интересно каких?
– Это – называется 'орцацорр', – переводил Корнвэлл. – Система 'оказывания'.
– Оказывания? – переспросил Дар. – То есть? Оказывания чего?
– Откуда мне знать?
– Спроси его: выстрел оказывается где надо или он сам оказывается где надо?
Корнвэлл снова заговорил с мохнатышем, но тот не стал отвечать.
– Не знаю, молчит рецц, – огорчился Корнвэлл. – Большая тайна видно. А красивая машинка.
Он детально поводил шляпой со всех сторон возле 'велосипеда'.
– Какая еще тайна, – усмехнулся Дар, – Они просто сами не знают. Даю руку на отсечение – эти парни знают только названия агрегатов.
– Думаешь?
– А то. Скажи лучше что такое 'зыть'? – он постарался изобразить голосом писк рецца.
– 'Нельзя', – ответил Корн, – и одновременно 'опускать глаза'….
– Ничего себе, – удивился Дар.
– Ну да, у них все так. За каждым звуком два, а то и три смысла стоит. Только Манола, кажется, может понимать почти все…
Они отошли от двухколесных 'орцацорров'. Дар увлеченно осматривал то один, то другой механизм. То что тут собраны только военные машинки, у него больше не вызывало никаких сомнений. И то что их пустили все это осмотреть, говорило главным образом не за их доверие людям, а совсем наоборот. Малыши начали их серьезно опасаться, припугивали этой старой рухлядью.
Но было другое чувство. От всего этого дышало явственной, тяжелой, пробирающей до костей древностью. Ничего тут не было поддельным, или случайным. Словно сам дух Истории сочился с этих странных форм и сочленений древней техники. Дар почувствовал как у него, несмотря на жару, холодок прошел по позвоночнику. Все это когда-то действовало, ездило, стреляло… В неизмеримой дали времени существа также бились друг с другом. За эти планеты, источники энергии или редкие артефакты. Они все еще были здесь – эти планеты и звезды, и 'секторы ответственности' стали бессмысленны, когда исчезли расы, боровшиеся тут за свое влияние… Зато остались эти железки, созданные умом тех, ушедших, боровшихся… И пришли новые расы, снова прокладывающие на своих новых картах новые 'секторы ответственности'… Дара пронизало насквозь ощущением бессмысленности – даже не борьбы, войны или противостояния – ощущением быссмысленности самой жизни. Глупо рождавшейся жизни, охраняющей собственные ареалы от конкурентов, и все же умирающей, высыхающей сама собой. Миллионолетная история стояла тут, и вопрошала: Зачем?! Зачем вам эти страшные железки все более сложно уничтожения другой жизни? Что оставили вы после себя? Зачем вы были?
Дар тряхнул головой. Эти – для того и были, чтобы оставить эти железки ему, Дару. Их надо взять и бережно передать кому следует в КВС. Он вспомнил про 'скрытых'. Для начала надо выжить! А потом уж люди сами решат, что они оставят после себя галактике!
Манола и Корнвэлл время от времени поворачивались к нему. В их вглядах не было вопроса. Люди были слишком впечатлены происходящим. Сейчас, следуя за прямоходящими белошерстками-реццами, Дар отчетливо осознал как близок ему любой из экипажа 'Прямого Ветра'. Тот же лионянин Бторога, с его далекой Альфа-Лиого, или вот идущий чуть впереди долговязый ксенолог Манола, уроженец мира Сиция.
– So, Dar? – Корнвэлл тихонько коснулся его опущенной руки, – What do you think? Как тэбье это? (Ну как, Дар? Что ты думаешь? – англ.)
Дар состроил серьезную мину, потом поднял левую руку и пальцами правой ощупал первую фалангу мизинца – тем движением, каким некоторые щупают бицепсы – и скривил понимающую физиономию.
– Да будет тебе, – рассмеялся Корнвэлл. – Я уверен, эти реццы – нормальные ребята.
Один из реццов при этих словах оглянулся, и Дар снова поразился его глазам – жестким, будто блестящие гвОздики на лице….
Потом их, слегка обалделых после 'технопарка', довели до той самой золотистой пирамиды с целой верхушкой. Она как-то светилась изнутри себя, а не только попадающим светом звезды. Дар вдруг словно 'очнулся' когда заметил это. Трудно было понять это игра света или какое-то электрическое чудо. Если прямо смотреть на верхушку пирамиды, то в какой-то момент она вздрагивала, ярко освещаясь и пропадала из вида за этим светом. Но если моргнуть то все возращалось на место…
…Лестницы и колонны были свойственны человеческому прошлому, но не реццов. Ребристый пологий подъем и тубусо-подобные входы метров трех в высоту… Эти огромные коридоры и дальше вели по зданию, ветвясь. Стены были интересные, как бы полупрозрачные, светящиеся на изломах камня или стекла, или что там было. В этой полупрозрачности иногда встречались вкрапненные чистые мутно-светящие кристаллы неупорядоченной формы. Именно они и светились. Они были редко, метров через 10 друг от друга. Однако изломы полупрозрачных стен крошили этот свет, разбрасывая его внутри проходов. Манола и Корнвэлл с восхищением оглядывались. Дар тоже начал соображать насчет источника энергии этих 'светильников', но так и не пришел ни к какому выводу. Все было прозрачно, и проводов явно не было. Похоже, кое-что у реццов все же было интересное. Потом они вышли в довольно немаленький треугольной формы зал, такой же жаркий как и воздух на улице. Здесь был полумрак, несколько светящихся кристаллов были собраны в трех углах, создавая интересную игру светотени.
Дар старался не оценивать происходяее эмоционально. У всех свои причуды же. Вот в некоторых нациях человечества было принято сидеть не на стульях, а на полу, у сициан даже на стене. Но реццы были похлеще. Мало что они, похоже, вообще все делали на полу, но чтобы сидеть, были вырыты ямки по пояс вокруг их 'столов', бывших просто тем же полом. Удобные тепленькие ямки. Там даже все было вычищено, вылизано, чтобы шерстка не запачкалась. Ясен перец, для людей ямки вырыли покрупнее. Видимо в Первую-Рецц конфуз вышел с размерами. Уплотнившись в одну из ямок, Дар порой скрежетал зубами. Просто потому что колени то и дело задевали подбородок… Автоматически строил план, что делать в случае атаки, как выскакивать из 'ямки', куда бежать… Чтобы развлечься, он мысленно представлял, как бы тут себя вел Бторога. Но все было тихо. Опасности он совершенно не чувствовал. Прямо курорт а не Ац-Рецц…
Однако когда понял, что внутри 'ямки' и прямо рядом с ней образуется прохладный микроклимат, повоселел. И сразу простил реццам все прочие неудобства.
Они провели в этом зале многие часы. Все это было ужасно трогательно, все эти задушевные беседы, писки на одной-двух нотах высоты – даром что браттар и слова не понимал в языке аборигенов. Ноги затекли капитально, зато был случай приглядеться к мохнатышам. Зверки были довольно милы на первый взгляд. Ровная белая шерстка везде по телу кроме выбритой мордочки. А на ней – как будто странные гвОздики – колюче-разумные глазки. Долговязому Маноле они были по пупок наверное. На белой шерсти были золотые цепочечки, и на ногах тоненькие колокольцы, мягко и остро позванивавшие при каждом движении.
Время от времени Дар прикрывал глаза, оценивая момент. Все же это было до некоторой степени признанием – то что он оказался тут. Членом Контактной группы, конечно же, мог оказаться браттар только высочайшего уровня… Иногда он ловил себя на том, что ужасно хотелось спать, но усилием воли борол это. Потом его внимание привлек один из тех несильно светящих кристаллов плавной формы. Этот был можно сказать рядом с ним, прямо на потолке. было интересно на него смотреть. Спустя некоторое время Дар настолько заинтересовался, что перестал слышать писки реццов. Кристалл светился не ровным светом, а так, будто свет чуть пульсировал, и к тому же небыстро перемещался по его поверхности. В один момент времени ему даже показалось,что кристалл реагирует на него, и Дар может управлять уровнем его светимости. Это было увлекательно, но слишком отвлекло его внимание… Хотя все равно, он ровным счетом ничего не понимал в текущей беседе. А эмоции ребят он отлично чувствовал и так. Эмоции были так себе. Это было нормально. У каждого своя задача. Пусть ксенологи ведут свои разговоры. Как говорил Корнвэлл, тысячи людей обдумывали, что им тут высказать реццам.
