Бегбедер: Понятие Троицы есть только у христиан. Мне объясняли его сто раз. Но я бы хотел, чтобы ты опять мне это разъяснил, еще раз двести, потому как уж больно это мудрено! Ведь даже среди церковных людей тут нет единодушия.
Что такое Святой Дух? Есть Бог, Христос и Святой Дух. Это три вещи, которые отличаются…
Ди Фалько:…и составляют одно, действуют нераздельно. Ты и в самом деле затронул сложный вопрос. Непростой даже для христиан! К этому приходят через веру. Прежде всего хочу вернуться к твоему выражению: «три вещи». Лучше сказать: «три лица».
Бегбедер: Но ты-то веришь в это и не задаешь себе вопросов?
Ди Фалько: Верю, потому что у меня есть ответ, но прежде чем поверить, я задумывался над этим. Разреши, я изложу тебе вначале ответ Церкви.
Бог – это одновременно и множественное и единственное число. Он троичен, и эти трое едины. Есть Бог Отец, Иисус – Сын и Дух Святой. Святой Дух – той же природы, что и Бог и Иисус. Итак, Троица едина, Бог – это Отец Предвечный, Сын существует одновременно в Нем и с Ним, а Святой Дух исходит от Отца и Сына. Природа трех сущностей едина. Святой Дух – это любовь, соединяющая Отца и Сына. Не знаю, понятно ли я объяснил, но, дополняя объяснение иллюстрацией, попробую подойти к вопросу менее абстрактно. Вспомним прежде всего богословское определение Троицы. Это просто: один Бог, одна Божественная природа, в трех лицах.
Вообразим двух персонажей пьесы. Природа у них общая – человеческая, однако это два разных лица. Обе личности плюс связывающая их любовь едины по сути: чувствуя одно и то же, они не имеют нужды в словах, чтобы общаться друг с другом. Есть поговорка, выражающая человеческое единство: «Они как пальцы одной руки». Вот еще один упрощенный образ, помогающий понять. Перенесем это рассуждение на Святую Троицу: единый Бог, или, если хочешь, единая Божественная природа, в трех лицах, связанных любовью так, что они составляют одно целое. Представление, быть может, несколько наивное, но так легче хотя бы отчасти понять эту абстракцию.
Я нередко сталкивался с этим вопросом, в частности, всякий раз, как проводил конфирмацию. Вместо того чтобы говорить с детьми языком абстракций, я предлагаю им посмотреть, как действует Святой Дух. Лучший пример Святого Духа в действии – события, происходящие после смерти Христа, когда испуганные апостолы прячутся. Они ничего не поняли из всего, что пережили за три года вместе с Христом, ровно ничего – об этом тоже не стоит забывать. Сегодня, когда мы перечитываем сказанное об этих событиях в Евангелиях, все кажется ясным – ну, более или менее; но в то время люди, которые изо дня в день жили рядом с Христом, считали Его освободителем Израиля, думали, что Он избавит их от римских захватчиков. За три года они переживают с Христом все этапы Его жизни, включая страсти. И вот итог их упований – Христос умирает! Все кончено. Теперь они боятся, что евреи придут и убьют их. Они затаились. И именно в то время, когда они дрожат от страха и по-прежнему не понимают всего, что пережили с Христом, смысла Его слов и обещаний…
Бегбедер: Ну?..
Ди Фалько:…вот тут-то и являет себя Святой Дух. Да, в этот миг все детали того, что приключилось, что пережито ими вместе с Христом, как в пазле, попадают на свое место, и все вдруг предстает в ярком свете. Петр – отступник и трус – выходит из горницы, в которой они скрывались, к толпе, собравшейся в Иерусалиме на праздник, и заявляет прибывшим отовсюду людям: «Этот человек, которого вы схватили и судили, которого вы приговорили и распяли, – он жив!»
Не знаю, этот комментарий помогает тебе понять?
Бегбедер: Ну… Вот так и надо было объяснить мне тридцать лет назад… В конце концов, наши точки зрения не так уж и расходятся. Сказал бы ты мне, что Троица – это природа и искусство в соединении с любовью, которую мы способны чувствовать к тому и другому, и я бы сразу все понял. Ведь в природе и искусстве я вижу нечто, превосходящее человека.
Ди Фалько: С таким переносом я согласиться не могу. Я тебе о Боге, а ты мне: природа и искусство. Зато я согласен, когда ты говоришь о «чем-то» (я бы предпочел: о Ком-то), что «выше нас», что нас превосходит.
Бегбедер: В самом деле, это как шампунь «три в одном»!
Ди Фалько: Как я замечаю, ты причисляешь себя к нигилистам, но в то же время, по-видимому, привержен определенным ценностям. Я имею в виду не образ жизни в этой системе, а твое уважение к старым, добрым традиционным ценностям. Ты, конечно, понимаешь: с моей стороны это не упрек – скорее констатация, твои противоречия меня даже удивляют. Но возможно, в тебе говорит отец? Быть может, ты стал так все воспринимать с тех пор, как у тебя на глазах подрастает малышка Хлоя?
Кажется, для тебя имеют смысл ценности добропорядочного отца семейства, как выражаются нотариусы?
Бегбедер: Твои слова напоминают мне памфлет Линденберга «Новые ретрограды»,[19] опубликованный три года назад, – там я фигурирую под двумя разными ярлыками… Похоже, за мной закрепилась слава сексуально озабоченного, развратника. Я написал «Рассказики под экстази», испытывал наркотические средства, так что я вроде бы ультраанархист. Одновременно меня причисляют к «новым ретроградам», потому что я критикую это общество, потому что время от времени я говорю себе: уничтожить все, все прежние ориентиры и схемы и ничего не построить взамен – скорее всего, это был не лучший метод.
Может, я и впрямь анархист-реакционер. Но меня это не расстраивает. Я еще вдобавок буржуа по происхождению. Что ни говори, раз уж родился в Нейи-сюр-Сен, сойти за пролетария вряд ли удастся. Не могу сказать между тем, будто я отстаиваю семью, потому что женат и имею ребенка. Ведь я расстался с матерью Хлои, развелся и женился на другой женщине. На сей раз в мэрии, не в церкви. Впрочем, развод для буржуа стал явлением почти обычным. Однако я в самом деле сожалею о распаде семейной ячейки… Досадно, что не удается ее сохранить. Тем не менее я вовсе не читаю нравоучений, не призываю жениться и размножаться, не возвожу в ранг приоритетных нравственных ценностей большую, хорошую, крепкую семью с многочисленным потомством. Нет. Я всего лишь наблюдаю мир, какой он есть, – мир, к которому принадлежу сам. Так что, критикуя его, я критикую себя.
Ди Фалько: Какие же ценности для тебя приоритетны? Какие хотел бы ты передать дочке, которая, очевидно, все в тебе перевернула?
Бегбедер: Тема обширна, боюсь наговорить по этому поводу банальностей. В передачах «реального» телевидения все чаще звучит: «Будь самим собой», «Оставайся самим собой». По сути дела это популяризация (что прекрасно) фразы Ницше: «Стань тем, кто ты есть», а она восходит к сократовскому «Познай самого себя». Думаю, этим практически все уже сказано.
Моей дочери я попытаюсь передать вот что (не знаю, о таких ли ценностях мы говорим): пусть постарается узнать, кто она и для чего родилась, что она хочет осуществить, а главное – пусть приложит все силы для достижения этой цели.
Ди Фалько: Неужели ты готов согласиться с тем, чтобы она занималась чем угодно? Полагаю, ты хочешь уберечь ее от ситуаций, которые причинили бы ей боль. Возьмем для примера какую-нибудь крайность – позволь тебя спровоцировать: ведь ты не хотел бы, чтобы твоя дочь стала наркоманкой, проституткой?
Бегбедер: Конечно нет. Я – сын-анархист, но отец-ретроград! Даже если это, по-видимому, противоречит моему открытому анархизму и при том, что я вовсе не осуждаю проституток. Разумеется, я хочу для моей дочки лучшего. А что ты ожидал услышать? Что я желаю ей выйти замуж, встретить хорошего парня, ходить по воскресеньям на мессу? Тоже нет! Вот уж был бы верный способ толкнуть ее к наркотикам! Я хочу, чтобы она была счастлива. Вот. А как – я не знаю. Я тут не властен… «Человек, способ употребления» – нет у нас такой инструкции, в этом главная проблема эпохи.[20]
