тех в совещательную комнату. Будучи уверенной, что большинство заседателей запрограммированы на обвинительный приговор и находятся под контролем Ведрашку, Галина Викентьевна все же помнила о первой скамье, которую пришлось распустить, и не хотела рисковать. Больше всего ее беспокоили присяжные-женщины. Она боялась, что они пойдут на поводу у милой адвокатессы или будут очарованы импозантным адвокатом, который, судя по всему, пользовался большим успехом у дам.
И правда, адвокаты внешне выгодно отличались от прокуроров. Те совсем обаянием не блистали. Более того, вели себя чересчур топорно. Они по очереди зачитывали оперативные справки, мудреные экспертизы. Старались «впихнуть» присяжным секретные донесения о преступлениях подсудимого. По оперативным данным, «находясь в командировке, на конференции то в Глазго, то в Лондоне подсудимый передавал секретную информацию сотрудникам иностранной разведки, которые скрывались под крышей консалтинговой фирмы. Далее следовали технические названия стратегических вооружений и ракетных установок. Все это, конечно, напрягало присяжных. Но не более того.
Судья Мухина недоумевала, почему следователи не удосужились притащить на суд каких-нибудь свидетелей, которые могли бы подтвердить, что Летучий имел дело с разведчиками и продавал им секретную информацию. Не имея доказательств и поленившись их придумать, один из прокуроров не нашел ничего лучшего, как заявить, что доказательством принадлежности иностранцев к разведке являлся… их внешний вид.
Галина Викентьевна не понимала, почему в ФСБ не смогли определиться и решить, какую именно разведку представляли эти люди. В обвинении говорилось, что Летучий работал на военную разведку США. Рассказывая мужу об этом деле, судья Мухина как-то обмолвилась, что такой-сякой шпионил в пользу военной разведки США. Муж ее высмеял: «Нет в Америке такой разведки. Есть Defense intelligence agency (в советское время ее называли РУМО – разведуправление минообороны), есть разведка военно-морского флота, есть Агентство нацбезопасности».
Замечание мужа насторожило Галину. «Похоже, и здесь чекисты “натянули” обвинение, – решила она. – Ну да и бог с ним. Мое дело маленькое. Я должна вынести обвинительный приговор. А там пусть сами разбираются».
Во время обеда Галина Викентьевна не пошла в буфет. Осталась у себя в кабинете пить чай с пирожными, которые ей купила заботливая секретарша. Когда один из прокуроров заглянул к ней, она пригласила его выпить чаю. Он согласился. После нескольких ничего не значащих фраз Галина Викентьевна все же решила спросить его напрямую: «Скажите, Сергей Владимирович, почему вы не нашли шпионов, которым Летучий передавал информацию? Было бы гораздо проще доказывать его вину. Помните дело Виктора Калядина? Я знаю, что по этому делу ваши коллеги выезжали за границу, допрашивали настоящего американского шпиона. Более того, когда он был проездом в Москве, его пригласили на Лубянку. Его допросы фигурировали в уголовном деле. Тогда обвинение чувствовало себя более уверенно. Ваши следователи совсем мышей не ловят».
Сергей Владимирович пожал плечами. Он не стал рассказывать судье Мухиной о том, что информацию о лондонской консалтинговой фирме «Ваш выбор» и ее сотрудниках чекисты узнали от самого Летучего на одном из первых же допросов. Но, поскольку стопроцентной уверенности в том, что речь идет о действительных сотрудниках разведки, у следствия не было, решили с ними не связываться. Чекисты понимали, что та информация, которую впаривал иностранцам Летучий, вряд ли могла заинтересовать настоящих шпионов. Да и после ареста ученого его конфиденты сменили адрес.
Впрочем, корреспонденты одной из центральных газет попытались найти в Лондоне сотрудников фирмы «Ваш выбор». Но Брит Кокк и Гарри Дидд как сквозь землю провалились. Журналистам удалось поговорить по телефону с третьим англичанином, чье имя фигурировало в уголовном деле Летучего. Он сказал, что ничего не знает о подсудимом. Журналисты тогда очень удивлялись, что им, приехавшим в Англию всего на несколько дней, легко удалось связаться по телефону с одним из фигурантов «шпионского дела». Почему то же самое не попытались сделать сотрудники спецслужб?
После разговора с прокурором судья Мухина поняла то, о чем догадывалась и раньше: никакого шпионажа не было. Летучего арестовали не потому, что он встречался с иностранцами и продавал им государственные секреты, а потому, что кому-то очень понадобился громкий судебный процесс о госизмене. Вполне вероятно, что заказ поступил с самого верха. А исполнителями стали сотрудники местного УФСБ. Ученого выбрали в качестве «шпиона» из-за мести: он когда-то отказался сотрудничать с ФСБ.
Приняв в производство дело без доказательств вины подсудимого, судья Мухина была просто обязана покрывать ошибки следствия. Этим искусством она владела в совершенстве. Именно за эти незаурядные способности ее и держали в городском суде на особом счету.
Глава девятая. Несостязательный процесс
Судебные заседания начинались ровно в 11 часов. Подсудимого привозили за полчаса до начала заседаний. Первыми в зал заходили прокуроры и адвокаты. Вместе с ними проходил и господин Ведрашку. Он садился на последнюю скамейку. Наблюдал за присяжными.
В этот день судья Мухина буквально вбежала в зал, придерживая полы своей мантии. Все присутствующие привычно встали и так же привычно быстро сели.
– Уважаемые присяжные! – начала судья. – Ответьте, пожалуйста, читал ли кто-то из вас газеты, смотрел ли телевизор, слушал ли радио, получал ли какую-то информацию по делу, которое мы рассматриваем?
Присяжные отрицательно покачали головами.
– Мы приступаем к изучению доказательств со стороны защиты. Уважаемые адвокаты, вам слово, – стараясь улыбаться как можно доброжелательнее, обратилась к защите судья Мухина. – У вас есть на сегодня свидетели?
Секретарь открыла дверь и вызвала свидетеля защиты – друга Алексея Тимофея Павлова. Он был составителем книги «Ядерные силы России», в которую вошли статьи Летучего. В октябре 1999 года в офисе Павлова был проведен обыск. Изъяли компьютер, почти весь тираж книги. Потом сотрудники ФСБ потребовали, чтобы Тимофей отвез их к себе домой. Его квартиру они тоже обыскали.
Первой вопрос задала Анна Сваровская:
– При каких обстоятельствах вы познакомились с Алексеем Летучим?
– Наше знакомство произошло на одном из семинаров в Москве в 1994 или в 1995 году. Мы сразу подружились. Мне нравились статьи Алексея, и я предложил ему написать несколько текстов для монографии «Ядерные силы России».
– Когда эта книга была напечатана?
– В ноябре 1998 года. Перед публикацией мы давали ее для прочтения нашим кураторам из ФСБ. Никаких вопросов не возникло.
– Были ли в этой книге сведения, составляющие гостайну?
Судья Мухина схватила молоточек и трижды ударила им по столу:
– Уважаемый адвокат! Я снимаю ваш вопрос. Он не относится к делу. Книга, о которой идет речь, не вменяется подсудимому.
Адвокат Сваровская возразила:
– Ваша честь! Это не совсем так. В обвинении фигурируют несколько фраз, которые эксперты признали секретными. Мой подзащитный пояснил, что эти фразы он взял из книги «Ядерные силы России».
– Вопрос снимается, – блеснув глазами, буквально закричала судья Мухина.
Ведрашку взглянул на присяжных. Две женщины, сидящие рядом, на стульях с номерами «11» и «12», принялись что-то быстро строчить в блокнотиках, а короткостриженный присяжный со сверлящим взглядом внимательно посмотрел на свидетеля Тимофея Павлова.
Бородатый адвокат Борис Емельянов решил поддержать коллегу:
– Ваша честь, разрешите задать вопрос иначе.
– Разрешаю, – прошипела судья Мухина.
– Уважаемый свидетель, расскажите, пожалуйста, когда вы начали работать над книгой и как шла работа?
– Мы начали собирать материалы для книги в 1995 году, – объяснял Тимофей Павлов. – В конце 1997 года был готов полный текст. В ходе работы никаких претензий со стороны каких-либо органов или представителей Минобороны мы не получали. Книга была подписана в печать в марте 1998 года.
