Партизаны попытались вступить в контакт с местными оппозиционными силами: с представителями Коммунистической партии; с Мойсесом Геварой Родригесом, лидером шахтеров; с Хуаном Лечином Окендо, руководителем Рабочего центра, лидером Левой национально-революционной партии (ПРИН) и бывшим вице-президентом страны; с Национальным революционным движением (МНР) свергнутого президента Виктора Паса Эстенсоро. Результаты переговоров были неутешительны: первый секретарь ЦК КПБ Марио Монхе прибыл в лагерь, разговаривал с Че, но разошелся с ним во взглядах на предстоящую войну. По поводу этой встречи Че записал в своем дневнике: «В 7 часов 30 минут пришел врач и сказал, что появился Монхе. Я пошел туда с Инти, Тумой, Урбано и Артуро. Встреча была сердечной, но натянутой, в воздухе висел вопрос: „Что ты хочешь?“. Проблемы, возникшие с Монхе, могут быть сведены к следующему:
– он откажется от руководства партией и добьется от нее по меньшей мере нейтралитета, и некоторые члены выйдут из ее рядов, чтобы присоединиться к борьбе;
– военно-политическое руководство борьбой будет принадлежать ему, пока революция будет разворачиваться в боливийских условиях;
– он должен установить отношения с другими южноамериканскими партиями, стараясь убедить их стать на позиции поддержки освободительных движений.
Я ответил ему, что первый пункт зависел от него как секретаря партии, хотя я и считаю его позицию ошибочной. Она – колеблющаяся, вся из компромиссов и старается оправдать для истории роль тех, кого надо заклеймить за предательскую позицию. Время покажет, что я прав. По третьему пункту я не был против, чтобы он постарался сделать это, но все было обречено на неудачу… Что касается второго пункта, то я не мог никоим образом согласиться с ним. Военным руководителем буду я и не потерплю никакой двусмысленности».
МНР запретила своим членам вступать в отряд Че и отказалась сотрудничать с ним. Правда, ПРИН и Мойсес Гевара дали согласие сотрудничать. Гевара завербовал 20 хорошо обученных бойцов. Но из-за потери времени все расстроилось: в Боливии начался двухнедельный карнавал, в котором принимали активное участие все жители страны. Гевара не мог собрать солдат и был вынужден завербовать других, первых попавшихся, которые не имели никакого опыта военных действий и никакого представления о планирующейся вооруженной партизанской войне. Че, увидев их, пришел в ужас, но делать было нечего, людей было слишком мало, и пришлось принять их в отряд.
Правда, очень скоро Че пожалел об этом: двое новобранцев сразу же сбежали; один из них, как выяснилось, являлся полицейским агентом. Эта досадная оплошность привела к тому, что рухнула вся городская сеть поддержки, подготовленная Таней: дезертиры видели ее, и теперь она не могла вернуться в столицу. Еще четыре человека оказались совершенно неспособны воевать, им нельзя было даже доверить оружие.
Итак, всего отряд Че насчитывал 53 человека: сам Че, которого в Боливии называли Рамоном, Фернандо с отрядом из семи боливийцев, прошедших военную подготовку на Кубе, и еще 15 солдатами, также имеющими боевой опыт, кроме того, в отряд вошел Моис Гевара и семеро солдат, которых он завербовал вначале, и еще шестеро, которых он с такой же поспешностью уговорил вступить в отряд впоследствии. В отряде также находился Режи Дебре, две женщины (Таня и боливийка Лойола Гусман), два аргентинца, три перуанца и др. С таким маленьким отрядом Че планировал развернуть партизанскую войну против Боливийской армии.
Че постоянно занимался воспитанием своих солдат, пытался укрепить в них моральный дух. Так, он постарался сделать лагерь как можно более комфортабельным. Под его руководством были построены склады с продовольствием, наблюдательная вышка, даже маленькая электростанция. Он и другие наиболее образованные бойцы проводили с остальными занятия, преподавая историю Боливии, политическую экономию и грамматику. В качестве факультативных занятий по вечерам Че давал бойцам уроки французского. Разумеется, он учил их и тактике ведения боя, а некоторых даже обращению с оружием.
Моральный дух армии рос, но бойцов было слишком мало. Надежды Че на привлечение местного населения не оправдались. Между тем время шло, проходили месяцы. Че терял своих людей (один из них, например, утонул во время переправы через реку).
Между тем лагерь герильерос был обнаружен: местные власти заподозрили, что в нем занимаются производством кокаина, и совершили вооруженный налет. Партизанам удалось спрятаться в джунглях, но один из них выстрелил и убил боливийского солдата. После этого Че уже не мог рассчитывать на внезапное нападение: боливийская армия стала наступать первой. Об этом в отряде Че узнали из радиопередач: «Сегодня новость взорвала и полностью заполнила эфир и спровоцировала многочисленные коммюнике и даже пресс-конференцию Барриентоса (президента)… Ясно, что дезертиры… заговорили, не ясно только окончательно, что они сказали в точности и как они это сказали. Судя по всему, Таня раскрыта, потеряны два года хорошей и кропотливой работы».
День спустя, 28 марта, он записал: «Эфир продолжает быть перенасыщен сообщениями о герильях. Мы окружены двумя тысячами человек на участке в сто двадцать километров, и окружение сжимается, дополняемое бомбардировками с напалмом… Француз с чрезмерной настойчивостью высказался, насколько он был бы полезен вне отряда».
Режи Дебре предпринял попытку пробраться сквозь оцепление и выехать за пределы Боливии. Че также желал этого, рассчитывая возложить на него задачи по подготовке сил поддержки. Но Дебре попал в плен и был осужден на 30 лет.
Из-за многочисленных накладок Че и его отряд оказался в оцеплении, отрезанным от всего остального мира, не имея связи ни с Кубой, ни с городом. Новобранцы в отряд не приходили. Таким образом, шансов победить у Че не было никаких, даже выбраться из оцепления живым ему, по всей видимости, не удалось бы. В живых из всего отряда осталось только трое.
Численность армии противника увеличилась до 4800 человек. Боливийцы не знали, кто является организатором герильи: поначалу они подумали было, что организатор и руководитель – Дебре, но затем им удалось выяснить, что в лагере находится Че.
Че водил отряд по Боливии, между тем как кольцо окружения продолжало сжиматься. Постепенно они потеряли один за другим склады с продовольствием и медикаментами. Солдаты страдали от голода, отеков и укусов тропического насекомого бора, которое оставляло под кожей человека личинки. Последние месяцы существования отряда в джунглях Боливии были поистине ужасны.
При чтении «Боливийского дневника» Че, в котором подробно описываются все тяготы и лишения, которые пришлось пережить солдатам, невольно вспоминается другой дневник – англичанина Роберта Скотта, с таким же слепым упорством шедшего к Южному полюсу, невзирая на трудности, с сильной верой в победу. С таким же упорством и мужеством Че и его солдаты старались выжить и победить в джунглях Боливии.
Вот выдержки из дневника Че, где он описывает трудности, с которыми ему пришлось столкнуться: «23-е февраля. Черный день для меня. Стискиваю зубы, так как чувствую себя очень усталым… В полдень, под солнцем, которое, казалось, расплавляло камни, мы тронулись в путь… Решили спускаться по проторенному месту, хотя и очень крутому, чтобы достичь ручья, который ведет к Рио Гранде и оттуда на Роситу…
4-е марта. Охотники убили двух маленьких обезьянок, попугая и голубя, мы их съели… Моральный дух низок, и физическое состояние ухудшается со дня на день; у меня начинаются отеки на ногах.
23-е июня. Начинает серьезно угрожать астма, очень маленький запас лекарства…
24-е июня. Радио передает сообщения о борьбе на рудниках. Астма усиливается.
26-е июня. Черный день для меня... Мы оказались свидетелями странного спектакля: в полной тишине под солнцем лежали на песке четыре солдатских трупа. Мы дождались ночи (чтобы взять их оружие). Почти сразу же услышали выстрелы с двух сторон... ранение Тумы, разорвало ему печень и вызвало кишечную перфорацию, он умер во время операции. С ним я потерял неразлучного товарища всех последних лет, испытанной верности, у меня ощущение, что я потерял сына».
В конце каждого месяца Че подводил итоги. И если в начале он пытался делать оптимистичные предположения, то с каждым месяцем тон его дневника становится все более пессимистичным, однако он все еще продолжает надеяться на помощь местного населения.
Президент Боливии Баррьентес тем временем ввел в пяти провинциях страны военное положение и запросил военную и техническую помощь у США. Эта бессмысленная, безнадежная борьба продолжалась до осени. Подводя итоги августа, Че записал: «(Без всякого сомнения – все плохо...) Потеря тайников с документами и медикаментами, которые там находились, тяжелый удар, особенно в психологическом плане. Потеря двух человек в конце месяца и последовавший за этим трудный переход с едой из конины деморализовали людей… Отсутствие контактов с внешним миром и с отрядом Хоакина и то, что заговорили те, кого схватили, несколько деморализовало отряд. Моя болезнь посеяла у некоторых сомнения… Наиболее важные характеристики:
– мы по-прежнему лишены каких-либо контактов и не имеем надежды установить их в ближайшем будущем;
– мы по-прежнему не добились присоединения к нам крестьян. Это логично, принимая во внимание то, что в последнее время у нас с ними было мало встреч;
– моральный дух бойцов понижается, но, надеюсь, временно;
– армия не действует более эффективно и напористо.
Но надеждам Че на улучшение обстановки не суждено было сбыться. Сентябрь стал для партизан последним месяцем: в первых числах октября маленький отряд, сокращающийся с каждым месяцем (некоторые умерли от ранений, другие дезертировали, попали в плен и выдали своих недавних товарищей), был окончательно разгромлен.
Еще раньше, в последние дни августа, был разбит отряд Хоакина. Он организовал его еще в апреле, назначив руководителем майора Вило Акунья Нуньеса, участника Сьерра-Маэстры, начальника школы командос в Матансасе, члена ЦК КПК. В этот отряд вошли 13 человек, в том числе Млейс Гевара и Таня. Оба отряда разделились, и больше им уже не удалось встретиться. Подводя итог августа, Че еще не знал, что отряд Хоакина был разгромлен. Он услышал об этом только в начале сентября, слушая радио.
Последний бой герильерос с боливийскими войсками состоялся 8 октября в урочище Юро. Горстке уставших, голодных и больных партизан пришлось сражаться с тремя тысячами боливийских солдат и американских рейнджеров. Че был ранен и взят в плен. Как только солдаты убедились, что им удалось взять в плен самого Че Гевару, они, желая избежать суда над знаменитым революционером, застрелили его. В тот же день о его смерти было сообщено по радио всему миру.
Тело Че было выставлено на всеобщее обозрение, чтобы все желающие могли убедиться, что он действительно мертв. После этого, согласно указаниям боливийского военного руководства и резидентуры ЦРУ, с лица Че сняли восковую маску и отрубили кисти рук для идентификации отпечатков пальцев.
Многие кубинцы не поверили в смерть Че Гевары, к тому же никто не знал, где он был похоронен, что давало его поклонникам надежду на то, что Че жив и через некоторое время снова даст о себе знать, как это уже было однажды, когда он исчез с Кубы. Но вскоре Фидель Кастро официально объявил о смерти Эрнесто Че Гевары. Однако это был далеко не конец. Начался новый период – период культа Че Гевары, продолжающийся до сих пор. Местные жители срезали локоны волос с головы Че, когда его мертвое тело было выставлено на всеобщее обозрение. По прошествии многих лет они продолжают помнить его и поклоняться ему. Они передают друг другу легенды о Че, рассказывают, что он был неуловим и растворялся в воздухе, когда враги настигали его и открывали огонь. Отрезанные руки Че также являются для многих символом поклонения. На Кубе Че Гевара был канонизирован.
Скорые смерти всех солдат, принимавших участие в ликвидации Че, Тани и Инти или предавшие их, дали некоторым возможность заявить, что над ними
