других случаев, остался без последствий. Историкам известно лишь несколько фактов, когда ее вмешательство помогало невинно арестованным выйти на свободу. Наиболее часто упоминаемое происшествие — освобождение И. Д. Чугурина, который 3 апреля 1917 года вручил Ленину партийный билет.
Чем вызвано такое, мягко говоря, невнимательное отношение Сталина и его ближайшего окружения к человеку, многие годы бывшему ближайшим другом и соратником Ленина, вместе с ним создававшему партию, Советское государство? Где истоки грубого пренебрежения к ее мнению, игнорирования ее точки зрения? Исследователи горбачевской эпохи отмечали, что резкое изменение позиции Сталина к Крупской началось вскоре после смерти Ленина. Первое время он еще как-то терпел ее, хотя и критиковал, и одергивал за якобы допущенные ею ошибки в изображении Ленина и ряда вопросов истории партии, заставляя послушную печать и науку «прорабатывать» упрямицу. Впрочем, это не помешало ему распорядиться об организации похорон со всеми почестями. Более того, он сам во главе членов Политбюро нес урну с ее прахом. А уже на другой день после похорон, с самого утра в квартиру на дачу умершей пришли незнакомые люди и произвели тщательнейший обыск. Часть архива была изъята, ее судьба неизвестна до сих пор.
Потом случилось нечто такое, что и послужило питательной средой для разговоров об отравленном торте. Народ чутко реагирует на колебания настроений со стороны власть предержащих к усопшим соратникам. Если начали изымать книги из библиотек под разными предлогами — значит, дело нечисто. Крупскую в народе уважали, образ верной спутницы Ленина, делившей с ним все тяготы и невзгоды его многотрудной жизни, был весьма привлекательным. К тому же ее многие знали, она часто выступала на фабриках и заводах, различных собраниях, занималась культурно-просветительной работой. И вдруг — как ножом отрезали, почти полное забвение. Работ не публикуют, ранее изданные с полок сняты, о ней самой в печати ни слова. Даже в дни революционных праздников. В 1940 году в Москве была организована большая выставка, посвященная 40-летию создания «Искры». Увы, имени Крупской среди создателей и сотрудников этой газеты посетители не увидели.
При жизни уважение к ней внешне соблюдалось. До последних своих дней она жила в той же квартире в Кремле, в которой они жили с Владимиром Ильичем и Марией Ильиничной. Возили ее те же шоферы — Гиль, Горохов, Космачев. На XIII и XIV съездах партии она избиралась в ЦКК, а с ХV съезда была членом ЦК. Избиралась во ВЦИК, ЦИК СССР, была депутатом Верховного Совета первого созыва и членом его Президиума. Занимала пост заместителя наркома просвещения.
Одновременно с этим — отчужденное, пренебрежительно-неприязненное отношение сверху. По словам В. Дридзо, члена партии с двадцатого года, в течение последних двадцати лет бывшей личным секретарем Крупской, Сталин после смерти Ленина только один раз беседовал с Надеждой Константиновной. Это было в 1925 году, когда она разделяла взгляды зиновьевской оппозиции. Сталину очень не хотелось, чтобы вдова Ленина шла с оппозицией, и он долго уговаривал, обещая, что, если она откажется от оппозиции, он сделает ее членом Политбюро. Надежда Константиновна не прельстилась предложением Сталина и сказала, что свои убеждения менять не собирается. И Сталин, считает В.Дридзо, конечно, этого ей не простил. Больше он никогда не принимал ее, не разговаривал с ней.
Позицию «самого» моментально учуяли приближенные. Совсем невыносимо стало, когда ушел в отставку А. В. Луначарский и вместо него пришел А. С. Бубнов. Новый нарком совсем не считался с ней. Притом не просто игнорировал, а нередко грубо оскорблял на заседаниях коллегии Наркомпроса. Крупская молча сносила унижения, но как-то не выдержала, попросилась в отставку. Политбюро отставку не приняло, обязало выполнять прежние обязанности заместителя наркома. В последние годы она редко появлялась в своем кабинете в наркомате. Писала статьи на педагогические темы, куда без нее вставляли абзацы и страницы, восхваляющие Сталина, и она молча соглашалась с этим. Позволяла делать значительные купюры в своих воспоминаниях о Ленине, беспрекословно шла на другие компромиссы. Поняв, что ее заступничество за репрессированных товарищей идет им лишь во вред, не приносит пользы, замолчала. Только один раз, во время процесса над Бухариным, она сказала В. Дридзо: «Как хорошо, что Манечка (М. И. Ульянова умерла в июне 1937 года. —
Некоторые старые большевики считали, что Крупская была сломлена еще в начале тридцатых годов, задолго до репрессий тридцать седьмого года. Официальная историография никаких данных на сей счет не дает — эта тема длительное время была под запретом. Вообще, и историки, и беллетристы обходили стороной все, что не укладывалось в рамки пропагандистских догм. Попыток, хотя бы робких, анализа личных отношений людей из ленинского окружения не найти ни в одном нашем печатном источнике. Если верить многочисленным повестям и рассказам, то личные отношения Ленина с Крупской сводились к тому, что даже в ссылке, где было особенно много времени, они изо дня в день вели политические разговоры и переводили с английского толстенную книжку. К сожалению, этим недостатком грешили и книги из серии «ЖЗЛ». Поступки есть, а их психологическая мотивировка отсутствует. Если верить авторам книги о Крупской из этой серии, Надежду Константиновну в ее последние годы окружала обстановка искренности, прямоты и сердечной доброты. Сразу видно, что изготовлялось это по рецептам доброго застойного времени.
Что ж, для уяснения картины обратимся к зарубежному источнику, хотя с 1990 года он уже стал советским. Речь идет о двухтомной книге Троцкого «Сталин», вышедшей в Москве. Итак, том второй. Речь идет о последних днях Ленина в Горках: «Ленин был день и ночь окружен заботами жены и сестры. Две женщины бодрствовали над больным, как раньше над здоровым: жена Ленина Н. К. Крупская, верная подруга и неутомимая участница всей его работы с молодости до старости, и Мария Ульянова, младшая сестра. Никогда не знавшая собственной семьи, Ульянова все ресурсы своей души перенесла на брата. В ее характере были некоторые черты, общие с братом: верность, настойчивость, непримиримость; однако при умственной ограниченности эти черты получали нередко карикатурный характер. Ульянова ревновала Ленина к Крупской и доставляла последней немало горьких часов. Пока Ленин был жив, он в качестве высшего авторитета для обеих выравнивал, как мог, их отношения. После его смерти положение изменилось. Ни одна из двух женщин не могла быть, разумеется, истолковательницей воли Ленина. Но каждая до известной степени стремилась ею стать. Крупская политически гораздо больше была связана с Лениным, чем его сестра Мария. Все секретные бумаги Ленин доверил жене, с которой политически был связан несравненно более тесно, чем с сестрой. Крупская одна была в курсе планов Ленина относительно Сталина. В ее руках оказалось политическое «завещание» Ленина, которое она передала в Центральный Комитет и требовала затем — разумеется, тщетно — его оглашения на XII съезде (1923). К голосу Крупской прислушивались, ее боялись. Ульянова сразу оказалась отодвинутой на задний план и из-за оппозиции к Крупской оказалась в лагере Сталина. Обе женщины жили вместе на старой квартире, и Ульянова отравляла существование Крупской изо дня в день. В лице Крупской Сталин мстил Ленину за завещание, как и за его превосходство вообще».
Таким образом, по Троцкому, причина неприязненного отношения к Крупской после смерти Ленина — в мести Сталина. Мстительность наряду с честолюбием есть величайшая пружина действий Сталина, пишет Лев Давидович. Он ищет оправдания жестоких поступков диктатора и находит их в его характере. Осетины известны своей мстительностью. Сталин перенес этот обычай в сферы высокой политики. Придя к власти, все свои обиды, огорчения, ненависти и привязанности он перенес с маленького масштаба провинции на грандиозные масштабы страны. Он ничего не забыл. Его память есть прежде всего беспамятство. Он создал свой пятилетний и даже десятилетний план мести (процессы). В заключении советско-германского пакта, в условиях, при которых он был подготовлен, видно желание отомстить. Союз с Гитлером давал Сталину удовлетворение того чувства, которое господствует у него над всеми другими: чувства мести. Вести переговоры с наци во время присутствия в Москве дружественных военных миссий Франции и Англии, обмануть Лондон и Париж, возвестить неожиданно пакт с Гитлером — во всем этом ясно видно желание унизить правительство Англии, отомстить Англии за те унижения, которым оно подвергло Кремль в период, когда Чемберлен развивал свой неудачный роман с Гитлером. Даже тот факт, что советские войска взяли 20 сентября 1939 года Львов, вошел, несомненно, в сознание Сталина вместе с той неудачей, которую Сталин потерпел девятнадцать лет назад.
Можно соглашаться или не соглашаться с примерами, которыми Троцкий подкрепляет свои утверждения, надо, конечно, иметь в виду и то немаловажное обстоятельство, что многие строки Льва Давидовича проникнуты личной недоброжелательностью и злобой по отношению к кремлевскому оппоненту, но не одним Троцким подмечено, что Сталин никогда не забывал тех, кто намеренно или по невниманию наступал ему на ноги. В середине двадцатых годов молодой профессор коммунистического университета в Тифлисе Гегешнидзе имел неосторожность брякнуть однажды: «Сталин не теоретик». После этого ему пришлось много раз брать слова назад и каяться, но это не спасло его. Безобидная реплика, в запальчивости произнесенная за много сот километров от уха Сталина, не осталась без последствий. Что же тогда говорить о вещах куда более серьезных? О ленинском завещании, например? По свидетельству Троцкого, Сталин отзывался об этом документе весьма пренебрежительно, называл его запиской больного человека, находящегося под влиянием «баб», настойчиво распространял слух о том, что Ленин не отвечает за свои действия. Сталин не мог сомневаться в том, что возвращение Ленина к активной деятельности означало бы политическую смерть генерального секретаря.
Так называемое ленинское «завещание» длительное время было окутано плотной завесой тайны. Рой Медведев пишет, что некоторым его собеседникам, помогавшим ему в сборе фактического материала для написания книги «О Сталине и сталинизме», приходилось встречать в тюрьмах и лагерях коммунистов, приговоренных к продолжительным срокам заключения за «хранение контрреволюционного документа, так называемого ленинского завещания». С началом массовых репрессий в середине тридцатых годов этот документ объявили фальшивкой.
Трудным был его путь к народу. Написанное в два приема — 26 декабря 1922 и 4 января 1923 года — ленинское завещание содержало предложение обдумать способ перемещения Сталина с поста генерального секретаря и назначить на это место другого человека. Сталин, по мнению Владимира Ильича, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и не было уверенности, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. Нет смысла пересказывать завещание, оно сегодня широко известно всем.
Менее известна история его написания и обнародования. Здесь еще немало «белых пятен». Бесспорно лишь то, что завещание было адресовано очередному, XII съезду партии, который предполагалось созвать весной 1923 года. Продиктованные Лениным записки были перепечатаны по его желанию в пяти экземплярах: один для него, для Крупской, один в секретариат Ленина. Рой Медведев утверждает, что Ленин просил запечатать конверты сургучной печатью, пометив на них, что вскрыть их может только сам Ленин, а после его смерти — Крупская. Однако дежурный секретарь Ленина М. А. Володичева слова «а после его смерти» на конвертах не написала, но на словах передала об этом Крупской.
Часть ленинских документов была доведена до сведения делегатов XII съезда партии. Но вопрос о перемещении Сталина с поста генсека съезд не обсуждал. Обращенное к съезду ленинское письмо с персональными характеристиками членов ЦК не зачитывалось. Это произошло по причине, не предусмотренной в распоряжениях Ленина. Дело в том, что запечатанные сургучной печатью конверты мог вскрыть только сам Владимир Ильич, а он лежал парализованный и лишенный речи. Надежда Константиновна не могла этого сделать, поскольку, согласно его распоряжению, она приобретала это право лишь после его кончины.
Таким образом, конверты со строго секретными документами пролежали невскрытыми ровно год. Знал ли Сталин о их существовании? На этот счет существуют разные версии. Первая — знал точно якобы со слов Володичевой, которая однажды нечаянно проговорилась о существовании ленинского «завещания». Отсюда, мол, и известный инцидент с Крупской, которая препятствовала его контактам с парализованным Лениным, когда он пытался задать ему вопрос напрямую. Весь год, вплоть до самой кончины Ленина, он вынуждал Крупскую показать секретный конверт с сургучными печатями, но она воли Владимира Ильича не нарушила. Эта легенда имела широкое хождение среди женской части населения, и особенно среди провинциального учительства в середине пятидесятых годов. Вторая версия — точными сведениями не располагал, но в силу своей осторожности и подозрительности, по каким-то едва
