал с маслянистой жидкостью. Потом он бережно смазал этой жидкостью весь ее холмик и нижние губы, крепко втирая мазь. Белли все никак не могла оторвать глаз от предмета, который он держал в другой руке. К нему было прикреплено овальное золотое кольцо, в которое Гай продел пальцы.
– Это называется «фаллос», – сообщил Гай, заметив, куда она смотрит. Он погрузил фаллос в ту же субстанцию.
Отставив фиал в сторону, он встал над Белли. И тут, к ее огромному потрясению и удивлению, он быстрым движением воткнул в нее фаллос, слегка повернув его раз-другой, и улыбнулся, услышав ее изумленный вздох; – Теперь, – тихо произнес он, – когда я вернусь из Большого зала. Белли, ты успеешь соскучиться по мне. Этот фаллос, смазанный особым маслом, разожжет твою страсть.
Можешь кричать, если пожелаешь. Во всей башне не живет никто, кроме меня. Никто тебя не услышит. Мне же будет достаточно лишь представить себе, как ты здесь лежишь, чтобы моя страсть жарко разгорелась. Этой ночью мы доставим друг другу много наслаждения. Белли. Теперь ты целиком в моей власти. – Наклонившись, Гай нежно поцеловал ее в губы. Потом он повернулся и вышел из спальни, оставив ее в одиночестве.
Вначале Изабелла лежала неподвижно, потрясенная всем, что на нее обрушилось. «О Боже, – подумала она.
Сердце ее бешено колотилось. – Я околдована, как и мой бедный Хью, иначе я никогда бы не дошла до такого состояния». Она остро ощущала внутри себя этот фаллос. Он казался огромным и действовал возбуждающе. Этого не может быть! Это ведь всего лишь неодушевленный предмет! Изабелла в жизни не могла бы вообразить себе, что ее сможет возбудить такая вещь. Никакая женщина не могла бы этого себе представить. Белли слегка пошевелилась и тут же задохнулась от потрясения: малейшее движение было пыткой! Стенки ее лона стискивали фаллос вопреки се отчаянным попыткам как можно меньше соприкасаться с ним. У Белли начинало звенеть в ушах от возбуждения. Это было мукой, но какой сладкой и изысканной!
Гай Бретонский вошел в Большой зал Ла-Ситадель и обнаружил, что Вивиана и Хью уже сидят за столом.
– Ты опоздал, – сказала ему сестра. Ее прекрасные губы покрывал жир от утиного мяса, которое она жадно поглощала.
– Я сделал одно любопытнейшее открытие, – сообщил им Гай. – Оказывается, молодой сокольничий Лэнг – это девушка! Как вам это понравится?
– Девушка?! – Вивиана заинтересовалась. Она воскликнула смеясь:
– Да, братец, кто, кроме тебя, мог бы распознать это! У тебя острый глаз! Я никогда не замечала в юном Лэнге никаких странностей. Как ты это обнаружил?
Гай рассмеялся:
– Трудно объяснить, дорогая. Думаю, это инстинкт. И потом, когда ты сегодня убила оленя, Виви, этот молодой сокольничий отвернулся. Ни один юноша, даже самый мягкосердечный, не поступил бы подобным образом. Он побоялся бы, что его поднимут на смех. – Затем Гай рассказал о том, как зашел на сеновал, где ночевали сокольничие, и что он там обнаружил.
– Ты уверен, что остальные сокольничие не лгут? – спросила Вивиана. – Быть может, это какой-то заговор против нас!
Гай, улыбнувшись про себя, подумал, что Виви становится слишком подозрительной. Она всегда становилась подозрительной, когда брат проявлял интерес к женщинам, хотя ей и в голову не приходило, что Гай может чувствовать что-либо в этом роде по отношению к ее любовникам.
– Сокольничие сказали правду, – спокойно заверил он сестру. – Эта девица определенно благородного происхождения. Хотя она достаточно рослая и крупная, но изящно сложена. У нее правильная речь. Она воспитывалась в доме своего отца. Нет, это не заговор!
Всего лишь жалкая попытка бедняка защитить свою сестру. Впрочем, теперь я буду сам защищать ее.
– А ты поделишься ею? – Хью Фоконье перевел на Гая Бретонского тяжелый взгляд. – Ведь мы прежде делились девушками, брат мой!
– Нет, пока что я не стану делиться ею с тобой, Хью.
У тебя есть Виви, а я пока что хочу эту девушку только для себя, Я еще даже не начал исследовать все ее глубины, и пока я не узнаю ее всю и не устану от нее, я не поделюсь ею ни с кем, даже с тобой, брат.
– Где же она? – спросил Хью. – Почему ты не привел ее с собой к столу, Гай?
Гай Бретонский отрезал своим ножом кусок оленины и отправил себе в рот. Он старательно пережевал мясо, проглотил его и отхлебнул из своего кубка добрый глоток вина.
