Мы поднялись и последовали примеру хозяина, сопровождая куртуазным сгибанием спины уход королевы. Она улыбнулась одними губами и исчезла за дверью.
– Теперь вы, мессир Вальдар, – вкрадчивым тоном произнес лорд Уолрен, одаривая меня взглядом, подобным тому, которым молодой кот осчастливливает первую пойманную им мышь. – Вы, мой дорогой принц. Признаюсь, – он добродушно улыбнулся, – меня очень занимает ваш светлый образ. За месяцы вашего отсутствия я по крупицам, словно дивной красоты мозаичное панно, пытался воссоздать для себя картину вашей жизни. Поверьте, если когда-либо вам понадобится придворный биограф – лучше меня вам ни за что не сыскать.
– Благодарю вас, герцог, однако…
– Однако я вас сюда пригласил не за тем, чтобы предложить вам свои услуги. Скорее наоборот. И хотя в вашем жизнеописании масса «белых пятен» и я с удовольствием бы побеседовал здесь с вами на самые разнообразные темы, но все же мы оставим удовлетворение моего любопытства до другого раза, а сейчас поговорим о другом.
– Благодарю вас, милорд, – слегка насмешливо бросил я. – Так чем же обязан я сегодняшнему вашему приглашению?
– Чем обязаны? – Варрава наполнил вином серебряный кубок, стоявший перед ним на столе, и залпом осушил его. – Ваше здоровье, господа! Обязаны вы своей феноменальной способностью встревать в самые разнообразнейшие истории, которые, заметьте, к вам лично никакого отношения не имеют. Правда, в конечном счете вы всегда побеждаете. Поверьте, эта черта в вас мне особенно нравится. Говорят, – без всякого перехода продолжил он, – что вы вскоре намерены оставить Британию?
– Да, но в этом нет политического умысла. Исключительно личные дела.
– Я осведомлен об этом. Надеюсь, что имевшая место быть размолвка между вами и очаровательной каталунской принцессой окажется не более чем досадным недоразумением, о котором вам самим через некоторое время будет смешно вспоминать. Я вижу в вас, мой принц, будущего короля Арагона и спешу первым выразить вам свою радость по этому поводу. – Он замолчал, делая эффектную паузу перед деловой частью своей речи. – Однако мне почему-то кажется, что у вас тоже есть все основания принимать живейшее участие в судьбе юного принца Эдуарда. Я не ошибаюсь?
– Допустим. Что из этого?
– Вы знаете, мой друг, с момента глупой и нелепой гибели короля Ричарда, коей вы были свидетелем, в Европе стало многое меняться и, увы, далеко не всегда в нашу пользу. Король Джон окончательно рассорился с императором, а посему королевство Арелат, короной которого еще совсем недавно был венчан наш покойный друг и король, досталось младшему сыну императора Оттона – Иоганну Гессенскому. Но Бог с ним, с Арелатом. В конце концов, это имперские земли и нам нет до них дела. Хуже другое. Как стало известно мне из тайных источников, заслуживающих полного доверия, король Франции Филипп II Август, еще вчера клявшийся в непримиримой ненависти императору Оттону, сегодня ищет пути к заключению с ним мирного договора. Полагаю, что они зайдут и дальше, образовав военный союз. Думаю, не нужно объяснять, чем это грозит Англии.
– Не стоит. Подобное положение дел развяжет руки французам, позволив Филиппу всеми силами ударить по французским владениям короны.
– Вы, как всегда, правы, – улыбнулся Шейтмур. – Поверьте, у меня и в мыслях нет сомневаться в полководческом даре моего друга графа де Меркадье, но, как вы как-то метко заметили: «Лучшая победа – это несостоявшееся сражение». По-моему, на редкость мудрая мысль.
Я внимательно поглядел на своего собеседника. Не помню, когда я говорил эти слова, но фраза, без всякого сомнения, принадлежала мне.
– Не скрою, – продолжал Уолрен, – меня давно восхищали то изящество и ловкий расчет, которые вы неоднократно демонстрировали в своих деяниях. Увы, мой принц, я не могу предложить вам ничего, достойного ваших превосходных качеств, но вместе с тем дело, по поводу которого я хотел бы посоветоваться с вами, имеет величайшее значение для нашей страны.
– Необходимо разрушить союз между Францией и империей, – констатировал я.
– О милорд! – с деланным восхищением воскликнул канцлер. – Господь наградил вас недюжинной проницательностью. Поверьте мне, ваше высочество, это дело архиважное. Мы все, весь народ Британии и, конечно же, в первую очередь ваш… – он внезапно умолк, – простите, я оговорился, наш будущий король, будем вам благодарны за этот подвиг!
Я подумал, что, кажется, еще не давал согласия на требуемую операцию, но отказываться, похоже, было уже поздно. Варрава мило улыбнулся, завершив беседу со мной фразой:
– Когда во Франции вам потребуется связаться со мной, сделайте это через вашего юного друга.
Произнеся ее, он тут же потерял ко мне всякий интерес, и дальнейшие слова были обращены к герцогу Честеру.
– Дружище Росс, надеюсь, ты не держишь на меня обиду за чересчур резкие слова, сорвавшиеся у меня с языка в пылу спора?
– А, пустое, – махнул рукой Шамберг.
– Вот и славно. Мне было бы очень больно обидеть тебя. Ты же знаешь, что среди всех лордов королевства друга, преданней меня, тебе не сыскать.
– Знаю, – проворчал Росс.
– И то, что все, о чем здесь говорится, делается только для нашей общей пользы, тоже знаешь?
Шамберг только вздохнул.
– Тогда слушай. Король наградил тебя герцогским титулом и мечами коннетабля, но это, увы, отнюдь не означает, что он хоть на миг стал доверять тому, кто недавно стучал копьем в ворота его замка. С этим необходимо бороться. Причем бороться решительно и непрестанно. Будь поближе к королю. Демонстрируй ему свою верность и преданность. Но не перегибай. Тебе ведь тоже вроде бы как следует опасаться короля. Джон знает, что как полководцу цена ему ноль. Даже тот маневр, которым он сбил с толку тебя и вас, мой принц, под Нейвуром, оказывается, присоветовала ему леди Джейн. Его величеству позарез нужен будет военачальник, на которого он мог бы положиться. Ты ему в самый раз.
Шейтмур замолчал, задумчиво поглаживая свои коротко стриженные волосы.
– Неплохо было бы устроить небольшую победоносную войну. Пожалуй, Шотландия как раз то, что нужно.
– Опять проклятые горы! Черт бы их побрал! – тихо выругался Росс.
– Нет, в горы лезть не стоит. Глупое это занятие – гоняться рыцарям за голоногими дикарями по скалам и ущельям. Шотландцы сами нападут на нас. Я об этом позабочусь.
– И что дальше? – осведомился Шамберг.
– Дальше? Дальше лорд Невилл притащит их за собой в нужное место, где незваных гостей уже будешь ожидать ты. Поверь, ореол защитника Британии от нашествия тебе очень не повредит. Для нашего же дела он решительно необходим.
– А мне-то что делать? – внезапно вмешался Меркадье, дремавший после ухода королевы, положив голову на измазанные руки.
– Тебе? У тебя задачи не менее важные. Слушай внимательно. Если нашему другу мессиру Вальдару удастся расстроить переговоры Франции и империи, а я очень надеюсь, что ему это удастся, то скорее всего боевых действий у тебя не предвидится. Хотя возможно, что Филипп все-таки решится напасть, и, как мне представляется, в таком случае удар будет нанесен в Лангедоке и, очень вероятно, под видом крестового похода. Впрочем, это только предположение. Папа Иннокентий III Лангедоком крайне недоволен, а король Франции после снятия интердикта[4] спешит выказать себя ревностным католиком. Ладно, посмотрим. Пока же, пользуясь тишиной, тебе следует тайно, но так, чтобы слух об этом дошел до Лондона, связаться с Артуром Бретонским и убедить его начать подготовку к высадке в Англии. О слухах можешь не беспокоиться, я их развею.
– А сам-то Артур здесь зачем? – недовольно бросил Росс.
– Артур? Абсолютно незачем! Но призрак этой высадки должен постоянно тревожить сон короля Джона. Да, и вот еще что. К вам непременно будут присылаться всяческие лизоблюды: секретари, помощники, слуги, монахи – о каждом вам надлежит незамедлительно сообщать мне. Вот на сегодня, кажется, и все. Надеюсь, для нас всех этот вечер не станет бесполезной тратой времени. И, как сказано в Экклесиасте:
