Браунинг калибра 6,35, № 478833 — 1 шт.
Маузер калибра 7,65, № 755438 — 1 шт.
Патроны боевые калибра 6,35 и 7,65–15 шт. Подписи есть (неразборчиво)».
«Протокол от 22 октября 1938 года.
На основании ордера № 1921 от 22. 10. 1938 г. Главного управления государственной безопасности НКВД СССР произведен обыск у гр. Блюхера В.К. в доме № 2, кв. № 102, ул. Серафимовича.
При обыске присутствовали: комендант Богатскова Ф.С.
Взято для доставления в Главное управление госбезопасности:
Маузер в деревянной кобуре № 2196 — 1 шт.
Пистолет с запасной обоймой № 12155 — 1 шт.
Обойма для парабеллума — 1 шт.
Патроны для маузера — 4 шт.
Диаптар за № 238 — 1 шт.
Ленты узкие — 6 шт.
Кинопленки — 4 куска.
Альбом с фотографиями — 1 шт.
Дневники на трех тетрадях.
Переписка разная — 1 пачка.
Катушки для фотопленки — 4 шт.
12. Документ на иностранном языке и записка Сангурского.
Справка «Совершенно секретно» — 1 шт.
Удостоверение на имя Блюхера В.К. за № 66.
Крест китайский за № 1551.
Брошка сломанная, желтого металла — 1 шт.
До поры до времени мы ничего или почти ничего не знали о том, что было с маршалом Блюхером со дня ареста и до дня его смерти. И вот теперь с этих темных восемнадцати дней снята завеса неизвестности.
Итак, Блюхер был арестован 22 октября 1938 года в Сочи на даче Ворошилова в пансионате «Бочаров ручей». Специальным поездом доставлен в Москву. 24 октября в 17 часов 10 минут его с Курского вокзала привезли на Лубянку во внутреннюю тюрьму НКВД СССР. Поместили в камеру № 93 и. присвоили ему тюремный номер «11».
Первый допрос состоялся 25 октября в комнате № 418 на четвертом этаже тюрьмы с 11 часов 05 минут до 17 часов 20 минут. Вели его перекрестно заместитель народного комиссара внутренних дел Союза ССР комиссар государственной безопасности I ранга Л.П. Берия и начальник отделения особого отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР старший лейтенант И.А. Иванов.
За восемнадцать дней пребывания Блюхера в тюрьме НКВД, со дня ареста и до кончины, его допрашивали двадцать один раз. Семь допросов арестованного № 11 провел лично Берия, одиннадцать — начальник отделения ОО ГУГБ НКВД СССР старший лейтенант Иванов, три — оперуполномоченные ОО ГУГБ НКВД И.И. Головлев и Д.В. Кащеев.
Допросы велись длительные, изнурительные, нередко с истязаниями; в день по два, а то и по три раза, часто глубокой ночью.
Вот отдельные выписки из этого страшного календаря. Десять допросов официально зарегистрированы в особом реестре дела Р-23800 (по датам, времени суток, кто проводил допросы и в какой комнате), остальные одиннадцать только упомянуты.
«25. X. 1938 г. Допрос проводили Берия, Иванов. Комната № 418, время: 11 ч. 05 мин. — 17 ч. 20 мин.
«28. X. 1938 г. Допрос проводил Иванов. Комната № 422, время: 13 ч. 40 мин. — 15 ч. 50 мин.
28. X. 1938 г. Допрос проводил Берия. Комната № 418, время: 0 ч. 05 мин. — 4 ч. 20 мин. -
4. XI. 1938 г. Допрос дважды проводил Иванов. Комната № 422, время: 13 ч. 10 мин. — 14 ч. 15 мин., 2 ч. 35 мин. — 3 ч. 10 мин.
6. XI. 1938 г. Допрос дважды проводил Берия. Комната № 422, время: 11 ч. 25 мин. — 17 ч. 10 млн., 19 ч. 45 мин. — 22 ч. 35 мин.
9. XI. 1938 г. Допрос проводил Иванов. Комната № 422, время: 10 ч. 35 мин. — 16 ч. 10 мин. Допрос проводил Берия. Комната № 422, время: 18 ч. 45 мин. — 20 ч. 45 мин. Допрос проводил Головлев. Комната № 422, время: 20 ч. 45 мин. — 22 ч. 45 мин.».
Как проходили допросы?
«Мною лично из кабинета следователя приходилось забирать заключенных в шоковом состоянии, которые были избиты до неузнаваемости. Это — следующие заключенные, которых я знала по фамилиям: Цвейк (из Коминтерна), Вейцер (бывший Нарком внешней торговли), Крестинский (из Наркоминдела), Беталло Калмыков (бывший секретарь ЦК Кабардино-Балкарской республики), Веншток (бывший нач. тюремного управления НКВД), Блат (бывший Нарком Белоруссии), Каминский (бывший Нарком здравоохранения), Блюхер и его жена, Берзин (бывший начальник Дальстроя)… Заключенных били пряжками поясных ремней, специальными ременными плетьми, им заливали в рот нашатырный спирт…».
(Из свидетельств бывшего врача Лефортовский тюрьмы Розенблюм А.А.).
«Это был один из выходных дней. Я явился в кабинет, где находился Блюхер. (Допрос до этого вел Иванов. — Н.В.) Кабинет этот был смежным с кабинетом Берии. Придя в кабинет, я увидел, что Блюхер находился в нем вместе с вахтером. Мне бросилось в глаза, что очевидно накануне Блюхер был избит, так как голова у него перевязана. Я сел за стол и пытался задать несколько вопросов о его службе на Дальнем Востоке. Он отвечал неохотно и резко. Видя, что Блюхер не расположен разговаривать, я взял газету и стал читать. Так, молча, мы просидели в кабинете около шести часов…»
(Из показаний бывшего работника ОО ГУГБ НКВД СССР Кащеева Д.В.)
«Со мною вместе в камере находилась арестованная Кольчугина-Блюхер… Из бесед с Кольчугиной-Блюхер я узнала об очной ставке ее с маршалом Блюхером. Кольчугина-Блюхер сказала, что Блюхер был до неузнаваемости избит и находился почти в невменяемом состоянии. Он наговаривал на себя чудовищные вещи. Блюхер был в растерзанном виде; он выглядел так, как будто побывал под танком…»
(Из свидетельств одной из узниц тюрьмы НКВД Ариной-Русаковской С.А.)
«Блюхера я не допрашивал, но один раз видел его в период пребывания под стражей… Иванов предложил мне привести арестованную Кольчугину- Блюхер к нему в кабинет для очной ставки с Блюхером. Я выполнил это приказание. Когда я привел Кольчугину-Блюхер в кабинет, где находился Блюхер, Иванов спросил ее, подтверждает ли она свои показания о письме Рыкова. Кольчугина-Блюхер ответила утвердительно, и я тут же по указанию Иванова увел ее в свой кабинет. Блюхер в связи с этими показаниями Кольчугиной-Блюхер ничего не ответил… Это был единственный случай, когда я видел Блюхера. Помню, что у Блюхера под глазом был синяк…»
(Из показаний бывшего работника 00 ГУГБ НКВД СССР Щербакова Л.К..)
«Помню очную ставку с Блюхером… На очной ставке он был с кровоподтеками под глазами и вид у него был изнуренный».
(Из свидетельств одного из заключенных тюрьмы НКВД, бывшего офицера для поручений маршала Блюхера Попова С.А.)
О чем думал Блюхер в эти адские восемнадцать дней? Об этом никто никогда не узнает. Как вел он себя на допросах? Об этом можно судить по его ответам на вопросы следователей и из собственноручных показаний. В деле есть лишь один протокол допроса от 28, октября 1938 года на двадцати шести страницах, подписанный Берией и Ивановым и засвидетельствованный постранично Блюхером и Федько (Федько расписался на тех страницах, где речь идет о его очной ставке с Блюхером. — Н.В.). Остальные протоколы то ли не велись, то ли уничтожены.
«Bonpoc: Когда и кто впервые втянул вас в правотроцкистскую организацию?
Ответ: Разговоров об организации «правых» я не помню. Правда, между мной и Лаврентьевым — участником «правой» контрреволюционной организации — существовала дружба. Это было, кажется, в начале 1932 года.
Вопрос: А письмо от Рыкова вы получали?
Ответ: Я уже говорил, как это было. В 1934 году я получил письмо от Рыкова; оно было адресовано всем командующим, копия которого была у меня и мною переписана. (Текст курсивом дописан рукою Блюхера. — Н.В.)
Вопрос: Нет, было еще письмо от Рыкова в 1930 году.
Ответ: Такого письма не было, не помню.
Вопрос: Не было или не помните письма от Рыкова в 1930 году?
Ответ: Не было».
(Из протокола допроса В. К. Блюхера от 28.Х.1938 г.).
