— Да.
И это единственное слово наполнено смыслом, который не в силах передать ни поэтические тома, ни все путеводители по Агре, вместе взятые. Сердце подпрыгивает от радости. Любовь расправляет могучие крылья, отрывается от земной суеты и воспаряет к небесам подобно воздушному змею. Внезапно Тадж- Махал уже не выглядит безликой гробницей, но превращается в жилую обитель. А полная луна у нас над головами оборачивается персональным спутником, и мы купаемся в его лучах, упиваясь эксклюзивным раем.
Шанкар вбегает ко мне в комнату.
— Тсюпу Шосвкк. Пдцймгдрщу Тпдякщ, — объявляет он, указывая на дверь Лайджванти.
Служанка рыдает на постели. Жемчужные капли оставляют на покрывале темные пятна, столь неуместные посреди спартанской чистоты, царящей в комнате.
— Что с тобой, Лайджванти? — спрашиваю я. — Почему ты плачешь?
— Все из-за этой сучки!.. Свапна Деви отказалась дать мне взаймы. Как же теперь устроить Лакшми достойную свадьбу? — произносит она, заливаясь горькими слезами.
— Надо подумать. Во флигеле ни у кого не найдется таких денег. Может, попросить ссуду в банке?
— Да кто меня там послушает, простую горничную? Нет, остается лишь одно.
— Что? Расторгнуть помолвку?
Ее глаза полыхают гневом.
— Никогда! Уж лучше последовать примеру Наджми. Пойти на грабеж.
Я подскакиваю словно ужаленный.
— С ума сошла? Даже не думай, Лайджванти. Ты же видела, как его увозили!
— Просто наш бородач — никчемный дурак. А мой план самый надежный. Так и быть, могу поделиться, ты ведь мне словно брат. Только никому ни слова, даже Шанкару. Видишь ли, я узнала, где Свапна прячет все свои драгоценности. В спальне, на левой стене, висит огромная картина в раме. А за холстом — углубление со встроенным сейфом. Ключи хранятся под левым углом матраса. Однажды я незаметно подсмотрела, как мадам отпирает железный ящик. Там полным-полно денег и дорогих украшений. Бумажки я брать не буду, это она быстро заметит. А вот пропажу ожерелья — вряд ли. У нее их целая куча, поди разберись. Ну, что скажешь?
— Лайджванти, Лайджванти, погоди. Если я тебе правда как брат — послушай моего совета. Выкинь свою затею из головы. Поверь, у меня уже были стычки с законом, и добром это не кончается. Вместо того чтобы гулять на свадьбе, ты станешь пилить оконные решетки в тесной камере.
— Какие же вы, мужчины, слюнтяи! — презрительно морщится горничная. — Плевала я на твой совет. Сделаю то, что должна, и все тут.
В отчаянии я прибегаю к испытанному средству.
— Хорошо, Лайджванти. Не веришь мне? Ладно. Тогда поверь вот этой волшебной монетке. Она никогда не подводит. Давай узнаем, что она скажет. Если выпадет орел, ты отказываешься от своего плана. Решка — поступай как знаешь. Годится?
— Годится.
Кидаю денежку. Орел. Горничная вздыхает:
— Похоже, сама судьба против меня. Что же делать? Поеду в деревню. Староста — мой знакомый; может, он ссудит нужные деньги? А ты забудь о нашей беседе.
Три дня спустя служанка запирает комнату на замок, берет неделю выходных и уезжает.
— Хватит уже тебе работать проституткой, — говорю я Ните.
Девушка устало кивает:
— Радха не дожила и до двадцати лет. Я так не хочу. Забери меня отсюда, Раджу.
— Обязательно. Потолковать об этом со Шьямом?
— Да, без его согласия не обойтись.
Вечером я отвожу сутенера в сторонку.
— Послушай, Шьям, я влюбился в Ниту и хочу на ней жениться. Она больше не будет работать в публичном доме.
Мужчина глядит на меня как на мелкое насекомое.
— Ага. Стало быть, это ты забиваешь ей голову всякой чепухой? Значит, так, щенок. Никто не имеет права отпустить девчонку из борделя, кроме меня. А я не собираюсь этого делать. Нита — гусыня, которая несет золотые яйца. Вот и пускай несет как можно дольше.
— Другими словами, ты никогда не позволишь ей выйти замуж?
— Позволю, но при одном условии. Жених должен будет возместить моему заведению все убытки.
— Сколько это?
— Ну, скажем… четыре лакха. Достанешь ты мне такие деньги? — Сутенер хохочет и прогоняет меня.
Вернувшись во флигель, я пересчитываю сбережения. Всего четыреста восемьдесят рупий. Не хватает каких-то трехсот девяноста девяти тысяч пятисот двадцати.
От злости мне хочется удавить мерзавца собственными руками.
— Шьям никогда не разрешит нам пожениться, делюсь я с Нитой на следующий день. — Единственный выход — бежать отсюда куда глаза глядят.
— Только не это! — пугается девушка. — Его громилы достанут нас хоть из-под земли. Чампа в прошлом году пыталась уехать с мужчиной. Когда их нашли, ему переломали ноги, а девушку морили голодом целых десять дней.
— Тогда мне придется убить Шьяма, — произношу я с мрачным блеском во взгляде.
— Не надо! — пылко восклицает Нита. — Обещай, что никогда этого не сделаешь.
— Почему? — изумляюсь я.
— Потому что он мой родной брат.
У флигеля останавливается джип с красной мигалкой. Во дворик высыпают констебли. Нам опять велят выйти из флигеля.
— Слушайте, бездельники! — объявляет новый инспектор. — Случилось нечто серьезное. Из дома Свапны Деви похищено алмазное ожерелье. У меня есть веские причины подозревать одного из вас, ублюдков. Так что либо вор чистосердечно во всем сознается, либо я сам его найду и выдеру как следует.
Страшная догадка мелькает у меня в голове. Лайджванти! Потом я вижу запертую дверь и с облегчением перевожу дух. Хорошо, что служанка не стала красть ожерелье. Думала, никто не заметит, а вот поди ж ты! Полиция примчалась во мгновение ока.
И снова нас допрашивают одного за другим. И опять повторяется сцена с Шанкаром.
— Имя? — бурчит инспектор.
— Юдродв, — отвечает мальчик.
— Что ты сказал?
— Ч Шодндп, Ыкрч Нсгбщ Юдродв.
— Издеваешься, недоносок?
Полицейский начинает заводиться, но я объясняю, в чем дело, и он отмахивается от моего соседа, как от мухи.
На этот раз констебли уезжают с пустыми руками. Без ожерелья и даже без подозреваемого.
Вечером в окрестностях Тадж-Махала умирает шелудивая собака с черными пятнами на шкуре, однако до этого никому нет дела.
Назавтра Лайджванти возвращается из деревни — и тут же попадает под арест. Потный констебль тащит ее из флигеля к джипу с красной мигалкой. Несчастная безутешно рыдает.
