— Ты прямо актер… — И Милена смеялась дробным смешком. — Перестань на меня пялиться. На нас смотрят.
— О Милена, какая ты красивая!
Молодая женщина пожала плечами и вошла в дансинг. Когда она сняла пальто, Джиджи застыл в изумлении — платье цвета электрик блестело и переливалось огнями, и все мужчины невольно оборачивались.
— Что же ты стоишь, пойди, сдай пальто роботу… — и она уверенно направилась к столику.
Танцуя, Джиджи шептал ей все те нежные слова, которые он слышал в кино. Милена прижималась к нему, называла его милашкой и громко смеялась.
Он был до того счастлив, что от первого же бокала вина у него отчаянно закружилась голова.
— Довольно, — сказала Милена. — Видно, ты один из тех, кто пьянеет от одной рюмки. А я не люблю пьяных. Идем отсюда.
— Ты не думай, не думай, — лепетал Джиджи. — Вот увидишь. Я буду пай-мальчик.
Он постарался стряхнуть с себя дремоту — ведь сейчас решается его судьба.
Милена готовила кофе на встроенной в стенной шкаф плитке. Джиджи лежал на большой кровати и лихорадочно перебирал в памяти все виденные на экране любовные сцены.
— Кофе готово, милый.
Она протянула ему чашечку горячего кофе… Ну, конечно, теперь она каждое утро будет подавать ему кофе прямо в постель. Милена включила видеофон, и в комнату ворвалась совершенно невероятная, бешеная музыка.
— Нет, Милена, прошу тебя, танго или фокстрот.
Милена послушно переключила видеофон, и полилась сладкая, тягучая мелодия. Джиджи зажмурил глаза, простер к Милене руки и упал на колени.
— О моя Джульетта…
Милена испуганно вскрикнула, словно укололась о булавку. Джиджи открыл глаза и увидел, что она стоит полуголая и глядит на него с недоумением и страхом. Джиджи коснулся ладонью ее бедра.
— Милена, о Милена…
Кажется, говорил он один, а Милена задремала под его нежные речи.
— Открой же глаза, любимая.
Милена приоткрыла слипшиеся от сна веки и спросила:
— Который час?
— Какое это имеет значение?
— Разве ты завтра не работаешь?
— Да, но я не хочу сейчас об этом думать. Мне дорога каждая минута блаженства.
— Ты очень милый. Но я устала.
— Ты права. Я гнусный эгоист.
Он встал, поспешно оделся, несколько раз поцеловал ее на прощанье и направился к двери. Стоя на пороге, он посылал ей последние воздушные поцелуи и никак не мог уйти.
— Послушай, дорогуша, ты позабыл кое-что, — сказапа Милена и выразительно прищелкнула пальцами. — Денег не вижу.
— Ты хочешь, чтобы я дал тебе денег?
— Послушай, Джиджи, комедия и так изрядно затянулась. Плати, да поживей.
Джиджи в полнейшей растерянности впился в нее взглядом. На миг у него зародилась надежда — одиночество и нищета толкнули Милену на порочный путь. Но он спасет ее.
— Да, но я хочу на тебе жениться. Разве робот тебе об этом не говорил?
— Какой еще робот? Жениться?! Очень мне нужен муж, который зарабатывает жалкие гроши! Мой дорогой, когда я поднакоплю денег, то выйду замуж за богатого синьора. И тогда прощайте город и эти чертовы купола. Были бы деньги, а как они заработаны, никого не касается.
— Значит, ты обыкновенная шлюха?
— Это уж мое дело. Плати и выметайся.
На сей раз Джиджи приплелся к роботу подавленный, убитый горем.
— Как же ты сразу не догадался, Джиджи? Ведь я не давал тебе этого адреса.
— Но ты сказал, что ее зовут Милена.
— Ну и что же? Милена порядочная девушка, она регулярно ходит в церковь. А вот ты в последнее время туда и носу не кажешь.
— Там все женщины уродки.
— Неправда. И потом, в церковь ходят, чтобы молиться богу, а не глазеть на женщин.
— Богу не до нас. Он видит лишь тех, кто живет за куполами, а нас даже не замечает.
— Не кощунствуй. Ты не понимаешь великого смысла религии. Попытайся разобраться.
— Не в состоянии. Стоит мне включить магнитофон, и через пять минут я засыпаю. Предпочитаю кино.
— Тогда ходи на религиозные фильмы.
— Они слишком мрачные. Святые, бедняги, всегда умирают, и ангелы не успевают их спасти. Хоть бы уж финал был повеселее.
— Ты глубоко заблуждаешься, Джиджи. Они все попадают в рай. Разве это так уж печально?
— А ты уверен, что он существует?
— Конечно, после смерти праведников ждет рай.
— Э, не все ли равно, куда ты попадешь после смерти. Вот если б я встретил Милену, то еще мог тебе поверить. Боюсь, что я и Милену увижу после смерти. Верно, ее и на свете-то не существует.
— Нет, существует. Но ты просто не ищешь. Тебе не хватает упорства. И потом, если ты хочешь ей понравиться, тебе надо иметь хобби.
— У меня есть хобби, — поспешно ответил Джиджи. — Я коллекционирую спичечные коробки. А на выборах голосую за партию разумных.
— Молчи, ты не должен никому говорить, за кого голосуешь. Это тайна, охраняемая законом. И вообще, что касается политики…
— Я не занимаюсь политикой. Она меня не интересует, — перебил его Джиджи.
Но он солгал. Лет пятнадцать назад он познакомился со студентами, которые занимались политикой, да еще как активно. Сидя в траттории, они громко доказывали, что, если бы все объединились и проголосовали против, от системы ничего бы не осталось.
— А фотоэлементы? — спросил тогда Джиджи.
— При чем здесь фотоэлементы? — удивились студенты.
— Как при чем? Разве парамагнитные подслушивающие устройства и фотоэлементы не установлены повсюду, даже в туалете?
Тут студенты, словно по команде, расхохотались.
— Знаешь, во сколько все это обошлось бы правительству?
— Знаю. Но у промышленников и хозяев куполов денег хоть отбавляй. Вот мне, например, вмонтировали в ухо лластинку.
— В ней указаны твои данные, место и год рождения. И больше ничего.
— Неправда. Робот контролирует каждый мой шаг.
— Сказка для малых деток. А ты и поверил, глупец. Вы, обыватели, убеждены, что роботы-шпионы везде и повсюду. На самом же деле они существуют лишь в вашем воображении.
Студенты так были в этом уверены, что вели себя крайне неосторожно. И, понятно, очень плохо кончили.
Когда он, Джиджи, узнал об этом, то сразу же помчался на митинг и выступил в защиту свободы и демократии. И его не тронули. С тех пор он не занимался политикой. Так что робот зря намекает…
— Я не занимаюсь политикой, — громко повторил он. — Я думаю только о Милене.
— Знаю. Тогда поищи себе другую девушку вместо Милены. Ведь не сошелся же на ней свет клином.
— Как ты можешь предлагать такое! Может, ты меня все время обманывал?
— Нет.
— Ты говорил, что у Милены особенно хороши глаза, большие, голубые, с поволокой. Если хочешь, чтобы я тебе поверил, покажи мне лицо Милены.
— Постараюсь. Но ты должен напрячься, все твои мысли должны быть о ней, о Милене.
Джиджи уставился во тьму с замиранием сердца, ожидая, когда ему явится лицо Милены с большими голубыми глазами. И оно возникло, но глаза были закрыты. «Прошу тебя, Милена, открой глаза, умоляю, открой». И Милена взглянула на него своими голубыми, прозрачными как стекло глазами.
— Теперь ты убедился? Так ищи ее, ищи без устали.
И Джиджи искал, каждый вечер, в дансингах и в кино, в церкви и на гулянье. Он даже отказался от недели гипнотического сна, которая полагалась ему по закону каждые полгода. Он выходил из дому в шесть, и когда возвращался в свою комнатушку, где в беспорядке валялись грязное белье и пакеты с едой, им порой овладевало отчаяние. Он, не раздеваясь, ложился на неприбранную постепь и в тоске думал, не лучше ли все бросить и провести ночь с первой же встреченной проституткой. Но в памяти всплывали ее глаза, и на следующий вечер Джиджи вновь отправлялся на поиски. Когда же образ Милены тускнел, Джиджи ехал к роботу и снова впивался взглядом во тьму. Он больше не задавался вопросом, существует ли Милена, он искал ее, и все тут. Не раз и не два он пристально вглядывался в незнакомые женские лица в надежде, что вдруг на него с любовью взглянут нежные голубые глаза. Ему было безразлично, оскорбляет ли кого-либо из женщин это назойливое внимание и не рискует ли он нарваться на грубость.
Он искал ее на улицах и площадях, поднимался по спирали до самых куполов и оттуда следил, пока не заболит спина, за идущим вниз эскалатором. Женщины одна за другой исчезали в подземелье, и тогда он, смотря по деньгам, отправлялся в ресторан или дешевый бар. И там снова принимался наблюдать за женскими лицами. Однажды его ударили по лицу, в другой раз к нему подошла молодая женщина.
— Видно, я тебе понравилась?
— Ты не Милена, — сказал он, и незнакомка засмеялась столь неожиданному ответу. Но потом ей надоело смотреть в его невидящие глаза.
Как-то, когда он шел с работы, у него отчаянно разболелся зуб. Коренной зуб справа, который давно уже ныл, а теперь словно взбунтовался и пронзал его
