Сын погибели

– Недоносок! – нащупав подвернувшееся под руку яблоко, Анджело попытался затолкать его в рот старого врага. Тот извивался, не желая упускать, быть может, последний шанс.

Пол экипажа был мокрым и липким от пролившегося вина. Поскользнувшись, Майорано на миг ослабил захват. В ту же секунду пальцы настоятеля сомкнулись на горлышке тяжелой глиняной фляги, и он с размаху ударил, целя в голову пирата. Тот не успел понять, что произошло, но отреагировал мгновенно – небольшой разворот, фляга, едва зацепив ухо, скользнула по плечу, и короткий тычок костяшками пальцев в гортань в ответ. Гуэдальфо Бенчи дернулся, захрипел и обмяк, глаза его закатились в невидящем взгляде.

– Проклятие! – выругался ди Гуеско, хватаясь за меч, и тут же услышал поблизости топот копыт. Вызванный из Пармы отряд папской гвардии спешил исполнить приказ командира.

Ди Гуеско выскочил из экипажа, обнажая клинок:

– Убивайте! Никто не должен уйти!

По сути, эти слова были излишни: увидев собратьев, ведущих бой с превосходящими силами пармцев, гвардейцы без разговоров ввязались в схватку. Очень скоро все было кончено.

– Кто способен держаться на коне, в седла! – цедил сквозь зубы капитан папской гвардии. – Кто не может, молите Господа об отпущении грехов. Забирайте тела наших, сбросим их в реку…

– А этого? – спросил давешний лесник, исполнявший роль возницы.

– Этого… Покуда будут думать, что настоятель жив, мы легко отделаемся от погони. Пусть в возке поваляется, падаль. Всех проверили? Живых нет? Уходим!

Рыцарь в белом плаще с алым крестом медленно двинул коня на толпу:

– А ну, расступись!

Его спутники, обнажая мечи, тронулись следом. Такой незамысловатый прием чаще всего действовал безотказно: увидев непреклонно и мрачно надвигающихся всадников, крестьяне спешно бросались врассыпную. Но на этот раз случилось иначе: часть обычно мирных поселян действительно разбежалась по склонам холмов, но лишь затем, чтоб поднять недавно брошенное оружие, другие же сомкнулись вокруг Федюни, готовые рвать врага, подобно оскалившимся ирландским волкодавам.

– Отдайте мальчишку нам, и никто не пострадает! – продолжая наступать на окруживших Федюню крестьян, громогласно потребовал рыцарь и тут же вскинул щит – стрела, пущенная с противоположной стороны ложбины, ударила в него, едва не пробив. Стрелял не селянин, стрелял один из ратников лендлорда.

– Да как ты смеешь! – завопил тот, и этот крик будто взорвал обстановку тягостного ожидания.

Лучники бросились на своего господина, крестьяне – на рыцаря с алым крестом и его соратников.

– Ты что-нибудь понимаешь? – гремело в этот миг на канале закрытой связи. – Федюня-то, Федюня чего молчит? Вот черт, и рубить же ж не положено!

Какое-то время Камдил еще пытался отбиться, густо раздавая вокруг удары витой плетью, но многолюдная толпа, зверея от боли, с рычанием и стоном свалила боевого коня и, выдернув рыцаря из седла, потянула его к деревьям, растущим по склонам.

– Держись, Вальдар, я иду! – послышался на канале связи отчаянный крик Лиса. – Вот же ж дружаня, блин! Он что, не признал тебя, что ли?

– Оставьте их! – раздался среди воплей яростной толпы голос Федюни Кочедыжника. Слова эти были произнесены негромко, но отчего-то среди шума каждый услышал их и даже не подумал воспротивиться.

Не слишком охотно, но без промедления селяне опустили занесенные над головами поверженных наземь варягов камдиловского отряда колья и вилы.

– Ступайте, – глядя на грозных северян, с которыми некогда проделал путь от самого Херсонеса и до Светлояр-озера, с грустью произнес Федюня.

Варяги, некогда служившие в особливой гвардии Иоанна Комнина, исподлобья поглядели на диковинного мальца – каждому из них немало довелось повидать мир, но такое им было в новинку. И все же, усвоенное с детских лет правило держало их здесь получше железной цепи: викинг считался опозоренным, если выходил живым из боя, в котором пал его предводитель.

– Ступайте, – повторил Федюня без нажима, но как-то очень властно. – Никто не причинит витязю нашему вреда. Идите туда, где на дороге ждет меня ваша застава. Мы еще свидимся.

– Шо за презентация сарафанного радио? Про заставы-то он откуда знает? – высказался Лис на канале закрытой связи. – Я фигею без баяна…

– Иди ко мне без страха, славный фряжский витязь, и ты, разлюбезный дядька Лис. Почто от меня по кущерям прячешься? Приди ко мне как к другу!

– Обалдеть! – От ствола одного из деревьев отделилась часть зелени, и худощавый верзила с ростовым луком в руке, весь увешанный торчащими в стороны ветвями, начал спускаться в ложбину. – Капитан, я не знаю, что здесь происходит, но это праздник идиотизма и сдается, шо мы тут главные шуты. Герои-освободители, ешкин кот!

– Джентльмены, я рад вас приветствовать! Как у нас обстоят дела? – вдруг послышался голос Джорджа Баренса.

– Да вот как раз с Федюней разбираемся, – отозвался Лис. – Вернее, он с нами.

– Вы уже нашли его? Прекрасно! Возвращайтесь скорее, необходимо срочно отправиться к вашей подруге Никотее, пока она не наделала в Европе глобальных дел.

– Щас… – радостно согласился Сергей. – Если из нас тут Федюня обглоданных тел не наделает, то непременно будем.

Ворота Самманхэртской обители сотрясались от ударов.

– Аббат, где аббат?! Где отец Кеннет? – неслось из-за ограды.

Брат-привратник с недоумением приоткрыл зарешеченное окошко – лицо одного из почтеннейших лордов округи было пунцовым, точно он заснул на палящем солнце.

– Давай скорей пошевеливайся! – увидев за калиткой потенциальную жертву, проорал рыцарь так, что испуганный привратник отпрянул от ворот. – Открывай немедля! – не унимался разошедшийся прихожанин, самозабвенно продолжая дубасить кулаками дверь.

– Я доложу, – осторожно пообещал монастырский служка, но это было излишне – переполошенный шумом отец Кеннет, опираясь на аббатский посох, спустился во двор.

– Что произошло, сын мой? – Он коснулся перстами руки брата портариуса, и тот расторопно начал поворачивать ворот зубчатого засова. – Войди в эти стены, но прежде сложи оружие, ибо здесь дом Божий!

– Не время мне слагать оружие! И дому Божьему следует вооружиться, – с порога отрезал лендлорд, нервно дергая тесный ворот рубахи. – Беда, преподобный отче! – Он рухнул на колени. – Демоны бездны восстали на истинно верующих!

– Говори толком, что произошло?

– Я долго следовал за Сыном погибели, не трогая его, как вы и велели, покуда не застал его в урочище Старой Гвен. Мы окружили его со всех сторон, бальи[32] прислал мне своих ополченцев. Нас было больше трех сотен, но тут… – Лорд выдохнул, удерживая клокотавший гнев, смешанный с рвущимися наружу всхлипами. – Это невероятно – от меня убежали псы! Мои псы!

– Я не понимаю тебя, сын мой. Ты говоришь, что вы окружили их, хотя я просил лишь наблюдать и ограждать добрых христиан от встреч с этим исчадием ада. Ты же сообщаешь мне то о восставших демонах, то об убежавших псах…

– Святой отец! Эти волкодавы выросли на моей псарне, я знаю их со щенячьих зубов! И они перебежали к нему! К этому проклятому Сыну погибели!

– И что же?

– За псами пошли грязные смерды, а за ними – мои лучники! Меня самого чуть не убили, я едва унес ноги! Я, который никогда не показывал спину даже в самых жарких битвах! А того, ну, о котором вы говорили – рыцарь, посланный Бернаром из Клерво…

– Стало быть, он все же догнал вас?

– Ну да, – досадуя, что его перебивают, кивнул лендлорд, – он появился в самый решающий миг, когда мы почти схватили проклятого мальчишку. Но только все впустую: его и его людей толпа просто свалила