всем столичным театрам хватит и еще на цирк останется. Для начала она на себе одежду порвет, потом начнет о стенку головой биться. Дежурный плюнет на мои инструкции и побежит за помощью…
К счастью, сирота с маленькой буквы надо мной сжалилась:
– Насчет бабушек, вы угадали. Но сейчас не об этом. Я подозреваю, что вас больше бугаи интересуют. Это уже не детские воспоминания и не детдом. Это когда я в медицинском техникуме училась. Вы должны знать, как государство о своих сиротах печется. После седьмого класса – проси, не проси, за шкирки и в ПТУ. Разнарядка пришла, директор выполняет. Чемоданчик фибровый в зубы, а в нем – приданое: две смены постельного белья, трусы летние х/б, панталоны зимние, два лифчика и две пары чулок… Путевка в жизнь! Привет от Антона Семеновича! Кому-то этого, может, и достаточно было. Но не мне! Я зубами в науку вцепилась. Девчата через окно, забор, и на танцы, а я – за учебники. Свет в спальне погасят, так поверите, в туалете читаю. И так прорвалась – не в какой-то там «телячий» техникум, а в медучилище. Конечно, сиротство помогло, потому что такие, как я – вне конкурса. Ну, училась хорошо, хватало времени и на спорт, и на самодеятельность, друзей заимела нормальных. Что, еще ближе к сути? Хорошо.
Я понял, к чему идет. Но решил больше не перебивать, дать выговориться. Пусть! «Автозак» из Лукьяновки еще не скоро придет, а в «одиночке» всякие мысли в голову лезут. Особенно, если тебе с гарантией расстрел светит. Лучше уж пускай говорит.
– Вляпалась я из-за друзей. Была у нас одна студентка, у которой папа в начальниках ходил. Как вы сказали, «номенклатура», большая шишка, потому что с депутатским значком. А доченька его – ну такая уже глупая телка, что и папино депутатство не помогло ее даже в областной пединститут пристроить. Училище она еле тянула, но, что смешнее всего, была очень доброй. Родители ей каждую неделю такие торбы передавали с харчами, что вся наша комната объедалась. Не жлобилась, делилась всем. В этой истории мне ее больше всего жаль. С торб, кстати, все и началось. Приехал как-то папа с очередной передачей, а доченьки нет – разминулись. Он в область, а она – в район. В общежитии в комнате я одна – куда же сироте деться и в праздник, и в выходной. Посидел со мной папик, поговорил, и сразу глаз на меня положил. Было мне восемнадцать, выглядела на шестнадцать, вот и потянуло старого бугая на телятинку. А мне что, много надо? По голове погладили, доброе слово сказали, вкусненьким угостили – я и пошла. Ну, а он мне впридачу еще и золотые горы обещал, мол, пусть только его телка техникум закончит и на ноги станет, так он со своей законной разведется и на мне женится. Обещания обещаниями, а я верила. С тех времен у нас в области чуть ли не каждую субботу совещания для районного актива начались. Это мой хахаль такое для жены сочинял, чтобы ко мне дернуть. Как уже он умудрялся выворачиваться, не знаю, но сдурел совсем. Потому что на каникулы на Кавказ меня повез, за дочь выдавая, пару раз в Москву вырвались… Жизнь была на три буквы, «рай» имею в виду.
Ну, и допрыгались, что он совсем голову потерял. Супруга его на какие-то курсы к нам в город приехала, стало рискованно «на совещания» ездить. Вот он и додумался – привез меня в свой собственный дом в районе посреди недели. А его благоверная, оказывается, была уже в курсе мужниных приключений. Агентура у нее работала, что твоему Кузнецову! Отследила нас до самого дома, подождала, сколько следует, а потом своими ключами тихонько дверь отперла и вместе со свидетелями – вперед! В комнате – кино «детям до шестнадцати…»! Я, голенькая, на ковре акробатические этюды выполняю, а он в кресле коньячок потягивает и дозревает до кондиции. Смешнее всего, что его бабу не это достало, а то, что мои трусики висели на стенке, на их свадебной фотографии.
Какая там женитьба, какое светлое будущее! Жизнь опять пошла на три буквы, но уже другие… Слава Богу, что из училища не выбросили, сжалились над сиротой. Но по окончании запихнули по направлению в такую глухомань – оттуда в дождь на тракторе не выедешь, а про семнадцатый год там вообще почти никто не слышал. Последнее большое событие – год сорок седьмой, потому что тогда деньги меняли десять к одному, а цены прежними оставили. Представляете, как мне было после Москвы, Кавказа, моря, ГУМа, ресторанов?… До сих пор не понимаю, как я не спилась за те три года, которые надо было после диплома отработать.
Перебралась в соседнюю область, устроилась в районную больницу и начала с нуля, то есть с койки в общежитии. Когда вдруг вспомнила: стой, а мамины деньги у садистки-тетки?!! Разыскала, приехала… Бабка совсем в детство впала, меня уже не узнала, все мне на меня же жаловалась. Мол, какая я свинья неблагодарная, бросила старую женщину на произвол судьбы, некому теперь и воды подать. А сама, между прочим, не забыла своевременно через суд оформить меня как таковую, что где-то умерла и забрать все мамины деньги себе. Забрать – забрала, а жадность задавила, ни копейки не потратила. Берегла, для чего? Мне ее даже жалко было.
Я не выдержал и оборвал ее откровения:
– Пожалел волк кобылу, оставил только хвост да гриву! Еще минута, и я буду рыдать на вашем плече над горькой судьбой несчастной бабушки. Позвольте только поинтересоваться, вы старушку когда отравили? До того, как деньги забрали, или после?
Отравительница чуть не вскочила:
– Что, докопались?
– Докапывались, выкапывали или, выражаясь по-научному, эксгумировали вашу родственницу мои коллеги после того, как сопоставили странное стечение внезапных смертей одиноких бабушек с кратковременным пребыванием у них темноволосой стройной молодой женщины, медсестры по профессии. Кто же откажется от такой квартирантки – не пьет, не курит, ухажеров не водит, да еще и лекарствами угощает на дармовщину! Я вас, образно говоря, сидя за столом, выкопал. Работа у меня такая. Хотя, признаюсь честно, от ваших хитростей у меня и до сих пор голова болит. Потому, что вы, как говорят криминалисты, остроумно почерк сменили. Другая бы на вашем месте и дальше бабушек травила. А вы на мужиков перешли. Кстати, вы только что, сами того не подозревая, сделали чистосердечное признание касательно одиннадцатого эпизода. Официальный-то реестр милиция вела уже после того, как вы в «зону» сходили. Между прочим, до сих пор не понимаю – порешили вы нехорошую бабульку, забрали деньги. Нормально! Потом вы их истратили. Тоже понятно. Так чего же вас на аферизм потянуло? Что, все подходящие одиночки преклонного возраста в районе без вас перемерли?
– А вы, начальник, как себе думаете – мне все равно, что людей, что крыс травить? Извините!
Я извинил. Курощапова успокоилась:
– Мамины деньги быстро закончились. Купила кое-что, в отпуск на Кавказ съездила, а там солнце, море, вино-шашлыки… Собиралась на кооператив отложить, смотрю – скоро и за квартиру будет нечем платить, из общежития-то я выселилась. Ну, и придумала этот трюк со вступлением с мединститут. Распустила слух, что у меня там блат: человек маленький, не все может, но честный. Если не удастся ему пристроить клиента, деньги обратно отдаст. Выбрала среди претендентов нескольких сообразительных детишек, взяла у родителей деньги, сижу, сложа руки, жду результатов экзаменов. Большинство не прошли, так я взятку вернула до копейки – меня еще благодарили за порядочность! А пара все же проскочила, вот я и перезимовала. Деньгами уже не разбрасывалась, думала – в следующем году повторю номер.
Фраерам везет, но только раз. Той ведьме, которая надо мной издевалась, записали даже без вскрытия «острую сердечную недостаточность» – и все. Потому что меня, наверное, в городке никто не видел – вечером приехала, поутру – на поезд, и вперед! Играться с ядом, скажу честно, больше не собиралась. Лотерея с блатом в институте меня больше устраивала. Но – жадность погубила! Вышли на меня председатель колхоза с председательшей и дочерью в придачу, ребенок – такой уже пустозвон, по глазам видно, что ей не высшее образование нужно, а колхозный бугай-симментал. Утром, днем и вечерком. Так нет же, они ее в институт пихают, да еще и на «сан-гиг». С ума сойти, это же факультет исключительно для будущих жен заведующих базами и директоров ресторанов. Не с ее счастьем и не с ее задницей! Но родители за нее такие деньги дали, что я не выдержала и подумала: а вдруг как-то выкручусь. Нет, чтобы взять у худеньких, страшненьких и в очках, зато умненьких. Или, в крайнем случае, вернуть взятку. Однако ухитрилась я те деньги еще до экзаменов растратить. Опомнилась в камере. А в суде мне объяснили, что отныне дорога в медицину мне закрыта – разве что санитаркой в морг.
В придачу ни следователь, ни судья не поверили, что я обыкновенная аферистка. Считалось, что я – только посредник и прикрываю кого-то большого в институте. Потому и припаяли мне срок по максимуму. Отсидела, вышла на волю со справочкой в руках и аннулированным дипломом. Делай, что хочешь. Туда сунулась, сюда сунулась, вспомнила шутку судьи – пошла в морг наниматься. Э, нет, говорят, зачем нам эта морока? Лучше уже алкоголик, но без судимости. Вспомнила свой первый опыт со старой родственницей… Знаете, сколько на свете старых, одиноких и жадных людей?
Я не стал продолжать спор. Надоело!
– Не знаю и знать не хочу. Закончу вместо вас: где-то после седьмой отравленной вами бабки отчетливо запахло жаренным. Вы же в радиусе ста километров от областного центра вертелись, думали, что все легавые – идиоты! Немного правды в этом есть, потому что подозревать вас стали не милиционеры, а медики. Среднестатистическая цифра внезапных смертей людей преклонного возраста по области почему-то подскочила. Вот они, вопреки вашим ожиданиям, последней жертве по всем правилам экспертизу провели, а потом и предыдущих откопали. Милиция ваше фото под каждым райотделом приклеила, так вы прическу сменили, сделали волосы темнее, и – на историческую родину. Думали, где та Самара-городок, а где Киев – «мать городов русских». Но травить здешних бабушек уже не отважились. Встретили по дороге транзитника, похожего на вашего обидчика с депутатским значком… Кстати, а почему вы двойников травили, а не оригинал?
– Девался куда-то, говорят, перевели с повышением. Жалко, что я его не нашла!
– Кому жалко, а кому – слава Богу! Странная у вас мания преследования. Не вас преследуют, а вы – других.
Тут наконец-то дежурный из коридора перестал сопеть под дверью и крикнул, что пришел «автозак» из Лукьяновки.
Вот и сказочка вся! Нашу подкрашенную брюнетку со всеми предосторожностями продержали в изолированной камере следственного изолятора, пока между Киевом, Куйбышевым и Москвой шла оживленная переписка. Наконец, столица нашей Родины решила, где именно состоится основное награждение непричастных. Гражданку Курощапову под положенной охраной этапировали в Поволжье.
Когда ее везли из местного аэропорта в тюрьму, на перекрестке под красный свет вылетел самосвал, груженный картошкой, и ударил в борт «воронка». Охране повезло, обошлось несколькими шишками и парой расквашенных носов. А вот у женщины от удара почему-то сломалась шея и она сразу умерла. Так нам сообщили по служебным каналам. А по неофициальным дошла версия, что командовал конвоем сын одной из отравленных Курощаповой бабушек. Недоглядели! Бывает…
