Объединив с Антоном свои доли, мы получим контрольный пакет акций, и тогда Антон сможет диктовать условия Олегу. Но, создав союз с Олегом, мы оставим за бортом Антона. Ну и папаша у меня! Предоставил «право выбора»!
И тогда я покрылась холодным потом! Вот почему Антон и Олег так неожиданно и страстно воспылали ко мне любовью!
С трудом встав с постели, я подошла к зеркалу. От талии не осталось ничего, с живота свисала дряблая кожа, распухшие глаза и ноги. Разве таких женщин любят?
Получается, что таким образом они отстаивали свои коммерческие интересы. Ну погодите! Я сделала свой выбор. Если вы стали волками, то я стану пантерой. Свободной и хитрой, как Багира!
Я снова взглянула на свое отражение в зеркале. Скоро я буду вновь красива, несомненно! А что касается твоих ботинок, Олег… то надо взглянуть, что там за ящик валяется в гараже, кажется, его по ошибке забрали во время переезда. Хотя… пусть остаются. Обойдешься!
ОЛЕГ. Чужая кровь
Лучше всего думается в машине, даже, скорее, мечтается. Примерно раз в неделю я выезжаю за город, на природу. Мой водитель Саша чутко реагирует на мое настроение и не мешает разговорами. А размышлял я на две темы: что делать с личной жизнью и в каком направлении идти дальше в развитии бизнеса.
Мои старики измучили меня разговорами о женитьбе, ведь мой предполагаемый сын будет продолжателем фамилии. Почему люди так цепляются за свои корни, что такого особенного видят они в родстве с великими предками? Лично я благодарю Бога, что он не дал мне в прародители Александра Македонского или Альберта Эйнштейна, а то было бы очень стыдно, что их потомок не достиг, подобно им, исторических высот. Хотя поводов для гордости и у моего отца хватает.
Я вспомнил свой последний приезд к родителям.
– Мой дед был кузнецом, – любимая тема у отца после принятых «на грудь» ста граммов водки (других напитков он не признает, виски и французский коньяк для него символы эксплуататорского общества), – но разве мог он знать, что его правнук станет выдающимся организатором производства.
Применение слов «капиталист» или «бизнесмен» в отношении сына исключено: «Не за то боролись!», а термин «организатор производства» позволяет сохранять душевное равновесие: «Не может мой сын быть эксплуататором!»
Сестренки иногда нарушают сложившийся семейный паритет, пусть даже и искусственный, заявляя:
– Папа, Олег настоящий капиталист, об этом даже в газетах пишут.
Но отец умело парирует наскоки:
– Пусть пишут. Но мой сын не эксплуататор. Сумел же он добиться, чтобы никого не увольняли с сахарного завода, даже после того как туда пришли новые хозяева. Так какой же он капиталист?
У сестренок хватает ума не продолжать дискуссию, чем умело пользуется отец.
– Что, нечего сказать? То-то же. Наливай!
Не подумайте, что отец – пьяница, но мои редкие визиты домой всегда превращаются для него в большой праздник.
– Теперь, сынок, пора подумать и о нас. Вон, Ильич дедом стал, а мы что же, так и будем сидеть?
Упоминание имени, точнее, отчества дяди Жени почему-то не нравится маме и мне, кстати, тоже. Не хочу умалять его заслуг, этот выдающийся человек помог мне состояться в жизни, но, согласитесь, я тоже приложил немало усилий.
– Все, хватит, набрался, – грозно выговаривает мама, – постыдился бы детей.
– Что ты понимаешь, женщина? – вяло огрызается отец, но послушно укладывается спать.
В доме наступает тишина, сестренки удаляются к себе, а мама наливает мне чаю.
– Переживаю за отца. – В ее голосе звучит тревога. – Твои успехи, сынок, подчеркивают никчемность его жизни. Всю жизнь он боролся за ложные идеалы, отстаивал глупые принципы, много страдал, нуждался и в итоге… пустота. Вот почему нам нужен внук, он наполнит содержанием нашу жизнь. Твой отец мечтает, как будет учить его своей любимой физике и астрономии.
Я всегда гордился тем, что сумел обеспечить старикам безбедную старость: дежурный автомобиль, хороший дом, заполненные холодильник и погреб. От домработницы и садовника они категорически отказались: «Мы не эксплуататоры!», удалось уговорить их только на водителя, с которым они общаются неизменно в просительном тоне и с тысячей извинений за причиненное беспокойство. Получается, что этого мало.
– Не беспокойся мама, скоро и у вас будет внук. Это решено.
Неожиданно в кухню ворвалась младшая из сестер, ее распирала «потрясающая» новость.
– Бобби ожил!
– Не может быть! – всплеснула руками мать и, чуть не уронив стул, помчалась к телевизору.
Я догадался: в очередной серии произошел «умопомрачительный» поворот сюжета.
Через некоторое время мама вернулась, немного смущенная своим поведением. И как ни в чем не бывало продолжила беседу:
– Так почему же ты молчишь, почему не знакомишь нас со своей невестой?
– А знакомить пока не с кем, но с завтрашнего дня я приступаю к поиску твоей будущей снохи, – попытался отшутиться я.
Но, по-моему, я только расстроил маму.
– Давно хочу тебе кое-что рассказать. – Я почувствовал, как мама напряглась, собралась с духом. – Когда-то твой отец познакомил меня с… дядей Женей, мы были еще не женаты. Он… ты уже взрослый и должен понять меня правильно… он ухаживал за мной. Но я уже дружила с твоим отцом. Такая вот история. Мне было очень нелегко.
Мама с огромным трудом подбирала каждое слово, я не мешал ей, терпеливо слушая.
– И однажды, Женя… дядя Женя приехал, сказал, что его направляют на ударную комсомольскую стройку, и позвал с собой. И… – Она замолкла, вспоминая те дни. – И тогда я сказала «нет». К тому времени я уже дала согласие твоему отцу.
Теперь я понимаю, почему так популярны «мыльные оперы». У каждого из нас есть в биографии свой собственный сериал.
Я неосторожно обронил:
– Дядя Женя любит меня как сына.
– Твой отец мирно храпит в соседней комнате, – спокойно и твердо ответила она.
Я вглядывался в маму. В ней сохранилась былая красота, но глубокая морщинка на переносице (у меня такая же) и потухшие, усталые глаза выдавали ее возраст.
– Прости, мама, но зачем ты мне это рассказала? – спросил я ее.
