является озеро. Из него вода течет по многокилометровым подземным туннелям к южным склонам Гунунг Агунга, чтобы дать жизнь земледельцам.
Наша дорога закончилась на площадке, с которой виднелся спуск в неглубокую долину. По ее дну бежал окаймленный кустарником ручей. По краям долины шли плавные линии подпорных стенок, прочерчивающих границы рисовых террас.
На площадке уже стояла знакомая мне машина Марата и Марты. Брат и сестра обнаружились «этажом» ниже. Они спустились на ближайшую террасу и что-то живо обсуждали у ограждавшей ее стены. Заметив нас, они помахали руками, призывая присоединиться.
Место, которое облюбовали мои контрагенты, позволяло увидеть долину в необычном ракурсе. Она появлялась по левую от нас сторону, уменьшаясь до размеров узкого и глубокого оврага, который исчезал в горной складке. Справа долина расступалась, число террас возрастало. Их покрывала изумрудная зелень: обычная трава вкупе с сорняками уже вполне освоилась на хорошо унавоженной земле. Кое-где были видны желтые и розовые проплешины, оставленные колониями местных одуванчиков и ландышей. В сотне шагов направо примостился дощатый домик, напоминавший тот, у которого мы надевали резиновые сапоги два дня назад.
— Вам нравится? — радостно спросила Марта.
Это место ей явно было по душе. Возможно, она уже видела, как в долине разворачивается шумная, активная деятельность. Агрономы, работники, техники, налаживающие насосы, которые гонят воду на терассы. Солидные покупатели, желающие посмотреть на продукт, который еще только зреет на полях…
Нет, скорее это была моя фантазия. Марта видела что-то свое. На ней был темно-бордовый брючный костюм, как всегда подчеркивающий точеную фигуру. Черные стрелки подводки окаймляли разрез ее глаз, чуть удлиняя их к вискам. В какие-то моменты ее лицо становилось похоже на маску, расписанную скупо, но выразительно.
— Еще не знаю, — честно ответил я. — Давно эти поля стоят… без дела?
— С прошлого года, — сообщил Марат. — Хозяин испугался экономического кризиса.
— Вот как? — Я удивился. — Хозяином был иностранец?
— Индонезиец, — поспешила ответить Марта. — Но ведь все мы смотрим телевизор, наполняемся страхом. Вот и здешний хозяин испугался финансовых потерь. Прекратил работу, начал продавать землю.
— Хотел слишком большую плату?
— Именно так. Страх жадности не помеха. Но со временем цена сбилась. Мы сможем снизить ее и дальше, если найдем реального покупателя, под живые деньги.
— Понятно, — кивнул я. — Давайте смотреть…
Путешествие по запущенной плантации оказалось довольно длительным и даже утомительным. Мы перепрыгивали влажные участки земли, спускались с одного поля на другое, забирались в кусты у ручья. Перебрались даже на противоположную сторону, которая, на мой взгляд, разработана была значительно хуже. Я старался держаться поближе к Марте, чтобы, преодолевая препятствия, подавать ей руку. Она от помощи не отказывалась, ее узкая ладонь охотно ложилась на мое предплечье. Марта по-прежнему играла в старого друга, но давала понять чувственный подтекст игры. Ни нотки той стервозности, которую я почувствовал в прошлый свой приезд. Марат и Спартак наверняка замечали это, но их мнение в тот момент мне было безразлично.
Что касается участка, выставленного на продажу, откровенно говоря, я не знал, как реагировать на увиденное. В южном полушарии даже полугода бывает достаточно, чтобы нанести немалый урон делам рук человеческих. Регулярное земледелие в этих землях не терпит перерывов.
Скорее всего, Марата и Марту привлекла дешевизна земли. Но сколько придется вложить сюда денег, чтобы мои «шесть соток» начали приносить достойный урожай, сказать было сложно.
— Ну что же. Нужно думать, — подытожил я, когда мы вернулись к машинам. — Какую цену вам предлагали?
Прозвучала вполне разумная сумма.
— Действительно, нужно думать, — повторил я. — А продавец принципиально не хотел присутствовать на смотринах?
Марта смутилась.
— Не подумайте, будто мы что-то скрываем от вас, господин Иванов. Но у нас так принято: мы его доверенные лица и можем ответить на любые ваши вопросы.
Смущение делало ее похожей на расстроенную школьницу, вспомнившую о невыученном уроке. Не позволив себе впасть в состояние умиления, я попросил документы об урожаях на этой земле, количестве работавших здесь людей и тому подобных вещах, которые не входят в сферу коммерческой тайны. К моему удовлетворению, большинство из документов лежали в папке, их перевели на английский язык, и я имел счастливую возможность ознакомиться с ними прямо на месте.
— Давайте поедем в кафе. Неподалеку есть пристойное местечко с прекрасным видовым залом! — предложил Марат.
Кафе, называвшееся, как несложно было предположить, «Мировая Гора», находилось рядом с дорогой на озеро Батур. Перед ним располагалась стоянка для туристических автобусов, а внутри еще только готовились накрывать шведский стол для проезжих туристических групп. Стоянка пустовала, и нам позволили выбрать столик на противоположной от входа стороне кафе. Она была полностью застеклена, и с нее открывался великолепный вид на хмурящийся Гунунг Агунг.
Мои спутники взяли кофе, я — арбузный фреш, после чего мы углубились в изучение и комментирование бумаг. Арбуз отлично утолял жажду и снимал ощущение усталости от дороги и прыгания по запущенным террасам. Правда, пониманию особенностей гранулометрического состава и гуминовых веществ местной почвы помочь он не мог, а именно эти показатели мне и приходилось оценивать.
Заглядывая в записную книжку, которая была наполнена нужными цифрами еще в России и служила отличной шпаргалкой, кое в чем я все-таки разобраться сумел. Землей действительно занимались и алхимических экспериментов над ней не производили. Любили ли ее? Вот этого не знаю. Судя по всему, хозяева так до конца и не наладили дренажную систему, а это одно из первых условий для хорошего урожая.
Хотя урожайность риса — вещь лукавая. Можно получать по шестьдесят центнеров с гектара, как в Штатах, но при этом два раза в год. А можно по сорок пять, но три раза. Сложите — получите результат. К тому же все эти рекордные цифры образуются при помощи химикатов, которыми глушат несчастную почву, и та начинает рожать, словно мать-героиня. Если верить бумагам, на этом участке земля давала центнеров тридцать-тридцать пять. Более чем прилично для Бали, да еще для сорта ага.
И все-таки соглашаться было рано. Торговля предполагает альтернативу. А мы только начали торговаться.
— Спасибо, мне все очень понравилось, — я старался улыбаться как можно лучезарнее. — Мне не терпится посмотреть тот второй вариант, о котором вы мне говорили…
Брат с сестрой вовсе не выглядели обескураженными.
— Конечно, господин Иванов, — кивнула Марта. — Завтра утром мы вновь поедем в окрестности Братана.
— В гости к господину Самиру? — попытался пошутить я.
— Нет, в другое место, — совершенно серьезно проговорила Марта. — Благодарим, что вы так внимательно рассматривали сегодняшнее предложение.
— И не говорю «нет», — на всякий случай уточнил я.
Будь мы в России, я попросил бы сразу же везти меня к Братану. Но на Бали другой ритм жизни и отношение к сделкам. Я был для своих спутников не только клиентом, но и гостем.
Когда мы отъезжали от кафе, Гунунг Агунг изъявил свое недовольство моим решением. Неожиданно полил дождь, короткий, но сильный. Спартак ударил по тормозам, отъехал на обочину дороги и переждал потоп. Марта и Марат последовали его примеру.
Едва небесные хляби перестали изливаться, мы тронулись в путь. Некоторое время ехали не торопясь
