перед выходом оренбургский платок, она снимала его и шла по морозу, неловко уворачиваясь от ветра за спинами шедших впереди, и даже озябшие красные уши не могли заставить ее надеть белесую пряжу, которую она прятала на дне школьного рюкзака. Ей так хотелось показать всем, что у нее есть капор. А лучше украсть денег, побежать на рынок и купить капоры всех цветов радуги ? и каждый день появляться в новом. Чтобы все видели! Чтобы все видели ? она не хуже. У нее есть капор. Бабушке мечты о капоре казались бессмыслицей.
Непонимание. Мелочи. Сейчас можно было бы пойти на компромисс или просто смириться, но тогда ? только страдать.
Жизнь подарила ей многое в итоге ? любящего отца, социальный статус, красивую одежду ? она могла позволить себе то, о чем сверстники лишь мечтали. Кати в юности душу дьяволу бы продала за шанс хоть неделю пожить в ее шкуре, Сабина ? за то, чтобы стать женщиной.
Стать женщиной по любви. А не просто с итальянцем во время отдыха на Сицилии, как это случилось, когда ей было уже двадцать два. Первая попытка потерять девственность не увенчалась успехом и оставила глубокую занозу в и без того исполосованном сердечке.
Манипуляции: ошибочные
Студенческой компанией Сабина любила ездить в дом отдыха «Колонтаево». Старая усадьба без архитектурных изысков, в советские времена больница, потом санаторий, в девяностые, при новых владельцах, обзавелась несколькими пристроенными корпусами, и вот он ? рай для грибников и рыбаков среднего класса.
Институтские друзья Сабины в основном брали самые простые номера ? за тысячу рублей с носа можно было на сутки получить трехразовое питание (не самое поганое, надо заметить), кровать с несильно выпирающими пружинами, правда, одноместную. Мышино-серое ковровое покрытие, светлые совковые обои с почти невидимым человеческому пьяному взору узором, старый телевизор «Хитачи» и вид на столовую.
В начале апреля отдыхающих практически не было, и удавалось провести третьего в двухместный номер. Конечно, приходилось потесниться ? но в тесноте, да не в обиде.
Они уезжали в пятницу сразу после учебы и возвращались под вечер воскресного дня ? по самым пробкам на М7.
Все делились перед выездом на группки по три-четыре человека, некоторые отправлялись с Курского вокзала на электричке до станции «Электроугли». Девушек периодически отвозил водитель Сабининого отца, а ребята грузились в старый зеленый «Фольксваген» Димки ? ему папа отдал машину на совершеннолетие. По тем временам рулить в восемнадцать лет считалось «круто и почетно» и сильно прибавляло Димке козырных карт в глазах общества. Он с затуманенным от взрослости взглядом давил педаль в пол и гнал в ритме попутного ветра. Пятница обещала стать жаркой и веселой, одногруппники скинулись по пятьсот рублей на выпивку, ребята заехали в дешевый гипермаркет и закупились водкой, пивом, отечественным вином в пластиковых пакетах. Девушки отдельно сбросились себе на мартини. А Сабина и вовсе стащила из домашнего бара сливочный ликер и бутылку вина, обычно никто не замечал подобной пропажи.
Сабине порой становилось стыдно за свой откровенный выпендреж, ведь она всегда снимала самый дорогой номер в подмосковных пансионатах, ведь иными она брезговала.
Да и просторный номер с телевизором, диваном и полноценной ванной комнатой давал определенную гарантию, что после полуночи «избранные» переберутся к ней, а некоторые даже уснут ? рядом.
Ленка иногда делила с Сабиной затраты ? она тоже предпочитала спать на широкой удобной кровати, и если у нее не было планов ночевать с кем-то мужского пола в темную пьяную ночь, то с радостью и удовольствием составляла Сабине компанию ? перед сном они вместе чистили зубы, засекая на часах три минуты, как советовал стоматолог, делали девчачьи записи в красочных записных книжках и зачитывали друг другу вслух гороскоп из толстого глянцевого журнала. Разглядывали «идеальный мир» на его страницах: перелистывали одну мечту за другой, фантазировали, помещали себя в придуманные интерьеры и обстоятельства, принюхивались к прохладным глянцевым листам, вырезали фотографии холеных гомосексуалистов с измазанным маслом прессом и вклеивали себе в дневники.
Сабине последнее время нравился Димка, она даже ездила к бабке под Владимир, заговаривала сандаловое масло, мазала запястья, подсыпала приворотный порошок ему в стакан с колой. Но вопреки всем старанием, Димка встречался третий год с одной и той же девушкой ? Викой, она училась на дизайнера интерьеров в какой-то шараге, но все выходные кряду проводила именно с компанией Димки. А когда, имея свои планы и виды, она оставляла его наедине с институтскими соблазнами, он вроде как не изменял.
Этой апрельской ночью все было иначе. Сабинины щеки горели румянцем в тон бело-красной клетчатой рубашке, а улыбка не сходила с лица ? Димка был один, без своей извечной пассии. Сначала все толпой ушли в лес. Взяв напрокат мангал, жарили сосиски, пили водку и играли в «семерочку». Все по кругу должны были говорить «один», «два», «три», «четыре», когда дело доходило до «семи» и чисел, содержащих семерку или кратных ей, круг разворачивался в обратную сторону, и тот, кто неправильно называл число или не замечал, что очередь двигалась в другом направлении, выпивал стопку. И игра начиналась с самого начала ? «раз», «два», «три», «четыре»...
Ошибившись, Сабина выпивала стопку мартини (которую в темноте выдавала за водку), однако не часто ? следила за игрой, боясь оказаться самой пьяной и полночи блевать на опушке. А бравая Ленка, чтобы сохранить трезвость, аккуратно выливала половину стопки беленькой под стол.
Сегодня «семерка» играла против Димы и на руку Сабине.
Он был пьян вдребезги и, распевая Григория Лепса «То-о-о-олько рюмка водки на столе...» и облокотившись на Сабину всем своим весом, в этих полуобъятиях шаркал в сторону корпуса. Те, кто хотел спать после учебного дня, отвалились, а Сабина, Ленка, Димка и еще пара ребят и девчонок из параллельной группы отправились в большой и просторный номер, прихватив оставшееся бухло.
Они сели на пол и начали играть в «правду или действие». Вопросы становились все более каверзными, и добрая часть круга предпочитала брать действие ? снять носок, станцевать шуточный стриптиз в одежде, сорвать майку и устроить зажигательное танго. Полуголые, веселые, хмельные, они смеялись.
А Сабина строила коварный план соблазнения. Она уже осталась в одном кружевном топе и чуть приспущенных джинсах ? пуговицу пришлось расстегнуть, чтобы полноватые бока не свисали с тугого пояса. Несколько раз Димка клал голову ей на плечо, иногда, вроде как невзначай, гладил горячими влажными пальцами по ключице, касался рукой коленки, улыбался и смотрел довольными пьяными раскосыми глазами. И все было так гладко и так сладко.
И каково было ее удивление, когда, выйдя в туалет промокнуть салфеткой потные подмышки, Сабина обнаружила его, целующегося с Ленкой взасос. Она сидела на широком подоконнике, расставив ноги, а он, поглаживая икры и задирая спортивные штаны, вылизывал ей ухо.
Вот она ? женская дружба. Конечно, Ленка не сделала ничего плохого, хотя бы потому, что понятия не имела о симпатии Сабины и, слышав все ее истории про придуманного молодого человека Николая, с которым они встречаются уже который год, и подумать не могла, как больно ей сейчас на все это смотреть. «Просто он учится в Америке, когда приезжает ? у нас полная идиллия, а в остальное время ? телефон и электронная почта не дают нам сойти с ума от разлуки», ? это была любимая фраза Сабины, когда кто-то интересовался подробностями ее личной жизни.
Действие около окна ударило как обухом по голове ? внутри Сабины горела ярким пламенем горечь обиды и предательства. Она злилась на себя, что размечталась, как они проведут вместе эту ночь и случится секс. Наконец-то. Она бы промолчала, что у нее это в первый раз, а кровь на простыне ? просто месячные, и мужественно стерпела бы боль, хотя наивно полагала, что женщины с широким тазом боли от первого полового акта не испытывают.
Ленка смеялась ? для нее это всего лишь небольшое развлечение. Сабина же пыталась скрыть слезы и смущение. Главное, чтобы никто ничего не понял. Главное, чтобы никто ничего не заметил.
Ей было удушливо жарко, хотелось залпом глотнуть свежего воздуха, но выбежать в такой момент ? значит, признать поражение, признать, что она без боя и даже его возможности сдалась. (А был ли у нее выбор?) Духота заставляла голову кружиться до тошноты. Но как открыть окно? Как набраться смелости подойти к этому окну?
Ленка меж тем своей ножкой тридцать пятого размера водила между Димкиных ног ? то вверх, то вниз,
