круглые коробки, а еще двое, переводчик с длинным и худым, как макаронина, парнем, снова направлялись к пилотской кабине.
«Да что они, совсем сдурели, что ли, туда-сюда шляться? — возмутился про себя Корсар. — Хомяк лишнее движение штурвалом сделает, и весь гонорар в трубу вылетит, обдерут как липку!» — И с этой мыслью он решительно поднялся с места, загораживая дорогу идущим.
— Господа! Вам туда нельзя, это нарушение инструкции и правил… — начал он, но договорить ему не дали. Шедший впереди «переводчик» коротко ударил Корсара в живот, а следующий за ним длинный и худой парень молниеносным движением выхватил откуда-то из глубин своей одежды пистолет и приставил согнувшемуся Корсару к затылку.
— Паслэдний глаз береги, да? — бросил переводчик издевательски, одновременно с этими словами извлекая из-за пазухи пистолет-пулемет системы «бизон».
Наверное, будь это какой-нибудь «узи» или «ингрем», Корсар остался бы спокоен и хладнокровен и действовал бы обдуманно и расчетливо. Но чувства, которые он питал к «бизону», были особыми: именно это, внешне неказистое, изделие российской оборонки было его спутником там, в Сербии, и именно «бизон» помог ему не остаться навсегда в горах Пирина… И вновь, как и тогда, в его восприятии что-то сместилось, и Корсар был вновь готов драться насмерть — не отрабатывая несчастные Хомяковы баксы, какой там! Он видел перед собой врагов, которые не просто осмелились поднять на него оружие — а его же собственное оружие!!!
Наверное, макаронообразный парень казался себе очень красивым в этот момент: согнувшийся от боли одноглазый кяфир стоял перед ним почти на коленях, а он, возвышаясь над сломленным врагом, уткнул ему в затылок ствол.
И поэтому следующее действие жертвы застало парня врасплох: Корсар, продолжая оставаться в согбенном положении, резко двинул головой в сторону — макаронообразный все-таки нажал на курок, и прогремел выстрел, но пуля лишь чиркнула летчика по уху и выбила из угла между полом и стенкой горсть пластмассовых осколков. Не обращая внимания на боль, Корсар продолжил движение всем телом, одновременно разгибаясь и перехватывая локоть стрелявшего, не давая ему повторить попытку.
Переводчик, успевший шагнуть вперед, начал разворачивать дуло «бизона», но летчик, перехвативший руку с пистолетом, вновь резко согнулся, теперь уже по собственной воле. Макаронообразный, качнувшись, взвыл, Корсар помог ему ногой — и парень полетел вперед. Не успев понять, что произошло, переводчик рефлекторно нажал на спуск и сообразил отпустить его, лишь когда штук пять пуль уже сидели в худом.
Самолет вздрогнул — это дернулся штурвал в руках Хомяка, услышавшего выстрелы за спиной, но Корсару это сыграло только на руку: он сумел выскользнуть из-под падающего парня и прижаться к правому борту, уходя от еще одной очереди. В занавеси появилась россыпь дырок, в салоне раздались выкрики, а потом оставшиеся там четверо открыли ответный огонь.
Они палили сразу из нескольких стволов, били вслепую, через занавеску, и, падая на пол, Корсар успел увидеть, как опрокидывается навзничь переводчик и как ударами пуль второго пилота отбрасывает обратно к креслу — только и успел, бедняга, что вскочить на ноги. Корсар перевалился через труп худого, и его передернуло от отвращения — из ран продолжала течь кровь, Андрей вымазался в ней, — и вжался в пол, прячась за мертвецом, как за баррикадой…
В этот момент раздался еще один выстрел, а вернее два, дуплетом. Звук от них был мощнее и глуше, чем от предыдущих, и сквозь изрешеченную занавеску в коридорчик влетели два небольших цилиндрических предмета. Один из них упал за дверь, в кабину, а другой раскололся об стенку, исходя сероватым дымом. Корсар успел почувствовать сладковатый запах и, внезапно ослабев, уткнулся лицом в пол.
«Если я сейчас потеряю сознание… — пронеслось у него в голове, — то лучше всего будет и не приходить в себя».
Однако сознания он не потерял. Там, где Корсар упал на пол, из небольшой аккуратной дырки била струйка прохладного, свежего воздуха. «Вентиляционное отверстие? В полу?!» — удивился он и сфокусировал на дырочке глаза. Через несколько секунд он понял: это была пробоина от пули. Пробив покрытие пола, пуля на излете прошла сквозь обшивку самолета, и упругий воздушный поток рвался через отверстие в салон.
Тело по-прежнему опутывала предательская слабость, но поскольку новых порций газа Корсар не вдыхал, мозг и органы чувств продолжали работать вполне исправно.
Двигатели гудели по-прежнему, а по полу застучали ботинки: ну правильно, четверка из салона бросилась вперед, чтобы перехватить управление из рук ослабевшего пилота. Один из «операторов» со всего размаху наступил Корсару на ногу, и тот нечеловеческим усилием сдержался, чтобы не взвыть от боли: чертов араб весил, наверное, килограммов сто.
Самолет снова качнулся, клюнул носом, выправился, а со стороны кабины донесся приглушенный звук, словно тяжелый куль перевалили через невысокое препятствие и швырнули на пол.
«Ага… — оценил про себя звук Корсар, — Хомяк отрубился по-настоящему, если только и он пулю не схватил. Да нет, вряд ли, тогда бы мы наверняка свалились на крыло или в пике. Но что им надо, а? Уж не в Иран ли собрались? Да нет, вряд ли, больно сложно все… Черт, руки до сих пор как ватные! И этот слон… На ноге синяк небось будет… Что же они делают-то, а? Возятся, тараторят о чем-то…»
Корсар осторожно приоткрыл глаз и осмотрелся. Он лежал между двух убитых террористов, а дальше, привалившись к стенке, виднелось тело второго пилота. За открытой дверцей пилотской кабины в тесноте двигались спины остальных, но что они там делают, разглядеть не удалось.
Через несколько секунд глаз пришлось срочно прикрыть: из кабины появился один из захватчиков. Лицо его скрывал противогаз, немного похожий на маску для подводного плавания. Следом за ним двигался еще один.
Последовал краткий диалог, и после него эти двое, перешагнув через лежащих, подняли тело террориста, погибшего первым, понесли его куда-то в хвост и осторожно уложили в кресло. Потом пришла очередь Корсара — он как можно натуральнее обвис у них на руках и приложил все старания, чтобы дышать ровно и слабо, словно газ все еще действовал на него.
К врагу, да еще и неверному, отношение оказалось совсем другим: Корсара попросту швырнули на пол прохода перед дверью в туалет. Продолжая играть роль бесчувственного тела, он упал в очень неудобной позе и чуть не вывихнул руку
В этой части самолета запах газа был не таким сильным — система вентиляции продолжала работать, но Корсар постарался вдыхать как можно реже. Хотя… Голос одного из удаляющихся в сторону кабины арабов перестал быть приглушенным и вновь зазвучал громко и резко. Корсар вновь приоткрыл глаз и увидел, как сначала один, а потом и другой террорист на ходу сняли с себя маски и небрежно швырнули их на кресла.
Он попробовал подвигать рукой — вроде бы слабость прошла. Ну что ж, очень вовремя…
Переводчика несли медленно: то ли он был слишком тяжел, то ли проявляли почтительность. За спиной у одного из несущих на длинном ремне висел «бизон» — экие, однако, аккуратные ребята! Прибираться — так прибираться, ничего на полу не оставляя.
«Мои извинения, — подумал Корсар, — но сейчас мусору здесь опять прибавится!»
Он подождал, пока первый из арабов окажется рядом с ним, и пружинисто кинул себя в воздух. Получилось не очень хорошо, гораздо хуже, чем на тренировках, но для «оператора», не ожидавшего от поверженного врага подобной активности, хватило. Получив два слитных удара — сначала в переносицу и тут же чуть сбоку от нее, в биологически активную точку между ухом и скулой, араб молча разжал руки и начал медленно оседать на пол.
Слишком медленно! Корсар с силой толкнул его, а сам вскочил ногами на кресло. Спинка откинулась вперед, толкнув следующее кресло, которое тоже сложилось. Моля про себя всех богов, чтобы пластик выдержал, он, согнувшись, быстро сделал несколько коротких шагов, ставя ноги на квадратики откидных столиков, вмонтированных в спинки, и оказался рядом со вторым террористом. Тот уже сообразил, что случилось, и, отпихнув от себя бесчувственные тела, замахивался длинным блестящим ножом.
Корсар не стал ждать, когда замах будет закончен, а, выпрыгнув в проход, выбросил вперед ногу, метясь в пах противнику. Тот отшатнулся и зацепился рукой с ножом за очередное кресло
— Н-на! — выкрикнул в азарте Корсар и следующим ударом все-таки попал. Араб охнул, на мгновение
