под поцелуи, она шепнула: «Лучше бы ты и дальше спал». – «Да почему?» – не понимал я, всем лицом ощущая ее душную нежную кожу. «Да потому, что я сейчас начну тебя огорчать».
Впрочем, не такой дурой она была, чтобы от слов сразу перейти к делу. Лишь умерев подо мной, расслабилась: «Смеяться будешь, что тебе скажу».
– Давай, смеши.
– Тебе надо уехать.
– А я как раз собираюсь.
Она обрадовалась:
– Когда?
Она явно хотела как можно быстрее выпихнуть меня не только из своей постели, но и из города, ее красивая голова была полна каких-то особенных –
– У меня есть для тебя подарок.
Тайн она не терпела:
– Выкладывай!
– Вчера я заказал билеты. На двоих.
– Ну, понятно. Ты куда-то едешь. А кто с тобой?
– Ты.
– Куда?
– В Индию.
– В какую еще Индию? Чего я там не видела? – удивилась она.
– Ну мало ли, слонов, например, обезьян, сикхов, – ответил я неопределенно, не зная, как понимать ее явное равнодушие. – Ты не думай, в Индии хорошо. Это далеко. От Москвы лететь часов десять. Там не только джунгли, там есть отличные шератоновские отели. Нам не придется жить в хижинах, где нет даже душа. А еще у нас будет отдельный индивидуальный гид. Я заставлю его ходить с живой коброй через плечо.
– С чего ты взял, что я заплачу от умиления?
– Я ничего такого не говорил и никаких слез не жду. – Я старался быть терпеливым. Я остро чувствовал, что Нюрка чего-то не договаривает. – В Индии действительно есть отличные отели. К тому же там не встретишь тех, кто постоянно пасется в Никосии или на Мальорке.
– Ну, ладно, может, Индия это не так уж и плохо, – неожиданно перерешила Нюрка, но таким тоном, что я не обрадовался. – Когда ты уезжаешь? Когда думаешь вернуться? Какой срок сможешь пробыть в Индии? – тем же тоном она могла спросить, сколько дней я могу пробыть в Томске или в Омске.
– Сколько захочешь, столько и пробудем.
– Ну да, деньги у тебя есть, – вздохнула Нюрка. – Это когда я тебя впервые встретила, ты был просто бандос, у тебя ничего не было, кроме грязной пивной. – Она, конечно, преувеличивала.
– О чем ты?
– А вот о чем… Слушай… – Она терпеливо убрала мою руку со своей влажной от пота груди. – Ты знаешь, я никогда не вру… – Она засмеялась этому открытию. – Ну, скажем так, я почти никогда не вру… То есть, вру, но не очень часто… Впрочем, какая разница, правда? Рядом с тобой просто невозможно не врать. Так вот, слушай, что говорят… Не среди бандосов говорят, а, скажем так, в серьезных кругах… Вот честно скажу, лучше бы тебе прямо сейчас улететь в Индию… – Моя рука все-таки легла на ее грудь и она вздрогнула. – Честное слово, не знаю, как вытащить тебя из прошлого.
– Разве ты уже не вытащила меня из прошлого?
– Если и вытащила, то не все это видят, – она оттолкнула мою руку. – Ты уже слышал о Полунине.
– О каком Полунине? Кто это?
– Ну, как о каком? Сам рассказывал о нем.
– А-а-а, – догадался я. – Филин.
– Везде эти мерзкие кликухи, терпеть не могу! – Нюрка презрительно поджала губы. – Я говорю о некоем Полунине. О некоем Виталии Ивановиче. Его арестовали. Но дело не в этом. Я слышала, что у него нашли какую-то папку, а в папках всякие неприятные бумаги.
– Векселя, долговые расписки и все такое прочее, – догадался я.
– Ну, вот! Так я и знала. Конечно, ты причастен ко всему этому. Там на кого только нет бумаг! – не выдержала она.
– Наверное, и на Иваныча-старшего есть?
– Есть, конечно. Только мне думается, что Иваныч-старший отвертится. А вот ты…
– А я тут при чем?
– Но ты же знаешь об этой папке!
– Ну и что? Мало ли о чем я знаю…
– За этим Виталием Ивановичем тянется длинный вонючий хвост, – презрительно объяснила Нюрка. – А ты долгое время пасся в его стаде.
– Кто такое говорит?
– Неважно. Говорят. Серьезные люди. Если ты действительно хоть каким-то боком причастен к этим делам, – как бы прощая поцеловала она меня, – то лучше прямо завтра улетай в Индию. Говорят, в лавочке этого Виталия Ивановича всякое происходило. Там сейчас ищут трупы. Да, да, самые настоящие трупы, не просто так, – подняв голову, Нюрка внимательно следила за мной сквозь полуопущенные ресницы, будто меня правда можно было напугать трупами. Смутный утренний свет уже просачивался в комнату. – Короче, в деле, которое заведено на этого Полунина, не один раз встречается твоя фамилия. Дошло? Кто-то тобой здорово интересуется. Это только я, дура, знаю, что ты хороший, – нежно поцеловала она меня, – а другие люди по другому смотрят на мир и на людей. Так ведь? – и прижалось щекой к моему плечу. – Вот все, что я знаю. Зато все это я знаю от очень серьезного человека. У меня много серьезных друзей.
– Да уж, – с горечью признал я.
– А сейчас ищут какого-то Сакса. Чего ты вздрагиваешь? В смысле ищут не самого Сакса, а его тело. В связи с этим тебя, наверное, тоже скоро вызовут в прокуратуру.
– Что значит ищут? – я действительно вздрогнул. – Этот Сакс, про которого ты говоришь, давно похоронен. Вполне официально похоронен, на кладбище. После автомобильной катастрофы. Куда может деться его тело?
– Ну вот, многие так думали, – вздохнула Нюрка. – А тела в могилке не оказалось. Это я слышала от очень серьезного человека. Учти, я тебе первому это говорю.
– Еще хочешь сказать кому-то?
– Не цепляйся к словам. Могилка действительно оказалась пустой. Тело этого Сакса куда-то исчезло. Так что жди. Скоро тебя вызовут. – Она разозлилась. – Что ты как каменный? Что ты об этом думаешь?
– Ничего, – пожал я плечами.
– Совсем ничего?
– Совсем.
Нюрка разочарованно помолчала. Потом шепнула:
«И сумерки в стекле, как пыль на винограде…»
– О чем ты?
– Цитата.
– Какие сумерки? – не понял я. – Уже светает.
– Все равно сумерки… На сердце… Ты, наверное, не поймешь… Наверное, я в тебе обманулась…
– Почему?
– Потому что ты всего лишь мелкий бандос. Как был мелким бандосом, так и остался.
– Полетишь со мной?
– Нет, – твердо сказала она.
Но я продолжал торговаться.
– Смотри, – в отчаянии торговался я. – Когда мы встретились, я действительно держал лишь пивную, а сейчас у меня фирма. Крупная фирма. Крепкая фирма. И принципиально никаких крыш.
– Это потому, что все бандосы города – твои друзья, – возразила Нюрка.
– Это не так, – торговался я. – Ты же знаешь, я ни с кем из них не встречаюсь. А если иногда и встречаю кого-то, то какого черта? Мне говорят – привет. Почему не ответить? Только потому, что когда-то знал его?
– Вот именно, – отрезала Нюрка.
– Сейчас я ни с кем не связан.
– Объяснишь прокурору.
– В некотором смысле я сейчас работаю на администрацию.
– Ну да, на профессиональных воров!
– Как? – удивился я. – Ты даже Иваныча-старшего считаешь вором?
– А ты думал? – Нюрка тоже удивилась. – Его прежде всего.
– Но ты спала с ним! – заорал я.
– Ну и что? Теперь я с тобой сплю, – Нюрку нисколько не взволновала моя вспышка. – Иваныч давно достиг своего потолка, его интеллектуальное развитие закончилось. Кроме тюрьмы, Иванычу ничего не светит, а ты знаешь, я таких не люблю.
– Полетим вместе! Ты мне нужна! – взмолился я. – Ты же видишь, что я лечу в Индию вовсе не потому, что чего-то боюсь. Плевать мне на всякие папки. Я лечу в Индию только потому, что хочу побыть с тобой рядом. – И опять заорал: – Ты уже, наверное, переспала с этим москвичом? Говорят, ты показываешь город какой-то московской шишке?
