— Чьи это ноги?
— Моего мужа, господин. У него проказа. Умирает.
Что было потом? Собаки увели отряд в другую сторону. Чудеса, да и только!
— Странно, — говорю я жене. — След-то вел прямо в шалаш.
— Он обманул собак, — говорит Нома. — Этот человек — Великий Чародей. Он, — говорит, — мой сон. Я, — говорит, — столько ночей видела во сне, как Великий Черный пришел к нам в шалаш.
— Офицер, — говорю, — кричал, что это бандит.
— Офицер врал.
— Пусть твой негр сам скажет, что офицер врал. Почему, — говорю, — он не отвечает?
— Может, не знает нашего языка. Ты понимаешь, о чем мы говорим?
А негр, господин, улыбается, но молчит.
— У него губы потрескались от жары, — говорит моя жена. — Дай ему воды, Барути.
Большой негр выпил воды. Тогда Нома говорит:
— Он голоден.
— Мы и сами, — говорю, — со вчерашнего дня ничего не ели.
— Он сделает так, что мы будем сыты и богаты.
Я, господин, не мог поверить. Я никогда в жизни не видел чародеев. Почему немой гигант бежал от солдат? Ведь он мог их заворожить, мог просто исчезнуть. А он почему-то взял да и спрятался в шалаше. Чего ради? Ему нужна была наша помощь. Я подумал, что неплохо бы выяснить, на что он способен. Мы спасли ему жизнь, и теперь он должен выполнить любое наше желание.
— А недурно бы съесть кусочек жирной баранины, — говорю я Номе.
Она прикинулась, будто не слышит.
— Перевезешь его через Горячую реку, — говорит. — Солдаты могут вернуться с минуты на минуту.
— Я плохо себя чувствую, — говорю. — Очень плохо. Мне и весел-то не удержать.
Честно говоря, господин, я чувствовал себя совсем неплохо, и Нома прекрасно знала об этом.
Она умная женщина, господин. Нома решила любой ценой спасти великана и сказала мне, что, если я не хочу помочь ей, она сама перевезет его через Горячую реку. Они дождались, когда луна спряталась за тучу, и вышли из шалаша. Прошел час, может, полтора или два. У меня нет часов. У меня никогда не было часов… Наконец Нома вернулась.
— Что с черным? — спрашиваю.
— Солдаты забрали лодку, — отвечает, — и мы перебрались через реку вплавь. Я чуть было ни утонула, но он вовремя заметил, что я слабею. Он сильный, как лев. Да что там лев! Он сильнее льва! Держал меня за руки, а сам плыл на спине. Выбрались на другой берег. Я проводила его до негритянского поселка. Там нас приняли как родных. По ту сторону реки живут добрые люди.
— Может, и добрые, — говорю. — Ну, продолжай.
— Я сказала им, что Великий убежал от солдат, что за ним гнались собаки, но перед нашим шалашом они потеряли след… Потом негры дали нам два кокосовых ореха. Пришла сестра вождя племени, у которой луна мозги в голове перевернула.
— Мафута?
— Да, Мафута. Пришла и говорит: «Она жирненькая, как поросенок, моя луна. Поэтому я ем ее по кусочкам. Смотрите, вчера отгрызла четверть, сегодня четверть. Осталась половина. Завтра съем остальное. Мафута любит есть луну. Хорошая, жирная луна». А сама хихикает.
Вождь крикнул, чтобы она замолчала, а я попросила Великого: «Мафута больна. Дотронься пальцем до ее головы, и она выздоровеет».
Я дважды повторила свою просьбу, и тогда он дотронулся пальцем до лба Мафуты, и она тут же перестала хихикать. Мы услышали, как она говорит: «Хочу спать. Проводите старую Мафуту в бунгало, Я не спала столько ночей. Чего вы ждете? Мбуми, я хочу спать».
Впервые за восемь месяцев она назвала своего брата по имени. Великий Черный вылечил ее.
— Ты, — говорю я, — рассказываешь удивительные вещи, Нома.
— Это еще что! После выздоровления Мафуты все начали говорить наперебой. Каждый о чем-нибудь просил.
— А он?
— Он молчал. Только улыбался. Наконец Мбуми утихомирил раскричавшихся негров. «Я знаю, что ты устал, — сказал он Великому. — Но голод хуже усталости. Ты должен накормить все селение».
— И он накормил? — спрашиваю.
— Он проводил нас на Белую поляну. Там под одним из деревьев лежало несколько мешков с мукой и сушеным мясом.
— Вот те раз! — говорю.
— Ей-богу! Я видела это собственными глазами. Мбуми приказал бить в барабаны. Чтобы все знали, кто пришел в их селение. Я слышала, как он сказал Великому: «Ты — Багени, гребец. Великий гребец, который переплыл Барабару… Великий Млечный Путь… Мы построим тебе в самом центре деревни прекрасный дом. Под крышей поставим кресло из слоновой кости. Ты сядешь в него и будешь исполнять наши желания. По три желания в день».
— А потом?
— Потом Великий Черный встал и вдруг исчез.
— Исчез? Нома, но это невозможно! — говорю.
— И все же он исчез. Мы обыскали заросли. Мбуми нашел два отпечатка его ног. И больше ничего. Багени опять пошел по Великому Пути. Ушел туда, откуда явился. А я вернулась к тебе. Переплыла Горячую реку в лодке, которую дал мне вождь.
Вот, господин, что рассказала Нома, когда возвратилась из негритянского поселка. Больше я не видел Великого Багени. Только слышал барабаны черных… Тамтамы говорили: «Ищите Великого Багени… Ищите Великого Багени, который вылечил больную Мафуту и накормил весь поселок… Ищите Великого Багени, который переплыл Барабару!»
Председатель комиссии обратился ко мне с просьбой:
— Профессор, мы будем благодарны, если вы как можно подробнее опишете свою встречу с Большим негром. Нам чрезвычайно важно знать мнение человека, пользующегося заслуженной репутацией крупного ученого.
Признаюсь, этот комплимент был мне приятен. Видимо, потому я и отступил на сей раз от правила: «Пиши о том, в чем разбираешься». До сих пор основными героями моих «произведений» были метеориты. Им я отдал тридцать лет жизни, посвятил двести научных трудов. О людях я не писал никогда. Человек — тема трудная. Я всегда предпочитал анализировать камни. Вероятно, потому, что они никогда не пытались со мной спорить. Мои метеориты молчали, даже самые абсурдные теории не могли вывести их из равновесия: все они переносили с поистине каменным спокойствием. А люди? Их волнует любая мелочь. Они так легко загораются, взрываются по всякому поводу. Я описал тысячи метеоритов, а о человеке не написал ни строчки. Однако Багени был похож на метеорит — он молчал. Впрочем, не будем опережать события.
Помнится, была суббота, второе июля.
Дьявольски устав от жары, я после работы в лаборатории отдыхал на веранде бунгало, наслаждаясь прохладой, созерцанием неба и особенно тишиной. Впрочем, это продолжалось недолго. Тишину нарушила моя дочь Ио. Я не прочь послушать хорошую музыку в хорошем исполнении. Ио же скверно играла собственное сочинение на расстроенном пианино. Конечно, меня это раздражало. Спустя некоторое время вдалеке загудели тамтамы. Музыка Ио и тамтамы! Какое сочетание! Представляете себе? Я не выдержал.
— О, господи! Перестань! Это невыносимо!
— Что, собственно, невыносимо? Моя игра или тамтамы?
— И то, и другое.
— Во всем виноваты негры, — безапелляционно заявила Ио. — Они заглушают меня своими барабанами.
— Насколько я понимаю в тамтамах, наши соседи чем-то взволнованы.
— У них масса причин для недовольства.
— Меня не интересует политика.
— Но политики интересуются тобой.
— Уверяю тебя, я так же далек от политики, как мои метеориты.
— Вернемся домой! Уедем отсюда!
— Сейчас? Да ты что! Нам дали прекрасный дом, отлично оборудованную лабораторию. Благодаря заботам губернатора база экспедиции походит на роскошный отель. Прислуга, пианино…
— …на котором изволила играть глубокоуважаемая госпожа Тьюро, пока ее не укусила муха це-це…
— Спокойной ночи, дорогая, — перебил я ее. — Я пошел спать… Спокойной ночи, говорю.
— Не уверена, что эта ночь будет спокойной, — сказала Ио и добавила шепотом: — Кто-то ходит возле нашего дома.
— Видимо, никак не найдет парадное. Надо помочь. Я выйду… Но не успел я кончить фразу, как дверь резко отворилась и на пороге появился высокий негр.
Тяжело дыша, он сделал шаг вперед и опустился на пол.
— Обморок! Крикни Мото и Ясуфа!
Ио выбежала из комнаты и через минуту вернулась в сопровождении напуганных слуг.
— Положите его на кровать! Быстрее! Чего вы ждете?
— Он тяжелый, как слон, — пробормотал Мото.
