– Зоэ нет дома.
– Ты не слушаешь меня. Я пришла не к Зоэ, а к тебе.
– Я пытаюсь слушать. Но ты сидишь на моем копыте. А как ты узнала, что я здесь?
– От Зоэ. И от Коры.
– Значит, они твои пленники! – Эвностий со злостью размахнулся и одним ударом сшиб Шафран на пол.
Она опять села на кровать, на свое прежнее место, сделав вид, что упала случайно. Ее грустный смех напоминал звон колокольчиков, когда их дергают за медные язычки, нежный, но с металлическим отзвуком. Кора же смеялась, как колокольчик, раскачивающийся на ветру.
– Я вижу, с тобой можно говорить откровенно, мой дорогой. Да, я держу двух твоих друзей, моих невольных гостей, в своем улье, и в твоих силах их освободить.
Он внимательно посмотрел на нее:
– Что я должен сделать?
– Эвностий, я открою тебе грустную правду. Мои дочери – прилежные работницы, хоть не очень умны и изобретательны. Они уже семь дней строят улей, а он все еще не готов. Зато он благородного происхождения. Я могу проследить свою родословную, начиная с тех времен, когда желтокожие люди еще жили в грубых каменных жилищах, а критяне дрожали от холода в пещерах. Но мужчины моего племени, увы, не настоящие звери, так назвать их можно лишь с большой натяжкой, и даже самый лучший – Солнцеподобный, не исключение. Я даже не уверена, что в свой следующий брачный вылет буду оплодотворена, а такую королеву лишают трона.
– Иначе говоря, тебе нужен муж из другого племени.
– Совершенно верно.
– Ну, ты могла бы выбрать кентавра.
Она содрогнулась:
– Слишком большой. И слишком много ног.
– А паниски? Они как раз подходят тебе по размеру.
– От них плохо пахнет луковой травой, разве ты не знаешь?
– Тогда кого ты имеешь в виду? – Нетерпение промелькнуло в ее улыбке.
– Не будь таким глупым, мой мальчик.
– Меня?!
– Кого же еще?
– Совсем как племенной бык, – пробормотал он. – Как критский бык, которого специально выращивают для ринга.
– Племенной бык? Наверное, ты хочешь сказать – муж. Разве я не упоминала брачный вылет? Или любовник, если слово «брак» пугает тебя. Да, Эвностий, ты должен стать отцом моих следующих детей. Я заметила тебя еще с воздуха, когда мы только что прилетели, и ты показался мне таким же прекрасным, как стрекоза – росе. Как ночная бабочка – эхиноцереусу[20], цветущему ночью. Как…
– Это все, что я должен сделать, чтобы ты отпустила Кору и Зоэ?
– Да, – ответила Шафран резко. Трии терпеть не могут, когда прерывают их пышные речи. – У меня нет других причин задерживать их.
– Освободи их сначала.
Обиженно надувшись, она повернулась к нему спиной:
– Ты превращаешь все в обыкновенную сделку. Я, забыв про свою гордость, пришла к тебе, как какая- то заурядная маленькая дриада, а ты требуешь гарантий моей честности.
– Докажи мне хотя бы, что они и в самом деле у тебя.
Шафран торжествующе продемонстрировала Эвностию подвеску-кентавра.
– Если я не ошибаюсь, этот жеребчик – родственник твоей любимой?
Да, сомневаться не приходилось.
– Это действительно подвеска Коры. Значит, они и впрямь у тебя.
Эвностий и не думал требовать гарантий нашей безопасности. Ему даже в голову не пришло, что Шафран к этому времени могла уже умертвить нас или мы умираем сейчас. Простодушие не позволяло ему заподозрить женщину в коварстве.
– Ты ведь ничего не теряешь.
Действительно, он ничего не терял. Откуда ему было знать об обычной судьбе трутней?
– Я кажусь тебе некрасивой? – продолжала она. – Неужели мои крылья слишком грубы и цвет моей кожи тебе не нравится? Разве так в вашей стране принимают гостей?
– Была бы ты немножко пополнее, и потом, тебе, наверное, лет сто.
– Если ты считаешь, что я недостаточно хороша собой, пойди и посмотри на моих работниц. Они даже не умеют подкрашивать свои лица.
