Сын погибели

– Касоги давно не воевали с руссами, – вздохнул его собеседник. – Я действительно получил хороший бакшиш. Но ты, видно, хочешь, чтобы я за эти деньги погиб сам, а заодно погубил своих воинов? Тогда зачем нам золото?

– Я пойду в бой вместе с вами, и мои люди – тоже.

– Ты храбр, Дауд. Иначе бы и говорить с тобой не стал. Но сердце, даже если это сердце барса, не заменяет воину ума. Я помогу тебе взять крепость, конечно, если ты послушаешь меня. Но не проси меня искать смерти – она сама отыщет меня, отыщет и тебя.

Чуть свет в ворота Тмуторокани влетел гонец на взмыленной лошади.

– Из Киева от князя Святослава Владимировича, – прохрипел он, едва не падая из седла. – К князю, немедля!

Князь Глеб, правивший в Тмуторокани, не ждал нынче почты из стольного града, однако же, что означало появление такого всадника, понимал без лишних слов.

Гонец, еле идущий на подкашивающихся от усталости ногах, предстал пред ясны очи князя так быстро, как только смог.

– Касоги шли на Переяславль набегом, – коротко сообщил он. – Их отбили от Донца, многих в сече порубили, остальные ушли в степь. Там им дорогу перерезали, они сюда повернули – и полудня не перейдет, здесь будут.

– Спасибо Великому князю за упреждение, – склонил голову Глеб. – Станем в станах насмерть, не пустим супостата!

– Великий князь повелел сказать, что ежели ворота закрыть, то, пожалуй, касоги все пожгут, посады да села в округе пограбят и к себе на Белу Вежу уйдут. Их тут всего-то на полдня задержать надо – следом за касогами Тимир-Каана сам Великий князь с большой дружиной поспешает.

– Да как же их задержишь? – удивился Глеб. – У Тимир-Каана всадников без счета, а я тут сотни три, ну, с городовым ополчением – пять, в поле выведу.

– И то немало. Степняки в схватках потрепаны, бежали три дня без продыху, все как один уставшие. Увидев рать, сами в схватку не полезут.

– И что с того, – покачал головой князь Глеб, – все едино их по пять, а то и по десять воинов на одного моего выйдет.

– Великий князь Святослав передал, что ежели дружину перед Тимир-Кааном поставить, да сразу человека к нему послать, то касоги сами в драку не полезут, особо ежели им дать понять, что в поле лишь малая рать, а в стенах городских еще столько да столько же осталось.

– Ну, положим, – прикидывая шансы, кивнул Глеб.

– Так, стало быть, когда согласится Каан за выкуп уйти, тут и следует его байками кормить, покуда Великий князь с войском не подоспеют. А там мы Тимирку точно меж двумя ладонями прихлопнем.

– Как бы та муха осой не оказалась, – с сомнением ответил князь.

– А чтобы ты веру к моим словам имел, вот… – Гонец вытащил из-за пазухи массивный перстень с резной печаткой в виде Георгия, поражающего змея. – Узнаешь ли знак сей?

– Узнаю, – вздохнул Глеб. – Сей перстень Владимир носил.

Он положил руку на крестовину меча:

– Что ж, Великий князь Святослав Владимирович в роду старший, мне за отца. Отчему слову противиться грех. Эй, – он повернулся к воеводе, – вели звонить в набатный колокол!

Лис вдумчиво поглядел на хозяина припортовой корчмы:

– Ну, слава богу, значит, мы успели вовремя!

Содержатель питейного заведения недоуменно уставился на тощего верзилу с переносицей, в силу жизненных передряг приобретшей форму буквы «S». Невзирая на добротную, можно даже сказать, богатую одежду, посетитель не производил впечатления человека благопристойного и законопослушного. Но это были пустяки. Среди братии, вываливавшей в город из порта в поисках дешевого вина и женщин, праведников видеть ему не доводилось. Однако никогда прежде не встречал он людей, которые, прибыв в порт, радовались бы отсутствию фрахта, да к тому же кажется, что и новость о волшебным образом расплодившихся валлийских змеях тоже пришлась гостю по душе.

Хозяин удивился бы еще больше, когда б узнал, что широкоплечий молчаливый спутник этого кривоносого, кивающий в такт его словам, полон такого же недоумения, как и он сам.

– Лис, ты уже что-то надумал? – раздавалось на канале закрытой связи.

– Не без того, – ответил Сергей. – Я ж так понимаю, что всякие гады, будь то безногие или ногатые, не могут свернуть нас с намеченного пути.

– А конкретнее?

– А шо конкретнее? То, шо наш мальчик пошел вразнос, еще не означает, шо он пошел туда быстро. Стало быть, если мы скоренько на ту сторону залива переправимся, есть реальный шанс его догнать.

– Это верно. Тем более что скорее всего по пути найдутся и другие желающие его поймать.

– Отож, – согласился Лис. – А ежели его словят до нас, то мало ему не покажется.

– Ты что же, знаешь, где его искать?

– На этот предмет у меня есть соображения. Сам посуди: Федюня в Уэльсе человек новый, друзей-знакомых не имеет – стало быть, кого он еще будет разыскивать, очутившись на свободе? Можешь не брать дополнительную минуту на размышление. Нас!

Камдил на секунду задумался:

– Ты хочешь сказать, что он непременно узнает, куда девалась дружина Мстислава, и, узнав, отправится в Лондон?

– Че б я это хотел говорить, когда ты сам все сказал? Как же не узнать, если о том весь остров гудит?

– Угу… может, ты и прав. Оттуда в сторону Лондона ведут три дороги…

– Вот именно! Так шо есть деловое предложение: разделяем наших людей на три заставы, и вперед, аллюр три креста, перекрывать дороги. Федюню они видели – узнают. А мы возьмем с собой человека эдак четыре, и вперед на мины. Ордена потом.

– Если можно, все-таки подробнее.

– Подробнее: мне нужна группа энтузиастов с лопатами – накопать земли в ближайшем лесу. И я тебе обещаю, шо завтра утром, если Бристольский залив вдруг не покроется льдом или же, наоборот, не вскипит, мы будем на том берегу.

Лис перегнулся через стойку и, положив руку на плечо корчмаря, притянул его к себе:

– Приятель, у тебя, часом, нету среди друзей или родственников шкипера, желающего получить серьезные деньги за плевое мероприятие?

Передовые конные разъезды касогов появились у стен Тмуторокани около полудня. Это был хороший знак – обычно степняки нападали чуть свет, стремясь использовать внезапность и этим компенсировать отсутствие осадной техники. Они наступали, практически не таясь. За передовым отрядом, застилая горизонт пылевым облаком, шли тысячи всадников в длиннополых, плотно обшитых бляхами кафтанах.

Войско двигалось без обычного дикого крика, призванного вселять ужас в души противника. Даже издалека было видно, что касоги утомлены долгим переходом и едва держатся в седлах.

Князь Глеб двинулся им навстречу с хоробрыми витязями своей дружины под рев медных труб и колокольный перезвон. Стоило князю выехать за ворота, те захлопнулись, и городовое ополчение незамедлительно заняло места в крепостных башнях.

Остановившись на дальности полета стрелы от княжей дружины, касоги замерли, точно удивленные столь быстрыми и решительными действиями руссов.

Дружинники Глеба изготовились к бою, склонив копья и ожидая сигнала пустить коней вскачь. Но сигнала не было, только со стороны казалось, будто слышны грохочущие в унисон сердца, звучащие, словно боевые литавры. Через несколько минут от застывшего воинства касогов отделился всадник на резвом буланом коне и помчался в сторону руссов.