ристалища.
– Приготовься! – чуть слышно скомандовала фея.
– К чему? – не совсем понимая, переспросил я, завороженно глядя на приближающуюся толпу.
Людская масса, бурля, надвигалась приливной волной, желая разорвать на части виновников разорительного кидалова. И ежу, окажись он здесь, было бы понятно, что у нас на глазах назревал бунт, о котором классик утверждал, что лучше б его не видеть. А вот, экая ж досада, довелось!
Едва успел я попрощаться с жизнью, едва поудобнее перехватил шестопер, готовясь продать ее подороже, как трах-бабах! Дымовая завеса окутала поле судебных поединков, красные огненные змейки выплеснулись из клубов черного дыма, выдыхая из пастей снопы искр.
– Бегом! – Голос Делли звучал непререкаемо жестко.
Она схватила меня за руку и с неожиданной силой потянула прочь из рокового восьмиугольника. Испуганная дымом и яркой вспышкой толпа отхлынула от брусьев ограждения, и этого мгновения было достаточно, чтобы среди отступивших появилось два новых, никем не узнанных персонажа: почтенного вида матрона Аделаида Иларьевна и мальчик-подросток, должно быть, ее внук – ваш покорный слуга. Могучий кампион Виктор Клинский остался стоять на посыпанном опилками ристалище, только почему-то с обрывками цепей на руках.
Когда дым рассеялся, никого в толпе не смутила ни эта деталь, ни то, что в ладонях поединщика зажата секира, принадлежащая еще совсем недавно его противнику, ни исчезновение магистратского кампиона. К чему такие тонкости? Народу необходимо было свернуть кому-нибудь шею, чтобы обрести душевный покой.
Бабушка исчезнувшей в Кроменце внучки с причитаниями пробивалась к выходу, умоляя выпустить ее с дитем из толчеи. И обуянные жаждой крови торгаши с досадой проталкивали нас все дальше от места схватки. Между тем мой несостоявшийся противник трудился вовсю, отрабатывая каждого заплаченного ему убитого енота. Горожане разлетались в стороны, точно попкорн при жарке. «Нет, не здравая это была идея – лезть с ним в драку, – с тоской подумал я, прошмыгивая мимо давешних билетеров. – Очень не здравая!»
– Куда сейчас? – спросил я, когда нам наконец удалось отойти подальше от злополучной Лобной плеши.
– В магистрат. Разбираться с имуществом, – резко отчеканила сотрудница Волшебной Службы Охраны. – Только, – она протянула мне узел с одеждой, – переоденься. Не хватало еще тебе в таком виде беседовать с господином бургомистром.
Мы втиснулись в темную щель между двумя заборами и, оглядевшись по сторонам, приняли обычный вид.
– Прости, что сразу не рассказала тебе о своем плане, – отвернувшись от меня, вещала Делли, пока я прыгал на одной ноге, другой пытаясь попасть в штанину. – Понимаешь, все должно было выглядеть натурально. Если бы ты знал, что я задумала, наверняка бы расслабился. А местный волшебник, он ведь тоже не дурак. Сразу заметил бы, что мы ему подвох готовим.
– Там был волшебник? – заправляя рубаху в штаны, удивленно поинтересовался я.
– А как же! Вдруг бы я стала помогать тебе чарами добиться победы? Потому, когда ты на ристалище выскочил, он все свое внимание на тебе сосредоточил. А мне много времени не надо было, лишь взглядом возок захватить да силу свою на нем сосредоточить. Дальше волшебнику, хоть он весь кольцами обвешается и возьмет по палочке в каждую руку, со мной тягаться смысла нет. Ну что, готов? Пошли, господин одинец, из главного лабазника душу вынимать.
Городская стража, застигнутая врасплох нежданной смутой, спешно снаряжалась и ускоренным маршем двигалась к Лобной плеши. В суете построений никто в магистрате не обратил внимания на вошедших во двор цитадели посетителей. Удовлетворенно отфиксировав, что покрытый золотой попоной Феррари по- прежнему преспокойно ждет у коновязи, мы спешно продолжили свой неофициальный и не слишком дружеский визит к господину мэру.
Увидев нас, несчастный опешил и молча уселся в свое кресло, разводя руками и не находя слов.
– Ну что? – подходя вплотную к столу, начал беседу я. – Каяться будем или как? Напоминаю, чистосердечное признание смягчит вашу вину, а суд, приняв во внимание искреннее раскаяние, глядишь, и скинет вам…
– Да в чем каяться-то?! – попытался возмутиться бургомистр, поднимаясь со своего места.
– А ну сел!!! Сел и рот закрыл! Откроешь, когда я скажу! – рявкнул я, давая понять, что беседы вокруг да около закончились еще в первый наш визит. – Ты не знаешь, в чем твоя вина? Я тебе охотно растолкую. Но запомни, каждое мое очередное слово – для тебя месяц работы на каменоломнях. Итак, загибай пальцы, пока тебе не заломали руки!
– Это как? – побледнел допрашиваемый, явно не привыкший к подобному обхождению.
– Каком кверху! Не знаешь, как на дыбе руки заламывают?! Узнаешь! На сегодняшний день имеем: злостное препятствование особливой следственной группе – раз; покушение на убийство сотрудника этой следственной группы – два!
– Дык ведь!
– Молчать! Я же сказал, говорить будешь только тогда, когда я позволю! Не согласен – выставишь своего кампиона. Только не этого. Этот будет проходить по твоему делу в качестве соучастника. Так, палец загнул? – Мэр молча кивнул в ответ. – Вот и отлично. Считай дальше! Укрытие от следствия вещественных доказательств. Посягательство на государево имущество – это еще две статьи. И на мизинчик, роднуля ты мой дорогой, ты что же это, подстрекатель гнусный, мятеж в городе устроил? Против короля отца-надежи руку поднял?! У-у, да ты, сдается мне, ордынский шпион. Вышак тебе ломится, милый! Склеп семейный имеешь?
– Имею, – в ужасе выдохнул городничий.
– Вот и славно! Вот у родственничков и поселишься.
Глаза городского головы остекленели, и длительное свидание с усопшей родней стало вдруг планироваться значительно ранее, чем я предполагал. Такой поворот событий нас явно не устраивал. И поскольку нашатыря под рукой не было, возникла необходимость прибегнуть к иному химическому соединению, оказывающему на представителей торгового люда поистине чудодейственное влияние.
– Да! И чтобы ты не думал, что у нас может быть что-то не по закону… Делли, дочь Иларьева, на сколько потянет штраф за угон муниципального транспорта?
– С учетом того, что мы его возвращаем обратно, не более пятидесяти убитых енотов, – отчеканила фея.
– Перечисли в городскую казну этих самых енотов. А лучше передай мэру, а он нам сейчас накропает расписку.
Услыхав о монетах, градоначальник несколько просветлел лицом и начал дышать куда ритмичнее, чем за минуту до этого.
– Ну что, уважаемый, – задушевно заговорил я, когда сосчитавший полусотню енотов верховный городской самоуправец вновь обрел дар речи, – следствию помогать будем? Или вызвать сюда славного витязя Вадима, сына Ратникова? Как ты думаешь, мил-человек, за что его прозвали Злой Бодун?
– Буду помогать, – должно быть, воскрешая в памяти вчерашнее нашествие Вадюни, взмолился бургомистр. – Вот как есть, пред ясным светом говорю, буду!
– Ну и славно, – похлопал я по плечу саврасовозасадца, – так бы и сразу.
До городских ворот глава магистрата сопровождал нас с сильным отрядом стражи. В Саврасовом Засаде еще было неспокойно. То там, то тут разбушевавшиеся лавочники грабили соседские лабазы, норовя утащить в свои подвалы побольше чужого товара. Стражники излавливали их и били морду, восстанавливая законный порядок. Когда ворота перед нами отворились и копыта Ниссана коснулись королевской земли, мэр облегченно вздохнул и на радостях замахал рукой, желая незваным гостям доброго пути.
– На следующую неделю ничего не планируйте, – повернулся я в седле синебокого скакуна и сердечно обнадежил мэра: – Вас вызовут.
Пара стражников последовала за нами, чтобы вернуть городу унесенную магическим ветром муниципальную собственность.
