Бегбедер: А как быть с сексуальными побуждениями? Что рекомендует Церковь: мастурбацию, проституток?
Ди Фалько: Она учит не подавлять, а сублимировать эти побуждения. Извини за фрейдистский язык! Было бы ложью говорить, что среди двадцати тысяч священников, которые насчитываются в современной Франции, никто не нарушил обеты, принятые в день посвящения в сан.
Бегбедер: У некоторых были связи, даже дети… Я считаю, это неизбежно.
Ди Фалько: Но сколько других свидетельствуют о том, что их жизнь достигла расцвета в Боге? Неверно считать, как утверждают некоторые СМИ, что епископ покрывает оступившегося монаха, у которого родился ребенок. В случае признания отцовства епископ, конечно же, в первую очередь заботится именно о ребенке: он требует, чтобы священник вел себя ответственно, отказался от служения и занялся воспитанием ребенка.
Но такие случаи редки, они не означают, будто в ризницах полны шкафы спрятанных любовниц. Для священника плодовитость носит духовный характер, его чада – это верующие, которым он имеет счастье передать слово Божие.
Бегбедер: Если навязывать человеку верность бесчеловечному обету, это неизбежно кончится срывом.
Ди Фалько: Людям, состоящим в браке, иногда бывает трудно всю жизнь хранить супружескую верность. Монахи сталкиваются с той же проблемой.
Бегбедер: Я возвращаюсь к тому, что кюре не имеет опыта и не может позволить себе раздавать советы по вопросам, в которых он не разбирается. Ты говорил мне, что ходил на концерт Джонни,[61] стремясь понять смысл его «месс». А я думаю, что священник должен иметь право жениться, жить сексуальной жизнью, чтобы у него было больше оснований выступать в роли советчика, чтобы приблизиться к своей пастве, разделяя ее трудности. Тем более что сексуальность – явление естественное. Ненормально обратное. Если Бог создал сексуальность, значит, Он хотел, чтобы она была присуща человеку, и священнику в том числе.
Я уверен, что это сверхчеловеческое требование неизбежно вызывает непонимание, подозрительность. А все дела, связанные с педофилией в Церкви, объясняются только сексуальной неудовлетворенностью.
Ди Фалько: Ты знаешь не хуже меня, что случаи педофилии нередко имеют место также в семьях и в школьной среде. Твое утверждение слишком прямолинейно.
Бегбедер: Лично ты не страдал от того, что был лишен плотской любви?
Ди Фалько: Был период в моей жизни, когда передо мной вставали вопросы не столько о сексуальной жизни и безбрачии, сколько об отказе от отцовства. В то время я еще не осознал, что отцовство священника – иного порядка.
Бегбедер: Но ты воистину отец, отец мой!
Ди Фалько: Да. Это результат эволюции, которую переживают монахи и, возможно, в еще большей степени монахини. Природа призывает их к материнству, но любовь к Христу заставляет от него отказаться. Вот подтверждение, что выполнить это обязательство возможно.
Бегбедер: Я говорил тебе, как важно для меня быть отцом. Иметь ребенка – почти чудо, и я лучше представляю теперь, сколь многого лишает Церковь мужчин и женщин, которые ей служат.
Ди Фалько: Что касается духовного отцовства, я смог полнее оценить его значение в период испытаний, став объектом обвинений. Бывшие ученики, которых я не видел двадцать лет и более, засыпали меня письмами. Они писали, чтобы поддержать меня, хотели сказать о том, что я им передал в пору, когда они учились у меня. Многое из того сам я успел позабыть, но для них это оказалось важным.
Бегбедер: Это прекрасно, но все равно ты страдал из-за того, что тебе нельзя было полюбить женщину, с которой ты мог бы прожить всю жизнь. Итак, в молодости ты столкнулся с проблемой ограничений, налагаемых твоими обязательствами, не говоря уже о потребностях плоти, неодинаковых у всех нас. Скажу откровенно, с твоей внешностью, которая навлекла на тебя упреки, ты был, наверное, сокрушителем сердец. Признайся честно, забудь о скромности.
Ди Фалько: Я не мучился от того, что не любил женщину! Да, иногда я замечал, что женщина ко мне неравнодушна. Я встречал и тех, кто не оставили равнодушным меня. Но я не страдал. Я объяснял, что эта любовь невозможна.
Бегбедер: Подцепить епископа, священника – должно быть, это подогревает воображение!
Ди Фалько: Ты настоящий провокатор! Кажется, ты вспомнил «Стену» Сартра…
Бегбедер: Это особенно возбуждает! Невозможная страсть… А еще облачение!
И много таких, что произвели на тебя впечатление? Возлюбленных, воспоминание о которых все еще тебя волнует?
Ди Фалько: Да, конечно.
Бегбедер: Они были красивы?
Ди Фалько: Я не стану углубляться в эту область. Красота – вопрос субъективный. Рассказывая о дочке, ты говоришь, что она красива, что она божественна. Видишь, красота не позволяет сомневаться в существовании Бога. Так вот, будучи молодым священником, я познакомился с одной молодой женщиной, она была помолвлена, а я принес обеты Богу. Мы были друзьями. Я объяснил ей, что между нами не может быть ничего, кроме дружбы. Нам обоим удалось преодолеть наши чувства. Она вышла замуж, у нее родились дети, и мы остались в очень хороших отношениях.
Бегбедер: Ты был несчастлив?
Ди Фалько: Да, немного, но не настолько, чтобы мучиться. Я боялся ранить ее. Возможно, я был неловок.
Бегбедер: Меня удручает это типично католическое понятие жертвы.
Ди Фалько: Ты, вероятно, заметил, что я не употребил этого слова.
Бегбедер: Но принести в жертву чувство – преступление! Абеляр и Элоиза – вот что такое твоя история!
Ди Фалько: Речь идет не о принесении в жертву, а о преодолении чувства! Хорошо бы тебе расспросить молодых людей, которые обучаются сегодня в семинарии. Это образование университетского уровня, и слушателям от двадцати шести до тридцати пяти лет. Кто-то из них имеет за плечами другое высшее образование, работу по специальности, некоторые до поступления в семинарию пережили любовные истории. Приносят ли они жертву, вступая на священнический путь? Нет, делают выбор. Они выбирают Христа.
Бегбедер: Простым смертным трудно это понять.
Ди Фалько: Мы и есть простые смертные, принявшие свободное решение посвятить свою жизнь Христу. Что касается отсутствия опыта, то кто может утверждать, что имеет право говорить, так как приобрел опыт во всем?
Бегбедер: Согласен. Но ты никогда не обманывал жену и не можешь знать, что человек чувствует в такие минуты. Мне как-то странно думать, что я говорю с шестидесятилетним мужчиной, у которого нет никакого сексуального опыта…
Ди Фалько: Священнику так же трудно хранить верность своим обетам, как и супругам, которые живут вместе тридцать долгих лет, соблюдать требование верности в браке. Некоторых, должно быть, мучает мысль, что вечером они опять встретят того (или ту), кого с трудом переносят, с его храпом, запахом, дурными привычками… Нет, не думаю, что брак безусловно представляет собой нечто более «веселое» или захватывающее, чем безбрачие.
Бегбедер: Интересный аргумент. В конце концов, требуемое от священников пережить куда легче, нежели то, к чему принуждают состоящих в браке!
Ди Фалько: Когда я на время удаляюсь в мужской или женский монастырь,
