– Там есть свинка, такая… гм. С черным хвостиком.
– Кругленькая такая? И на лбу пятачок? – оживился Маленький Шульц.
– Ее надо «сработать».
Друзья опешили. С минуту они стояли молча, пораженные неожиданным предложением. Потом Косолапый Пауль потоптался на месте и, с трудом подбирая слова, вымолвил:
– Сработать… ха-ха… сработать! Ты, Малыш, понимаешь, что он нам предлагает?
– Угу… – Маленький Шульц кивнул. – Нам предлагают дорогу в крематорий. Легче расписать ножом десяток политических. За них меньше спросу, чем за ходячую отбивную…
Олесс посмотрел лисьими глазками на Пауля, потом перевел сощуренный взгляд на Шульца.
– Я думал, что вы еще не разучились работать. Вижу, ошибся. Быть вам вечно вонючими надсмотрщиками и ничего, кроме похлебки, не знать. Идите. Только языки завяжите на узелок, а то, – и Олесс многозначительно провел ребром ладони по шее. – Ясно?
В узких глазках Пауля сверкнул огонек. Слова Олесса, словно удар хлыста, обожгли его самолюбие. Он твердо шагнул вперед. Маленький Шульц хотел схватить его за рукав, но Пауль уже прорычал:
– Мы согласны.
Олесс смотрел мимо Косолапого Пауля в пространство и молчал.
– Мы согласны, – повторил Косолапый Пауль.
– А я было уже передумал, – лениво ответил Олесс, – и без вас охотников много. Только свистни.
– А что мы будем иметь? – спросил Маленький Шульц, переходя на деловой тон.
– Литр спирта.
– Спирта? – растягивая слово, переспросил Косолапый Пауль, и блаженная улыбка расползлась по лицу.
– Да, – утвердительно кивнул Олесс, – и в придачу два билета в публичный дом.
Они ударили по рукам.
И ночью, вернее в предрассветном густом тумане, свинья с черным хвостиком исчезла из эсэсовского свинарника и очутилась в дальней комнате двенадцатого блока. А утром после всеобщей проверки двое дюжих бандитов чуть ли не силком привели упиравшегося узника, бывшего в недавнем прошлом повара в одном из баров Берлина. Повару показали неразделанную тушу, дали трех помощников и велели «сварганить самое объедательное».
Этой же ночью бандит Гроельц совершил отчаянный, по общему мнению бандитов, «наскок»: мюнхенский вор отмычкой открыл дверь секретного блока патологии и «очистил» подготовленный к отправке стенд заспиртованных частей человеческого организма. Грабитель унес пятилитровый стеклянный сосуд. Правда, орудовать ему пришлось в полной темноте. Выбирать приходилось на ощупь, не интересуясь тем, что именно заспиртовано в банке. Гроельц заботился только об одном – взять сосуд покрупнее.
Когда же наступило утро и Гроельц наконец рассмотрел содержимое в банках, он пришел в бешенство. Судьба явно надсмеялась над ним.
– Сволочи, всякой дрянью спирт мутят!
Гроельц стал разбирать надпись. Мюнхенский вор когда-то в детстве посещал школу. Он прочел длинную мудреную фразу и понял только два слова: «система» и «трубы». Бандит почесал затылок. Надпись, по его мнению, явно противоречила содержимому.
Но его сомнения развеял староста лагеря.
– Дубина, букв не знаешь? Написано ясно: «Фаллопиевы трубы», – Олесс прочел по слогам и ткнул корявым ногтем в слово «трубы», понятное им обоим, – «фаллопиевы» – это, должно быть, фамилия. Наплевать! Ну, а трубы… где у человека бывают трубы?
Гроельц вылупил глаза, не решаясь даже моргнуть. Он никак не мог сообразить: где же у человека могут быть трубы?
А Олесс уже вошел в роль проповедника, несущего науку в массы.
– Попробуем объяснить проще. Чем ты, мировой взломщик Гроельц, дышишь?
Бандит сразу схватился за собственный кадык.
– В самом деле, черт возьми, тут, действительно, кажется, труба!.. Но она что-то не похожа на ту… Шире…
– А ты сам, дурак, похож на Фаллопиева? Тот, может, доходяга был, глист. А ты вон какой! Крокодил.
И Олесс, удовлетворенный результатом научно обоснованной консультации, перешел на деловой тон:
– Все ясно, и нечего философию разводить.
Пирушка удалась на славу. Бандиты веселились всю ночь. Дежурные полицейские (Олесс позаботился, чтоб на внутренних постах оказались его сообщники) изредка забегали в двенадцатый блок и, пропустив стаканчик спирта, разбавленного водой, уходили на свои посты. Туман, словно мокрое одеяло, лежал над Бухенвальдом.
К утру изрядно выпивший Трумпф ударил кулаком по столу.
– Парни! Какой-то скелет побеждает нашего чемпиона… немецкого! А мы… так спокойно смотрим?
После знакомства с кулаками Андрея Бурзенко, Трумпф возненавидел русского боксера и ждал удобного
