девушки в Агре. — сообщает он.
Студенты отводят его в сторонку, чтобы обсудить расценки. Пачка банкнотов переходит из рук в руки.
— Мы за тебя заплатили, так что иди наслаждайся за наш счет, — говорят мои товарищи, прежде чем разойтись по комнатам.
Я нерешительно стою в одиночестве. Вскоре появляется старая женщина, беспрерывно жующая паан, берет меня за руку и ведет вверх по лестнице. Перед зеленой деревянной дверью спутница останавливается, велит мне войти, а сама устало бредет вниз.
Может, лучше вернуться к фургону? Даже не знаю, как поступить. С одной стороны, хочется убежать, и немедленно. С другой стороны, меня так и тянет, буквально разжигает заглянуть вовнутрь. Во всех болливудских картинах шлюха — это славная девушка с золотым сердцем, которую принуждают заниматься позорным ремеслом против ее воли. В конце фильма проститутка обычно сводит счеты с жизнью, приняв какой-нибудь яд. Возможно, судьба не зря привела меня в подобное место. Что, если героиня ждет меня прямо за дверью? И только я могу стать ее избавителем? И даже изменить концовку, не дав ей выпить отраву?
Толкаю зеленую створку и захожу.
Комната очень маленькая. Посередине стоит кровать. Впрочем, обстановка меня уже не интересует. Ведь я во все глаза смотрю на смуглую и прекрасную девушку, что сидит на постели в ослепительно-розовом сари. Пленительные очи подведены сурьмой, роскошные губы густо накрашены, в длинные черные волосы вплетены благоухающие белоснежные цветы. Шею и руки красавицы сплошь покрывают блестящие драгоценности.
— Ну, здравствуй, — произносит она. — Подойди, присядь со мной рядом.
Каждое слово звучит, как нежная нота пианино. Шаги даются с трудом.
— Не бойся, я не кусаюсь. — Девушка улыбается, уловив мое смущение.
Сажусь. Простыня, кстати, довольно грязная, вся в непонятных разводах и пятнах.
— Ты новенький, — говорит она. — Как зовут?
— Рама Мохаммед То… ой, прости. Раджу Шарма, — вовремя поправляюсь я.
— Ты, кажется, забыл свое имя?
— Да нет, ничего подобного. А тебя как зовут?
— Нита.
— А дальше?
— Что дальше?
— Если есть имя, должна же быть и фамилия, так?
Красотка хихикает.
— Здесь тебе не брачное агентство, сахиб. Нам это не нужно. Шлюхи — как домашние животные, нам хватает и кличек. Нита, Рита, Аша, Чампа, Меена, Леена… Выбирай, что хочешь, — изрекает она будничным тоном, без намека на сожаление или обиду.
— О, так ты проститутка?
Девушка, вновь смеется.
— Чудак человек, в борделе других не бывает. Ты же не ожидал найти здесь мать или сестер!
— Сколько тебе лет?
— Вот это вопрос посерьезнее. Семнадцать. И не говори, что хотел кого-нибудь помоложе.
— Мне тоже семнадцать. Скажи, долго ты на этой работе?
— Какая разница? Тебе нужно знать лишь одно: девственница я или нет. Так вот, я не девственница. Иначе обошлась бы тебе в четыре раза дороже. Однако попробуй и ты убедишься: так даже лучше. Поверь, я никого не разочаровываю.
— А ты не боишься подхватить какую-нибудь болезнь? У вас даже при въезде предупреждают о СПИДе.
Прелестница разражается пустым, неискренним смехом.
— Послушай, это ведь не увлечение, а профессия. Главное, чтобы зарплаты хватало на еду для меня и родных. Если бы не моя работа, семья уже протянула бы ноги. Конечно, проститутки знают о СПИДе. Но мы идем на этот риск. Лучше заразиться завтра, чем умереть от голода сегодня, разве нет? Ну так что, болтать будем или дело делать? Потом не обижайся, когда время истечет и Шьям пришлет очередного клиента. На меня тут большой спрос.
— Кто такой Шьям?
— Сутенер. Ты заплатил ему деньги, Ладно, я раздеваюсь.
— Нет. Погоди. Можно еще кое-что спросить?
— Ара, ты трахаться пришел или зубы заговаривать? Знаешь, на кого ты похож? На того белого журналиста, который явился сюда с диктофоном и камерой. Я, дескать, не для этого пришел, а репортаж сочинять!.. Ничего, как только я распахнула чоли,[103] парень быстренько забыл о своих интервью. На диктофон записались лишь охи да вздохи. Вот так-то. Проверим, окажешься ли ты покрепче…
Тут она быстрым движением срывает блузку, под которой даже нет лифчика. Бойкие груди выступают вперед, словно два коричневых купола Тадж-Махала. Они безупречно гладкие и круглые, а выпуклые соски напоминают пару изящных башенок. У меня пересыхает во рту. Дыхание учащается. Сердце колотится о ребра, готовое выскочить наружу. Ее ладонь скользит по моему животу, опускается ниже, нащупывает нечто твердое.
— Все вы одинаковые, — усмехается девушка. — Как увидите женские сиськи — вся мораль к черту. Давай же.
Она притягивает меня к себе — и в себя. Вот он, миг чистейшего, исступленного восторга! Тело содрогается, будто бы от электричества, которое приносит не боль, а возбуждение, и я трепещу от наслаждения.
Позже, когда мы лежим бок о бок под скрипучим потолочным вентилятором (на замаранной простыне появилось теперь и мое пятно), я нюхаю ароматные цветы в ее смоляных волосах и неуклюже целую красавицу.
— Почему же не сказал, что это твой первый раз? — говорит она. — Я вела бы себя понежнее. Ну ладно, тебе пора.
Девушка резко встает и начинает собирать свои вещи.
Нежданная грубость причиняет мне боль. Пять минут назад я был ее любовником — и вдруг стал обычным клиентом, чье время истекло. И в самом деле, что-то ушло безвозвратно. Чары рассеялись, пелена желания спала с глаз. Теперь я вижу комнату в истинном свете. Допотопный кассетник, подключенный к розетке при помощи безобразного черного провода. Заплесневелые стены, с которых облетает краска. Драная, полинявшая красная занавеска на окне. Пятна и разводы на простыне, рваный матрас. Тело слегка чешется — должно быть, из-за клещей, наводнивших постель. Ноздри чуют запах разложения и гнили. Все вокруг несвежее, грязное. Внезапно я ощущаю себя таким же запачканным. Поднимаюсь и торопливо собираю одежду.
— Как насчет чаевых? — бросает девушка, надевая блузку.
Вынимаю из бумажника пятьдесят рупий. Красавица благодарно кивает и прячет деньги.
— Ну что, понравилось? Еще придешь?
Молча хлопаю дверью.
Уже потом, возвращаясь на мини-фургоне в город, я размышляю над ее прощальными словами. Понравилось ли мне? Да. Приду ли еще? Непременно. Сердце терзает незнакомая прежде тоска, и голова кружится. Может, это любовь? Не знаю. Первый раз в жизни я занялся сексом. И угодил на крючок.
В Агре вспыхивает эпидемия водобоязни. Дети умирают от укусов бешеных дворняг. Служба здравоохранения призывает местных жителей проявлять бдительность.
— Будь осторожен, когда гуляешь по улице, — говорю я Шанкару. — К собакам близко не подходи. Хорошо?
