Смерть

началась.

   ВАНДА (смеётся). Теперь ты знаешь.

   АРНОЛЬД (хочет взять её за руку).

   ВАНДА. Подожди. Потом.

   АРНОЛЬД. Мне больно смотреть на тебя, как на ясное, голубое небо. Слышу, как кровь струится в твоём теле... Оно моё... Я знаю...

   ВАНДА (смеётся).

   АРНОЛЬД. От твоего смеха кружится голова... Я перестаю владеть собой...

   ВАНДА. Хочешь танцевать?..

   АРНОЛЬД (в полузабытьи). Я унесу тебя на высочайшую гору...

Ванда смеётся всё громче и громче. Они встают. Арнольд обнимает её за талию и ждёт, чтобы начать танцевать в такт. Фанни хлопает в ладоши. Карл улыбается и повторяет вальс со средины. Они делают несколько туров вальса. Арнольд бережно опускает Ванду на прежнее место. Она тяжело дышит и держится рукою за сердце.

   ВАНДА. Устала... Всё кругом движется... Так странно...

   АРНОЛЬД. Давно не танцевали. (Восторженно смотрит на неё. Быстро поворачивается, идёт к Фанни и приглашает её.)

   ФАННИ. Ах, что вы, что вы!..

   АРНОЛЬД (возбуждённо). Один тур, госпожа Виндиг, один тур.

   ФАННИ. Нет, нет... Ну вот, что вы...

   АРНОЛЬД. Ради всего святого, один тур! Я не отойду от вас.

   ФАННИ (с видимым удовольствием). Ну, только один тур. Умоляю, не больше.

Ванда смеётся громко, не сдерживаясь. Карл сияет от удовольствия. Гедин погружён в свои мысли. Арнольд и Фанни делают один тур.

   АРНОЛЬД (опускает её на кресло). Вы танцуете, как молодая девушка.

   ФАННИ. О, в наше время умели танцевать.

Музыка обрывается. Карл встаёт и, сияющий, оглядывает всех.

   ВАНДА (подходит к Карлу). Вы поэт... настоящий поэт...

   АРНОЛЬД. Вы назвали вальс 'Белыми цветочками'... Это очень хорошее название: звуки носятся, точно хоровод белых цветов.

   КАРЛ (сияя). Молодость, молодость -- вот что главное. Мы умели веселиться.

   ГЕДИН. Мне вспомнился твой 'Вечерний романс'. Помнишь?

   КАРЛ (с умилением). Да, да... Разве можно забыть это. (К Ванде.) Мне было тогда двадцать три года, дорогая госпожа Гедин, -- двадцать три года! Может быть, вы поверите, что мне было когда-нибудь двадцать три года? (Смеётся.)

Ванда тоже смеётся. Берёт его под руку. Оба идут по комнате.

   Я был влюблён тогда во всех вообще и ни в кого в частности. Только что начинал писать романсы. Они звучали в моих ушах, как влюблённые голоса. И днём и ночью. Вот однажды поехали мы всей компанией на лодках по морю. Пели, хохотали как сумасшедшие. Перевлюблялись, разумеется. Так что разобрать даже нельзя было, кто в кого. Эдгара с нами не было. Он сидел у себя на пятом этаже в маленькой комнатке и замышлял свои великие создания.

   Высадились мы на берег и почему-то все разом о нём вспомнили. Притихли на минуту: Эдгар и тогда был нашей гордостью. Вдруг кто-то предложил: пойдёмте к нему. Веселье