только мужчина. И не просто любой мужчина, а только молодой, красивый и здоровый.
— Как я?
— Да, Илья, как ты. Насчет молодости, то мог быть и помоложе, но ведьма не очень привередливая, ей до тридцати пяти все годятся.
— Не хотелось бы попасть к Бабе Яге. Что там дальше в сказке? Зажарит и съест?
— Не знаю. Сказала же, никто не вернулся.
— Значит съела. Не хотел бы, чтобы меня съела старуха.
— Ну почему старуха, — обиделась я за местную легенду. — Она юная и прекрасная.
— Откуда ты знаешь? Никто ведь оттуда не вернулся.
— Ее люди видели, но издали, к болоту близко не подходили. На вид ей не больше семнадцати лет, глаза голубые, волосы русые, распущенные. Платье длинное, зеленое. Ходит по болоту, и даже ног не замочит.
— Хорошее зрение у твоих очевидцев.
— Не интересно вам сказки рассказывать, вы в них не верите.
— Не верим, жизнь у нас тяжелая, не до сказок.
— Тогда я помою посуду, хоть какая-то от меня польза, если готовить не умею.
Я всю дорогу мою посуду, а посуды с каждым днем все меньше и меньше. Собрав в пустой котелок все чашки, я пошла к роднику у камня. Илья увязался за мной.
— Думаешь, я не вижу, что ты хочешь поссорить меня с Денисом? Даже не думай!
— А может быть, он сам выберет из нас двоих?
— Заканчивай свои штучки!
— Не смеши меня! Ты лучше себя со стороны послушай! Ты замуж за этого Дениса собрался?
— А может это ты собралась?
— Может и собралась. Надо же когда-то сходить. А то так и помру убогой старой девой, мне ведь уже двадцать семь лет, если ты не забыл.
— Я этого не допущу.
— Как именно ты это сделаешь, позволь узнать? Заколотишь гвоздями дверь загса?
— Или я тебя придушу.
— Не сейчас. Завтра после обеда. Я вас как раз к этому времени приведу в пункт назначения.
— Отлично, договорились, значит, завтра.
— Илья, у меня вопрос, раз уж мы решили до завтра не ссориться.
— И почему я подозреваю, что вопрос мне не понравится?
— Или наоборот понравится. Не узнаешь, пока не спрошу.
— Спрашивай.
— Почему ты убил Михаила Алексеевича?
— Давно догадалась?
— К моему стыду, недавно. Считала, что у тебя нет мотива.
— Маньякам не нужен мотив.
— Ты не маньяк. Забыл, что мы знакомы?
— Маньяка нельзя понять и при длительном знакомстве.
— Теперь ты мне будешь сказки рассказывать? Я тебе про болотную ведьму, а ты мне про маньяков? Слушай, давай серьезно! Какой мотив?
— Важный мотив. Подумай сама, какая у меня была перспектива после университета?
— Честно работать и прожить долгую счастливую жизнь?
— Нищую жизнь! Учитель истории в школе много не получает.
— Стал бы директором школы, уважаемым человеком. Директор школы, где я училась, стал депутатом, — сообщила я.
Это правда, но к тому времени, когда он стал директором, я уже поступила в университет. Директор, которому тогда исполнилось двадцать четыре года, к тридцати годам стал доктором наук и профессором. Я писала свою диссертацию сама, а он — не знаю. Особняк директора в Подмосковье по размерам и обстановке стремился сравняться с президентским дворцом. Добровольные взносы родителей за своих детей при приеме в школу достигли заоблачных высот. Вот что значит, человек умеет работать на своей должности.
— Не смеши. Знаешь, какими делами Денис ворочает?
— Не интересовалась. Завтра спрошу.
— Я его правая рука. Он без меня никуда! Он без меня никто.
— Ты уверен?
— Уверен. Я сразу понял, что должен получить эту работу. Ты была ступенькой к вершине. Я через тебя перешагнул и иду дальше. Я столкнул свою научную руководительницу Надежду Аркадьевну с лестницы. Подкараулил в подъезде и толкнул в лестничный пролет. В старых домах очень удобные пролеты. Я не знал, что ее любовник домой провожал. Он помялся у подъезда и решил войти. Увидел ее и меня. Ну и побежал в милицию. Я его догнал и под машину толкнул. Думал, помер, а он инвалидом остался. Потом я уехал, подстроил так, что все решили, что я умер. Когда вернулся, следил за тобой. Когда он тебя с балкона окликнул, я прямо не поверил, что бывают такие совпадения. Ты через пять минут вниз спустилась, а я к нему поднялся поговорить. Он сразу понял, чем разговор закончится.
Какой-то разговор у нас получается, как у лисы и Колобка: не ешь меня лиса, я тебе песенку спою, то есть расскажу моральный кодекс строителей коммунизма. До завтра меня никто не тронет, будут всю ночь по очереди охранять, как Алмазный фонд.
— Подержи тарелки.
— Что?
— Подержи тарелки, не хочу ставить на землю, испачкаются.
— Я с тобой разговариваю, а ты про какие-то тарелки.
— Не нервничай, я все внимательно слушаю. Рассказывай дальше.
— Про что рассказывать?
— Я так поняла, что к Васе ты никакого отношения не имеешь, действительно несчастный случай. Тогда дальше Таня. Она ведь была твоей любовницей, а не Васи?
— Сама посуди, кого женщина предпочтет, меня или Васю? Молчишь? То-то…
— За что ее убил?
— Не твое дело.
— Ладно, не рассказывай, сама догадаюсь. И мне и ей подсыпали снотворное. Меня оставили спать, а ее утащили обратно…
— Я один утащил. Принес в дом и повесил.
— Не тяжело было?
— Нет, мне хозяин дома помог.
— Кто помог?! — тарелка все-таки выпала из моих враз онемевших рук на землю, но не разбилась — железная.
— Чего ты такая пуганая, он нормальный мужик. Я сказал, приведу еще двоих, напугать надо. Напугал он знатно! Не знаю как, наверно к трупу и к дверям веревки привязал, но на тебя смотреть без смеха нельзя было, еле сдержался.
— Знаешь, Илья, я стану той ступенькой, на которой ты споткнешься и свалишься.
— Посмотрим.
Илья ушел и не помог мне донести обратно посуду, но ее немного. Сама донесу, без прислуги. О том, что он убийца, я уже достаточно давно догадалась. Но кое-что еще требует объяснений. Завтра пойму все окончательно. Или сбежать ночью? Тоже мысль.
Илья ведет себя как ревнивый любовник, глаз с Дениса не спускает. Боится, что начальник его уволит? Так они уже столько лет вместе работают. Денис его сам выбрал. Трюк с дипломной работой это так, ерунда. Денис бы не взял работать сотрудника, если бы то его не устраивал, а если бы взял, то раскусил бы его быстро и уволил. Так что я тут ни при чем. Пусть сами разбираются в схеме начальник — подчиненный. У меня и без их разборок забот полон рот. Как я буду объяснять родным правоохранительным
