Пятеро мужчин и одна женщина занимают места вокруг стола, во главе которого, перед демонстрационным экраном, расположился сам Вики Рай.
— Итак, господа члены правления, — бодро вступает он, — на повестке дня у нас только один вопрос — реструктуризация текстильной фабрики Рая. Как вам известно, два года назад мы выкупили у государства эту фабрику в плачевном состоянии. Теперь для ее оздоровления требуется пойти на определенные жесткие меры. — Он указывает на сидящего слева светлокожего коротышку в очках со стальной оправой. — Сейчас я прошу господина главного исполнительного директора, мистера Правина Раха, представить на одобрение нашего совета новую стратегию корпорации.
Поправив очки, Раха принимается щелкать по клавишам лэптопа, и на белом экране у него за спиной возникает картинка в великолепных сочных тонах, полная схем и графиков.
— Уважаемые господа члены правления, позвольте начать с голых фактов, — произносит он. — В прошлом году чистый убыток нашей компании составил тридцать пять кроров рупий.
— Это безбожная ложь! — резко перебивает его худенький человечек в курте-пиджаме и толстых очках в черной оправе, сидящий рядом с Моханом. — Согласно данным рабочего профсоюза, опирающимся на объем производства, компания должна была получить два крора чистого дохода.
Раха сердито хмурится и снова стучит по клавишам. На экране появляется очередная диаграмма.
— Аудиторское заключение, заверенное мистером P.P. Халдаром, противоречит вашим радужным выводам, мистер Датта.
— Аудиторское заключение бессовестно врет заодно с вами, — усмехается тот.
Раха пропускает выпад мимо ушей.
— В общем, как я и говорил, на производстве все еще достаточно проблем. Одна лишь несанкционированная майская забастовка рабочих привела к потере тридцати пяти человеко-дней.
— Только не сваливайте все на рабочих, — вмешивается Датта. — Забастовку спровоцировали управляющие, которые в одностороннем порядке отменили транспортное пособие.
— Мечта мистера Рая, — продолжает Раха как ни в чем не бывало, — помочь нашей фабрике выйти на одну из главных ролей в индийской текстильной промышленности. Наша цель — провести двухэтапную модернизацию производства, установив самое современное оборудование, избавившись от неработающих активов и долговых обязательств. Необходимо обеспечить максимальное использование капиталоемкого оборудования и соответственно… э-э-э… подкорректировать некоторые другие параметры.
— Какие именно параметры, мистер Раха? — уточняет Датта.
— Потребуется уменьшить объем рабочей силы до оптимального уровня.
— То есть вы предлагаете вышвырнуть рабочих на улицу и заменить их машинами?
— Ну, я бы не стал выражаться столь грубо. И потом, ведь план реструктуризации подразумевает использование предусмотренных априори ресурсов в качестве поощрения повышения компетенции, а также мотивационные выплаты и связанные с производительностью бонусы в сочетании с прочими стимулирующими комплексными программами, которые, в свою очередь…
— Довольно мудреных речей, Раха. — Датта отодвигает свой стул и встает. — От имени профсоюзов я решительно протестую против подобного плана.
Над столом повисает неловкое молчание. Все устремляют взгляды на Вики Рая. Тот барабанит пальцами по столу с непроницаемым выражением лица и наконец произносит:
— Что ж, в таком случае, думаю, пора поставить вопрос на голосование. Кто за? Прошу высказываться. — Он смотрит на длинноносого мужчину средних лет, сидящего слева. — Мистер Арора?
— За.
— Мистер Исламия?
— За.
— Мистер Сингх?
— За.
— Мистер Билмория?
— За.
— Мистер Датта?
— Категорически против.
— Мистер Кумар?
На губах Мохана играет загадочная улыбка.
— Что же, должен сказать, это была чрезвычайно занимательная и поучительная дискуссия. У меня пока возникло только три соображения. Во-первых, нельзя решать вопрос, опираясь на мнение большинства, когда дело касается фундаментальных различий в подходе, — говорит он и смотрит в глаза Вики Раю; тот еле заметно приподнимает брови. — Во-вторых, каждый из нас обязан помнить: мы здесь для того, чтобы заботиться о благополучии наших соработников и не поддаваться соблазнам своекорыстия. В стране с многомиллионной армией безработных не стоит думать о трудосберегающем оборудовании. Компания не может существовать исключительно ради удовлетворения чьей-либо алчности. Всегда есть более высокие цели. И это подводит меня к третьему соображению…
Вики Рай озабоченно хмурится и, переменившись в лице, шепчет господину Раха:
— Черт побери, не пойму, куда он клонит? В нашу пользу или нет?
— И в-третьих… — Наклонившись, Мохан достает из-под стола большой, завернутый в коричневую бумагу пакет. — Вот мое последнее предложение. — Он срывает обертку и предъявляет присутствующим деревянную прялку. — Дамы и господа, — провозглашает Кумар после выразительной театральной паузы, — позвольте представить — чаркха.
Члены правления дружно ахают.
— Прялку изобрели в Индии для того, чтобы вручную создавать прекрасные ткани, но мы почему-то забыли это искусство, — продолжает Мохан. — Я обошел полсотни лавок, прежде чем отыскал этот экземпляр. И заявляю вам, что вместе с ручным прядением нация потеряла левое легкое. Я верю: ткань, которую мы создадим при помощи этого приспособления, поможет связать воедино оборванные нити наших жизней. Чаркха — настоящая панацея от всех болезней, поразивших и эту компанию, и целую страну. Мольба о прялке есть мольба о признании того, что в труде человек обретает достоинство. Не сомневаюсь, что наш уважаемый друг из профсоюзного комитета со мной согласится, — добавляет он, пристально глядя на господина Датта, который никак не закроет рот от изумления.
— Да… да, разумеется… — мямлит тот. — Прошу прощения, Мохан Кумар-джи. Мы-то всегда считали вас коварной змеей, а вы оказались нашим спасителем.
В зале заседаний поднимается гул. Члены правления торопливо совещаются. Наконец Вики Рай поднимается с места.
— Вижу, сегодня нам не удалось достичь единодушия по вопросу реструктуризации. Пожалуй, план и вправду требует некоторой доработки. Мы известим о дате следующего заседания. Всем спасибо.
На прощание он пронзает Мохана Кумара испепеляющим взглядом и выходит вон, громко хлопнув дверью.
На следующей неделе Мохан успевает уделить время различным занятиям. Он принимает участие в митингах, требующих пересмотра дела об убийстве Руби Джил, сидит у ворот Верховного суда заодно с активистами, недовольными грядущим увеличением дамбы Сардара-Саровара,[77] присутствует во время «бдения со свечами» у Ворот Индии, посвященного борьбе за мир между Индией и Пакистаном, и возглавляет группу разгневанных женщин, пикетирующих винные магазины. И в довершение Кумар заменяет привычные очки для чтения на знакомые всем круглые, с проволочной оправой, — за что немедленно получает в средствах массовой информации прозвище Ганди- баба.
В воскресенье по дороге на марш протеста против создания особых экономических зон[78] автомобиль Мохана застревает в пробке на площади Коннаут. И пока он с черепашьей скоростью продвигается по направлению к светофору, взгляд пассажира привлекают рекламные плакаты на фасаде кинотеатра слева, наполненные изображениями полуобнаженных женщин и громкими названиями вроде: «ВСЮ НОЧЬ НАПРОЛЕТ», «СТРАДАНИЯ ДЕВСТВЕННИЦЫ» и «ПОЖИРАТЕЛЬНИЦА
