В эту минуту мозг его отдыхал.
Сегодняшний день был очень утомительным: неожиданный звонок государственного секретаря, прерванная лабораторная работа, наспех созванное совещание, строго секретная информация, недоверие в глазах генерала, тупость на его лице и высокомерие, которое, казалось, исходило даже от его сигары.
— Когда же вы наконец будете готовы? — в который раз спрашивал генерал.
Что можно ответить на такие вопросы? Он не техник, чтобы называть точные сроки, и не коммерсант, сколько бы ни пытались с ним торговаться. Когда все подготовим, тогда и будем готовы…
Особенно раздражал его государственный секретарь. Тонкие намеки на обязанности гражданина, неуклюжая лесть и изощренный шантаж, коварные фразы о том, что он-де перековался и стал материалистом, а это плохо принимают в определенных кругах…
'Я всегда шел прямым путем', — подумал физик и невольно оглянулся на свои следы в снегу.
Тут-то он и увидел коробку.
'Потерял кто-то…' — мелькнуло у него в голове. И только потом он спохватился, что коробка лежала на самом верху большого сугроба и вокруг не было видно следов.
Физик вернулся и поднял прозрачную коробку.
Он улыбнулся.
'Мишура… — подумал он. — Как давно я ее не видел… Теперь такой не купишь. Хороша будет на елке…'
Он опустил коробку в боковой карман пальто.
Елку наряжали в холле. Дети были возбуждены, шумели в соседней комнате, ожидая, когда прозвенит колокольчик и они наконец смогут прорваться к елке и с восторженными криками наброситься на подарки.
Физик молча укреплял на елке свечи и бенгальские огни.
— У тебя плохое настроение, — сказала жена. — Что-нибудь случилось?..
— Ничего особенного. Я был у государственного секретаря.
— А-а, — проговорила жена, — понимаю… Не обращай внимания.
Муж посмотрел на нее. Такие знакомые глаза, губы, волосы[2]…
— Фу ты! — воскликнул он, хлопнув себя по лбу. — Чуть не забыл… Мишура!
Он выбежал из холла, порылся в карманах пальто.
— Посмотри, что я нашел в снегу, — сказал он жене. — Мишура. Повесим, да?
— Какая прелесть, — женщина перебирала шелестящие нити, — и до чего мягкие…
Дети, увидев наряженную елку, визжали от восторга. Каждый первым хотел зажечь бенгальский огонь.
— Пусть старший, — сказал физик и бросил спички старшему сыну, а сам подошел к двери и выключил свет.
Взглянув на елку, он остолбенел.
Мишура светилась. Сначала появились только крохотные беспорядочные цветные точки, затем точки слились в линии, каждая нить переливалась диковинным светом, и теперь стали видны не только сами нити, ной еще какое-то голубоватое мерцающее сияние вокруг.
— Ой, как красиво! Как красиво! — кричали дети. 'Флюоресценция… — подумал физик. Мгновением позже у него мелькнуло сомнение. — Что это? Вторичное излучение в тончайших нитях? Но отчего?'
— Подожди! — крикнул он сыну, но было уже поздно. Пламя спички накалило палочку бенгальского огня, голубой свет прорезали красные искры… Затем внезапно что-то вспыхнуло.
В мгновение ока пламя охватило нити мишуры.
Пока физик подбежал к елке, чтобы сбить с нее пламя, необыкновенные нити почти все сгорели.
От мишуры сохранились лишь несколько съежившихся па полу обрывков с обгорелыми концами. Все остальное бесследно исчезло.
Физик подобрал уцелевшие нити и стал задумчиво рассматривать их, затем свернул и положил в конверт.
В исследовательском институте вот уже несколько недель только и было разговоров, что 'о проблеме мишуры'. Вся эта история была совершенно непонятной. Разгадать тайну коротких, в несколько сантиметров, светящихся нитей оказалось труднее, чем организовать производство кобальтовых бомб. Не удавалось установить их химический состав, не знали, что делать с их невероятной воспламеняемостью и невообразимой прочностью. Природа цветных светящихся точек, вспыхивающих в нити, и «флюоресценция» вещества ставили ученых в тупик. Где были сделаны эти нити, с какой целью, при помощи каких технических средств? И наконец, как они попали на то место, где их нашел физик?
Возникали запутанные и противоречивые гипотезы, предположения одно фантастичнее другого, развивались самые крайние теории. Ученые ломали головы, не спали ночей, подсчитывали, выводили формулы, исписывали горы бумаги-безрезультатно…
Но все были окончательно поражены, когда один молодой коллега физика заявил, что ему удалось прояснить загадку. Этот молодой человек проследил за цветными точками, вспыхивающими в нити. В расположении точек, в комбинации цветов он увидел определенную закономерность. Он еще раз исследовал электрические и магнитные свойства нитей. И предчувствуя, что из этого получится, заложил данные в счетную машину.
— На них находится текст… — заявил он комиссии ученых, занимающхся этой проблемой.
— Текст? — переспросил председатель.
Молодой исследователь показал папку.
— Да, — сказал он чуть смущенно, — текст, вернее, информация.
— Что же это за текст, позвольте спросить? — откинулся в кресле председатель.
Молодой человек молчал.
— Ну? — спросил председатель.
Молодой человек раскрыл папку и вынул из нее единственный листок бумаги. Горло его перехватило от волнения, он оглядел членов комиссии. Физик, который уже познакомился с результатами работы молодого сотрудника, кивнул ему. Тот начал:
— Это может показаться невероятным, но я приведу доказательства… Текст этот следующий:
'Мир разумным существам планеты… Мы, Иэл и Аур, исследователи космического пространства, передаем вам все знания нашего мира… Будьте осторожны! Если эти знания использовать в целях уничтожения…'
Молодой человек положил листок.
— Вот и все… — сказал он тихо.
Члены комиссии молчали.
Космический корабль несся в абсолютной тьме межзвездного пространства. Два путешественника погрузились в долгий анабиотический сон. Приборы время от времени принимались щелкать, потом снова смолкали, лампочки зажигались и гасли, все антенны, распределители энергии, торчащие в стороны защитные экраны огромного корабля работали бесперебойно.
По следам 'Воздушного корабля'
(Послесловие)
Инопланетянин в серебристом плаще, наделенный телепатическим даром, лицом к лицу сталкивается с инквизитором. Конфликт эпох, разделенных тысячелетиями, единоборство мировоззрений, случайное пересечение мировых линий…
Есть вечные темы, к которым вновь и вновь, словно наращивая витки спирали, возвращается научная фантастика. Рассказ Эндре Даража 'Порог несовместимости' напомнил мне повесть польского писателя Кшиштофа Боруня 'Восьмой круг ада' и очень близкую к ней по колориту новеллу чехословацкого фантаста Вацлава Кайдоша «Опыт». Поистине знаменательно, что именно писателей стран социализма заинтересовала по сути одна и та же проблема, которую можно обозначить в трех словах: столкновение прошлого с будущим. И не менее символично, что и повелевающий миром духов Фауст Кайдоша, и инквизитор Боруня, и мракобес из рассказа венгерского писателя Даража выглядят одинаково жалкими и бессильными. Причем не столько в сопоставлении с могуществом людей будущего или звездных пришельцев, сколько в сравнении с их высокой моралью. Поэтому отнюдь не случайно, что венгерский, польский и чехословацкий писатели сумели, каждый по-своему, показать могучую силу нравственной убежденности человека нового мира.
Продолжая начатый в предисловии рассказ о венгерской фантастике, я как бы принимаю эстафету от Петера Куцки, с которым нас связывает многолетняя совместная работа в международных писательских организациях. Петер Куцка внес немалый вклад в развитие современной венгерской фантастики, которая в последние годы стада заметным явлением культурной жизни страны.
Показательно, чти именно Будапешт в 1971 году сделался столицей первого Международного форума фантастов социалистических стран. Ведущие венгерские издательства широко раскрыли двери перед литературой, которая стала музой научно-технической революции. Выходят очень популярные в стране журналы и бюллетени, посвященные исключительно научной фантастике, появляются новые фантастические фильмы.
Сделанный Петером Куцкой исторический обзор венгерской научно-фантастической литературы избавляет меня от необходимости начать свой очерк с азов. И все же мне хочется немного дополнить венгерского коллегу и задержаться на одном имени, ибо оно, на мой взгляд, дает ключ к пониманию своеобразия совокупного мира, созданного венгерскими фантастами. Речь идет о Фридеше Каринти, которого Куцка справедливо причислил к классикам. Легенды и анекдоты об этом замечательном острослове и по сей день можно услышать в кабачках Буды и Пешта. Любимыми книгами юного Каринти были романы Жюля Верна и 'Трагедия человека' Мадача. Глубокий интерес к чисто человеческим аспектам научно-технического прогресса замечательный венгерский фантаст и сатирик сохранил до конца своих дней. Еще гимназистом он написал роман' 'Путешествие на Меркурии', в предисловии к которому сформулировал свое кредо: 'Я не стремлюсь показать, как долететь до Меркурия, я просто показываю, что в мыслях это вполне возможно. Мысль — лучший воздушный корабль, за несколько мгновений мы можем очутиться там, где захотим, и в сотнях вариантов представить свое путешествие'.
Чудесный корабль Каринти понес его не только на Меркурий, но и в 'Свадебное путешествие через центр Земли' и 'Путешествие в Фа-ми-ре-до', в седую
