города. Но Кати чувствовала здесь себя родной. С самого детства.
Кати еще перед уходом из «Сатурна» скопировала себе клиентскую базу и самых активных из них пригласила на открытие по телефону. Купила десяток бутылок шампанского, заказала доставку еды из соседнего японского ресторана и наняла нескольких официантов. Началось все в семь вечера с чайной церемонии в студии для йоги. Расслабляющая музыка и при покупке абонемента на три месяца возможность в день открытия получить подарочную процедуру: массаж. А ближе к девяти гости переместились в танцевальную студию для небольшого показательного выступления, суши и шампанского. В вечер открытия Кати продала двадцать шесть абонементов и была счастлива. Этого уже хватало, чтобы оплатить аренду за следующий месяц. А там она обязательно выкрутится. Если уж люди не поленились приехать к ней на открытие в дым ? хотя что еще им было делать этим вечером.
Но Кати не пила и не праздновала ? ей нужно было всем сказать приветственное слово, обменяться именами, контактами и слухами ? она же теперь часть этого маленького города.
Ближе к одиннадцати Кати вернулась домой. Она побоялась устраивать фуршет в субботу, уверенная, что у всех провинциалов этот день расписан для дней рождений, юбилеев и свадеб, поэтому остановилась на воскресенье. А одиннадцать вечера для кануна рабочей недели ? временной предел. Кати все так же задыхалась от едкого дыма, который в этот вечер достиг своего апогея ? люди на улицах стали похожи на рыб. Они открывали рты ? пытались вдохнуть, но молочная гарь не давала им воздуха. Люди мочили маски и носили в сумках кислородные баллоны. В машинах с кондиционерами можно было хоть как-то дышать... Попеременно. Из глаз струились слезы, и казалось, что этот кошмар никогда не закончится. В тот день в утренних новостях на «Яндексе» Кати прочитала, что в ста километрах от Балашихи ? около станции «Петушки», когда-то прославившейся благодаря писателю Венедикту Ерофееву, огонь перебирался сквозь трассу М7... Горел и Ногинский район ? это было совсем близко, горели железнодорожные пути... Самолеты летали через раз. И люди бежали кто куда ? в Питер, иногда даже в Караганду. Там было прохладно, ветрено, дождливо. И +6. Кати забыла, как выглядит небо. И солнце теперь для нее стало рыжей зловещей точкой посреди мутного месива над головой.
Но Кати все же вышла из дома. Она больше не могла находиться в замкнутом пространстве ? одна, тем более в день, когда она должна была стать счастливой ? открылись ее первые студии, именно ее, а не чьи-то, не с кем-то. Да и дом, где она жила последние две недели, был для нее чужим. И выпить хотелось. Одной. Просто несколько бокалов красного вина. До дна. Она же целый вечер была такой красивой: черное платье в пол, высокие каблуки, красная помада на губах. Серьги с бриллиантами, что когда-то подарил муж.
Сказать, что она не собиралась ничего прояснять с В.? Или что она не догадывалась, что именно сегодня ? в воскресенье вечером, ближе к двенадцати он отправляется в «Перекресток» за продуктами? Она знала, что, подождав час или два в соседнем ресторане, она его увидит ? сначала машину, подъезжающую к парковке... точнее, к тем парковочным местам, которые были недоступны для простых смертных вроде Кати и прочих жителей... Потом он возьмет все свои два или три телефона, по одному из них позвонит женщине и будет складывать упаковки в корзину. Неужели у него не было людей для покупок? Неужели его жена не может сама?
Кати с В. встретились в зоне холода и отчуждения. Там, где на открытом льду лежали рыбы... Там, где все вокруг ? холодильники, аквариумы, стекло... Мясо... Чье-то сердце... Чей-то язык...
В. стоял с полиэтиленовым пакетом в руке. Там без воздуха и воды билась рыба... Одна. Крупная... Еще живая...
В. увидел Кати не сразу. И еще не сразу узнал. Она была другой ? с ярко-алыми губами и ногтями, в длинном платье в пол, с бутылкой вина в руках. В. сразу отслонил телефон от уха и сказал, что перезвонит.
? Здравствуй! Ты меня прости ? я как раз собирался на днях тебе позвонить... Просто столько работы... Еще этот дым... Но я хотел с тобой встретиться и по-человечески объясниться. Я тебя не обманываю.
? Не надо. Не оправдывайся. Это лишнее.
? Ты очень красивая.
? Спасибо. ? Кати стояла и с улыбкой разглядывала В. Она смывала с него образ того романтичного добродетеля, который время и ее воспоминания так плотно к нему прикрепили.
? Ты стала совсем другой. Но все равно такая родная. ? В. посмотрел на Кати с чувством практически отцовского сострадания.
? Знаешь, у меня уже никогда не будет серых глаз. Они с годами начали темнеть и мутнеть, ? почему- то ответила Кати ему в ответ.
? Глаза ? зеркало души.
? Иногда мне начинает казаться, что у меня больше нет души.
? Продала ее дьяволу? ? В. догадывался, откуда у Кати сейчас такой взгляд. Такой вид. И такое отрешенное восприятие мира.
? Я не сомневалась ? что ты именно это сейчас скажешь... Нет... Когда-то оставила в том доме, где ты теперь не живешь. В ту ночь... Я все думала, что ты меня остановишь... Сейчас, оборачиваясь туда, в прошлое, я понимаю, что больше всего на свете я ждала, что ты меня остановишь... Но ты этого так и не сделал... Ты жалеешь?
? Какое-то время я жалел. Но сейчас я понимаю, что все было правильно... Наверное, ты должна была пройти через свои ошибки... Набить свои шишки, познать свои раны и горечь... Ты бы все равно не смогла остаться навечно той наивной девчонкой, уверенной, что невозможное возможно...
? Возможно... ? Кати провела пальцем по холодному стеклу витрины...
? Невозможное возможно? ? начал отшучиваться В.
? Нет, возможно, ты прав... Все равно нельзя уже вернуться назад и что-либо переиграть.
? Да, действительно у жизни нет сослагательного наклонения. ? Рыба в полиэтиленовом пакете В. все еще билась в предсмертной агонии. Казалось, она заглядывала в глаза Кати.
? Я много лет жила сослагательным наклонением. Каждую ночь, когда ложилась спать, думала, что могло бы быть, если бы... И сейчас я так благодарна тебе, что ты дал мне понять... Что нет «если бы»... «Если бы» надо вычеркнуть из справочников и учебников, этих слов не существует. Этой альтернативной реальности «если бы», не может существовать. Ее нет. Она придумана. Она фантазия. Она мечта, которая никогда не сбудется. Потому что «если бы» ? это прошлое. А прошлого не существует. Есть только сейчас. И в этом сейчас ? ты не мой, я не твоя... И люди не принадлежат друг другу... И жизнь ? не в ком-то... Жизнь ? внутри меня... А внутри тебя ? твоя жизнь... И это моя параллельная реальность. Мы с тобой существуем в параллельных аквариумах ? смотрим сквозь стекло друг на друга и понять не можем, где жизнь ? за моим стеклом или за твоим... ? Кати пальцем провела по аквариуму, что стоял справа от нее.
? Я скучаю по твоим глазам.
? Я тоже скучаю по тебе. Но ты не существуешь. Того тебя ? о котором я думала ? нет. Береги себя. ? Кати уже начала разворачиваться в сторону касс, как В. поймал ее за руку.
? Мы не можем расстаться вот так... Какая-то незаконченная сцена получается.
? Но мы уже расстались. Я тебе больше скажу ? мы никогда и не были вместе.
? Давай представим, что ничего не было ? и просто проведем сутки друг с другом. Настоящими... Хотя бы на прощание... ? В. поставил корзину на пол, а сам двумя руками взял голову Кати, большими пальцами касаясь щек. Холодная рыба в пакете легла на плечо Кати. И перестала шевелиться.
? Зачем прощаться с тем, кого ты еще не знаешь? ? Кати опустила глаза на глянцевый кафельный пол.
? Ты не хочешь узнать меня настоящего?
? Нет, не хочу.
? Но в нашей истории было настоящее... ? В. говорил сентиментальные вещи, потому что, трудно признаться, его ранил холод Кати. То, насколько спокойно она с ним разговаривала.
? Да, твои рыбы были настоящими. Я по ним же все и поняла. По тому, как тихо и жестоко они пожирали друг друга. Как и все, что ты любишь ? все твое пожирает друг друга.
? Даже ты?
