зала тянулись ряды высоких стеллажей, отбрасывавших прохладные тени, наверху, за перилами балкона, поблескивали застекленные витрины музея и интерактивные голограммы путеводителей.
Хардести и Саксон обнаружили друг друга одновременно; снайпер бежал, держа у бедра винтовку 'Лонгсворд'; увидев Бена, он мгновенно вскинул ее на плечо и выстрелил.
Саксон бросился на пол, с шумом приземлился и перекатился на бок, сверху на него посыпались книги. Худшего положения нельзя было придумать. У Хардести имелись все преимущества — он находился выше, на балконе, расстояние позволяло ему пользоваться винтовкой; у Саксона был лишь револьвер с одной- единственной пулей.
Против него работали не только их позиции. Швейцарские копы пришли в себя и, вероятно, через минуту должны были уже всей толпой ворваться сюда. Одно Саксон знал наверняка: если он хочет найти Анну Келсо, ему придется сначала разобраться со Скоттом Хардести.
И, словно услышав мысли противника, снайпер окликнул его:
— Эй, англичанишка! Спасибо тебе за помощь, приятель. Теперь уже не важно, чем дело закончится, ты за нас всю работу сделал! Сейчас я прострелю в тебе дырку и оставлю копам… Намир попросит группу подчистить все это дело, и в вечерних новостях расскажут, что это ты нажал на курок.
Саксон прижался к стеллажу:
— Ты так думаешь? Ты промахнулся, дружище. Таггарт еще жив!
— Да плевать на это! — крикнул снайпер. — У нас на всякие непредвиденные случаи есть запасные варианты, Саксон. Ты еще не понял? Операция продолжается, и возня мелких людишек вроде тебя не сможет сорвать ее…
Очередная пуля просвистела между полками рядом с головой Саксона, и он пригнулся. У этого сукина сына прицел с терагерцевым сенсором, он видит сквозь непрозрачные препятствия, подумал Бен. Если он не сможет выбраться отсюда, приблизиться к противнику, снайпер рано или поздно достанет его.
Саксон посмотрел вверх. Балкон отделяло от самой высокой книжной полки несколько футов. Он мог преодолеть это расстояние, но стоит пошевелиться, размышлял Бен, и Хардести пристрелит его. Нужно было отвлечь врага.
Саксон вскочил на письменный стол, и снайпер заметил его, прицелился. Бен поднял свой 'Даймондбэк' и нажал на курок. Он был хорошим стрелком, и оптика позволяла видеть на большом расстоянии, но Хардести сидел в надежном укрытии и был практически неуязвим.
Массивная хрустальная люстра находилась гораздо дальше, однако попасть в нее было существенно проще. Огромная чаша из матового стекла с медными украшениями висела на металлической цепи; ее водрузили сюда перед открытием дворца, более ста лет назад. Пуля Саксона разбила ее вдребезги, и осколки хрупкого старинного плафона разлетелись во все стороны. Хардести вскрикнул — люстра рухнула и накрыла его.
Пока Хардести выбирался из-под обломков, Саксон отбросил бесполезный револьвер, напряг металлические ноги и вложил все силы в мощный прыжок. На лету он зацепился за книжный шкаф, и изъеденные временем тома полетели на мраморный пол. Добравшись до верхней полки, Бен искусственной рукой ухватился за перила балкона. Металлические пальцы сомкнулись, и Саксон, зашипев от усилия, подтянулся вверх. В тот момент, когда он перекатился через перила, пуля вонзилась в мрамор балкона, и каменные крошки просвистели мимо его уха как шрапнель.
Хардести выскочил из укрытия в поисках новой позиции, более удобной для стрельбы. Длинная снайперская винтовка блеснула, словно копье из вороненой стали.
Именно этого Саксон и ждал; этот человек ненавидел сражаться на условиях противника — это была его слабость. Хардести всегда хотел становиться хозяином положения, и иногда это играло против него. Бен, напротив, жестоким опытом был научен, что надо разыгрывать те карты, которые тебе выпали.
Он с силой толкнул оказавшуюся поблизости тележку с книгами, и она понеслась вперед, отрезав Хардести путь к отступлению, затем он вскочил на стол и прыгнул на врага сверху, замахнувшись железной рукой.
Хардести поднял винтовку, чтобы защититься, и кулак Саксона угодил по казенной части; к его удовлетворению, послышался скрежет ломающегося механизма. Следующим ударом он повалил противника на землю; очки слетели с узкого, чисто выбритого лица снайпера.
Своей тяжелой кибернетической рукой Саксон со всей силы сдавил Хардести горло. Раздалось хриплое бульканье, и снайпер замахал руками, подняв их вверх ладонями наружу, так что на мгновение Саксону показалось, будто он сдается.
Затем форма его правой руки изменилась; она разделилась на части и собралась снова: мизинец и большой палец скользнули назад, и три средних пальца образовали веер, так что кисть теперь напоминала странное насекомое. Одновременно щель, перерезавшая левую ладонь, раскрылась, и из нее выскочил острый стальной кинжал.
Рука с лезвием нанесла удар Бену в живот, но пуленепробиваемая куртка защитила от нескольких первых выпадов, и острие лишь скользнуло по пластинам брони. Хардести протянул паучью лапу к горлу Саксона и сжал пальцы. Затем ударил ножом снова, и на этот раз лезвие вонзилось в плоть.
Боль прокатилась по всему телу Бена подобно волне. Свободной рукой ему удалось схватить Хардести за запястье, когда тот хотел повернуть нож. Снайпер выдернул руку, и они покатились ио полу, сшибая мебель, сцепившись в смертельных объятиях.
Пальцы Бена скользили по железной руке врага — его собственная кровь мешала как следует ухватиться, — а тем временем Хардести все сильнее сдавливал ему горло. На краю поля зрения Саксона замигали предупреждающие сигналы, которые передавал на оптику имплант, оценивавший состояние его здоровья. Уровень кислорода в крови падал, начинала кружить
ся голова. Если бы у него были человеческие глаза, он бы уже ничего не видел перед собой.
— Ты проиграл, — прошипел противник. — Я тебя выпотрошу, мать твою!..
Держать Хардести было все равно что пытаться поймать змею: он извивался и отбивался, делая все возможное, чтобы вырваться. Саксон не уступал ему по силе, но не обладал таким проворством; однако он знал, что если выпустит снайпера сейчас, то больше никогда не сможет к нему подобраться.
'Заканчивай с ним немедленно, — сказал он себе, — пока еще не поздно'.
Взревев, Саксон железными пальцами вцепился в искусственное запястье противника. Он толкнул Хардести назад и повернул его кисть под неестественным углом. Сустав заскрежетал и щелкнул; мгновение — и лезвие уже было направлено в лицо хозяину.
Хардести внезапно сообразил, что собирается сделать противник, и мертвые глаза широко распахнулись. В этом сражении американцу суждено было проиграть. На стороне Саксона оказались вес, сила и стальные мышцы.
Не обращая внимания на рану, глядя прямо в глаза врагу, Саксон медленно, но упорно давил на его руку, направляя кинжал в горло; наконец острие пронзило кожу и плоть, и из раны фонтаном хлынула кровь. Паучья лапа дрогнула, пальцы разжались, и в легкие Саксона ворвался поток свежего воздуха.
Хардести попытался что-то сказать, но изо рта лишь вытекла розовая струйка. Последним усилием Саксон высвободился из его лап, и снайпер отлетел назад, к краю балкона. Тело его перевалилось через перила, рухнуло вниз, на мраморный пол, и осталось лежать бесформенной кучей.
В этот момент двери в дальнем конце зала распахнулись и в помещение влетели дымовые шашки, оставляя за собой серые хвосты. За дымовой завесой мелькали фигуры в бронежилетах, перед ними плясали тонкие красные линии лазерных прицелов. Саксон услышал голоса, выкрикивавшие команды на французском.
Он поморщился от боли и бросился к окну. Перед ним расстилался газон, и его ждало незаконченное задание.
Когда дверь камеры открылась снова, Анна поклялась себе быть готовой ко всему, но, к ее ужасу, за металлической дверью показался не Джарон Намир. Перед ней стоял могучий человек, которого она недавно видела в коридоре, с ежиком на голове и походкой головореза. Он обвел тесную каморку хищным,
