— Э, Юра, я думал, что ты простой человек, как я. А ты кто? Ты фрукт!.. Ладно, Йоси не обидчив… — Отхлебнул кофе. — Тебе интересно? Расскажу… Я прилетел из своей батьковщины и узнал что? Что в Израиле мне делать нечего. Совершенно. Я не нужен никому, Моя профессия санитарный врач. В Израиле грязь есть, а санитарных врачей нет. И все! Чиновник мне сообщает: «Ты не доктор и доктором не будешь!» Ужас? Ужас, Юра!.. Снимал я подвал у каблана-инсталлятора. Подымаюсь в его апартаменты: «Шеф, работа нужна». На постройке, кроме меня, все до одного арабы. Один из них во время обеденного перерыва говорит мне на ломаном иврите: «Зачем ты сюда приехал? Это наша земля.» Я ему в ответ на ломаном иврите тоже что-либо дружелюбное… Когда идешь затем с сорокакилограммовым мешком на плечах по настилу на высоте третьего-четвертого этажа, и чувствуешь за спиной дыхание-сопение араба, думаешь про себя: чуть толкнет он тебя, миролюб, будешь греметь до земли. И костей не соберут…
Два года носил мешки с цементом. Не сдох… Отыскал работу получше богатый мебельный магазин «Рохитей Кирьят Ювель». Открыт с девяти до девяти… Хозяин румын. Начинал он с того, что таскал на своем горбу шкафы. Работники, кроме меня, все сабры. У всех на головах белые вязаные кипы. Молчаливые, чужие люди. И вот, прилетела ко мне мать в гости. И умерла. Слушай, как обернулись ко мне чужие! Румын закрыл на сутки магазин. Лишился тридцати тысяч шекелей минимум. И все до одного пошли хоронить. Ибо нужен для посмертной молитвы-кадиша «миньян», не меньше десяти мужчин. Узнали, что в Ростове остался мой старик — отец. Тут же собрали денег в шапку, чтоб я мог туда слетать. В горе посидеть с ним, а захочет, забрать в Израиль…
Слушай, восемь лет там крутился. Никуда не хотелось уходить. Были, как одна семья. Во время войны в Персидском заливе скады жгли город, мебели никто не покупал, хозяин ходил больной. Отчего, думаешь? «Нет работы, половину надо уволить, а как я могу кого-либо уволить? У всех дети…» И, благодарение Богу, никого не уволил… Юра, в какой стране ты такое встретишь?.. Обзавелся я другом-израильтянином. Шолом Гендлер его имя. Шолом из потомственной религиозной семьи. Снял кипу, ушел из ешивы: потерял после катастрофы веру во Всевышнего. Израиль любил как Бога… Дядя у него в Лондоне, денежный мешок. Звал. Не уехал… Юра, в какой еще стране!.. Однажды прибежал радостный, принес мне газету, а в ней, слушай! немыслимое: «Требуются санитарные врачи». Помчался по объявлению. Из ста пятидесяти взяли двоих. Оказалось, американский еврей придумал фирму, «БИОЛАБ» название. Биологическая лаборатория. «Хватит, сказал, утопать в грязи. Будем изменять санитарное лицо израильских гостиниц, ресторанов. Учить дикарей-владельцев американским законам гигиены…» Я и сейчас там. За день получаю столько же, сколько в мебельном за месяц… Спасибо, Юра, за поздравление… Это я к тому, что никогда не надо паниковать. Потому что у нас, в Эреце, все есть. И великие таланты, и великие жулики. А наш израильский «пофигизм» любому другому сто очков вперед даст… Не знаешь, что такое «пофигизм»? Свежачок! Всем все по фигу… Прибыла девочка-скрипачка. Играет на улице. Талантливо — не талантливо — всем по фигу. Случайно услышал японец-бизнесмен. Чуть не рехнулся. Увез и девочку, и всю ее семью к себе в Японию. Девочка в тот же год завоевала там первое место на международном конкурсе скрипачей… Теперь ее зовут обратно, в Израиль…
А со мной, Юра, что было! Пришел в «лишкат гиюз» — военкомат. Нужна была справка, чтоб выпустили в Штаты туристом. Солдатка открывает мои данные, говорит: «Ты умер в 91-м году». Я смеюсь. Вот он я, справочку гоните немедля, без нее в аэропорту Бен Гуриона не выпустят на волю… Оказалось, оживлять солдата-запасника это долгий процесс. Выдали справку: «Был мертвым с 91-го года…» В аэропорту посмеялись, и все. Всем все по фигу, Юра!.. Нет, надо смотреть на вещи шире, тогда и от полицейского крика не оглохнешь…
Юра взглянул на часы и торопливо поднялся.
— Значит, Йоси, сейчас вы на коне. У вас все хорошо. Поздравляю еще раз…
Какое же было удивление Юры, когда спустя неделю, на очередном говорении «ВОЗВРАЩЕНИЯ В СИОН» он увидел Йоси. Тот приближался к нему, рассекая толпу, как ледокол. На нем лица не было. Рот приоткрыт точно от крика. В расширившихся глазах ужас.
Увел Йоси подальше от толчеи, завернул в ближайшее кафе.
— … Уезжает! — просипел Йоси. — Что делать, Юра?
Тут только выяснилось, они оба рвались к министру полиции по одному и тому же делу. Спасать семью Лары. Йоси любит Лару больше жизни, мечтает жениться. А Лариса… куда, зачем она бежит?.. Он, Йоси, не может ее потерять. И не сможет отсюда уехать. От тут прижился. Это его родная страна…
Юра поежился: страшноватое это зрелище — слезы, блеснувшие на глазах могучего Самсона. Таких дров наломает…
И вдруг его осенило. — Лариса… религиозная?
— Не очень. Но в субботу зажигает свечи…
— Пойдет учится в американскую ешиву «Сион», на полном обеспечении?..
Вместе двинулись к равву Бенджамину. Рав, как и надеялся Юра, проявил и понимание и добрую волю.
От жизнерадостного, счастливого Йоси Юре затем трудно было отбиться…
В ту же зиму Юрий Аксельрод «пробил» детский садик для ребенка одинокой матери, устроил вне очереди в больницу старика, у которого обнаружили рак. Сумел добиться даже, казалось, и вовсе немыслимого: отвоевал дешевую государственную квартиру для марокканской семьи, где было двенадцать детей мал мала меньше… Случались у него в подобной «пожарной помощи» и неожиданные удачи, и постыдные неудачи, которые он теперь тоже называл «пофигизмом», все, де, всем по фигу… но нет, черт возьми! не всем! Впервые у Юрия появилось бодрящее, укрепляющее душу ощущение, что он в своей стране чего-то может. Может помочь, оттащить отчаявшегося человека от края бездны. И даже, чего ранее и не ожидал, осчастливить…
Рав Бенджамин, который принимал Юрины дела близко к сердцу, рассказал ему в те дни: главой Госдепартамента Америки при Президенте Рейгане был мудрый старик Шульц. Он выдвинул здравую идею: не считать приземление новичка в аэропорту имени Бен Гуриона завершением его репатриации. Тот, кто прижился в стране, остается. Кто ощущает себя «Узником Сиона», отправляется в Штаты или куда угодно — по закону Божескому и человеческому. Без помех… «Однако времена Рейгана и Шульца минули… — Так завершил раввин свой исторический экскурс. — «Мышеловка имени Бен Гуриона — Рабина захлопнулась…»
Все удачи и провалы Юры — энтузиаста «ВОЗВРАЩЕНИЯ…», как легко понять, случились не в один день. А в тот памятный день, когда он «врезал» генералам за их «стратегическое мышление», у дверей его дома появился, вслед за бывшим министром Богорадом, еще один человек. Более никто из соседей, близких и дальних, даже мимо дома не проходил… Постучалась уже знакомая Юре миниатюрная и злющая, по убеждению Марийки, Шушана Шухман, профессор Еврейского Иерусалимского Университета и «сестра военного времени», как она объявила. Шушана никуда не звала. Никаких общественных движений и партий не создавала, просто сказала, что у нее с Юрой разговор. Предложила встретиться в субботу.
Юра извинился: — В субботу, Шушана, я весь день с семьей.
Договорились на воскресенье. — А пока прочитайте для затравки, просипела она, протянув ему две книги только что вышедшие в Израиле и Штатах. Название первой — «Золото евреев». Автор — доктор исторических наук Эдит Зартель. Юра проглотил ее за ночь. «Сионизм — золото евреев… — писала доктор Эдит. — Не слишком ли дорогая цена?»
Тема не нова: оголтелые спекуляции Бен Гуриона и его агентов на жертвах Холокоста. Особенно в те дни, когда англичане не пропускали в Палестину пароходы с беженцами, выжившими в гитлеровских лагерях, и беженцы грозили взорвать и самих себя, и пароходы… «Тот факт, что они (люди Бен Гуриона) не щадили себя в борьбе за создание еврейского государства, не освобождает их от вины за то, что они привязывали взрывчатку к женщинам беженкам… чтобы мир сострадал их мукам…» Юра отбросил книгу. «Ничего нового? спросил самого себя. — Пожалуй, есть. Раньше о бесчеловечности практиков сионизма звонили лишь американские колокола, ныне запретные в Эрец Исраэль темы начали звучать и в израильской работе. Прогресс.»
Вторую книгу писали в четыре руки. Сразу двое историков, Zeev Sternhell и D. Maisel. Оба имени Юре были неведомы: в Москве издавать и, тем более, переводить на русский историков Израиля или Штатов не спешили никогда. «The Founding Myths of Israel» Замах серьезный. Основные мифы Израиля. Выпустил западный университет. На английском… Историки не израильтяне? Со стороны? О чем они? Пробежал
