тебя не покину.
Серенити уткнулась ему в грудь.
— Ты так добр ко мне!
Мэтт расстелил полотенце на камнях и сел, усадив рядом жену. Она крепко прижалась к нему. Ее нервозность растаяла в тепле его объятий. Неуверенно Серенити принялась прокладывать дорожку из поцелуев у него на шее. Затем коснулась губами его губ.
Целую секунду Мэтт не отвечал на поцелуй, боясь снова испугать ее. Но страсть, сжигающая его изнутри, оказалась сильнее осторожности. И он не выдержал.
Их поцелуй, казалось, длился целую вечность. Серенити полностью отдалась во власть наслаждения, не думая больше ни о чем.
Внезапно Метт отстранился и испытующе посмотрел ей в лицо:
— Все хорошо?
— Да, — ответила она. И это была правда.
Серенити была твердо уверена, что этот мужчина никогда не причинит ей вреда. Что он всегда будет любить и защищать ее. И она собиралась ответить ему тем же.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Мэтт думал, что взорвется от переполнявших его эмоций. Но не стал торопиться. Сначала он хотел показать Серенити, что чувствует и как сильно ее любит. И только когда она застонала и выгнулась в его руках, он дал волю своей страсти…
Они лежали обессиленные. Их тела блестели от пота, а души слились в единое целое. В мозгу Мэтта чередой проходили яркие образы из прошлого. И вот внезапно темная пелена исчезла.
Теперь он знал все. Знал все, что нужно было знать. Включая то, как сильно его изменила встреча с этой женщиной.
Мэтт был готов вскочить, заорать что-то бессвязное… Но не стал. Ему не хотелось беспокоить Серенити, которая лежала, положив голову ему на грудь.
Наконец она зашевелилась и перекатилась на спину. Мэтт приподнялся на локте и нежно поцеловал ее.
— Все в порядке?
— Да. Я не могла и представить, что это так здорово.
Он улыбнулся ей и встал, подавая руку:
— Сейчас еще раз окунемся. И, Серенити, нам нужно поговорить.
— О чем? — Она легко скользнула в озеро. Мэтт последовал за ней, с наслаждением ощущая, как вода остужает его разгоряченное тело.
— Обо всем, что случилось. У меня прошла амнезия. Я вспомнил все.
— Какой замечательный свадебный подарок!
Мэтт рассмеялся. На сердце у него было удивительно легко. Все в мире казалось замечательным. Исключая, конечно, Перкинса.
— Так о чем ты хотел поговорить? — напомнила Серенити.
— Все, что сказал Карсон, правда. Я работаю в отделе по расследованию экономических преступлений. Эта змея Перкинс пытался убить меня — ударил по голове и оставил умирать в пустыне.
— Но в результате все получилось к лучшему, — сказала Серенити. Внезапно на ее лицо набежала тень. — Как ты получил эти шрамы на плече? Хэнк?
— Нет. — Мэтт вылез на берег и уселся в тени дерева, спасаясь от палящих лучей полуденного солнца. — В меня стреляли торговцы наркотиками. Еще когда я работал в Далласе. Видишь ли, чтобы стать рейнджером, нужно иметь опыт работы не менее семи лет. Я прослужил в полицейском департаменте Далласа десять лет. — Он принялся вытирать волосы.
Серенити тоже вылезла из воды. Достав из рюкзака воду, устроилась рядом с ним.
— Мэтт Гутиэрес, техасский рейнджер, — медленно произнесла она, пробуя слова на вкус.
— Да. Моя семья всегда жила в Техасе. — Мэтт с удовольствием выпил воду.
Серенити откашлялась и начала:
— Кстати, о семье…
— Ну, ты уже знаешь, что мне тридцать четыре года и я не женат. Был. — Он улыбнулся ей. — Связей с женщинами не имею. Не считая одной рыжеволосой красотки. — (Серенити захихикала.) — Которая на самом деле блондинка, — обличил ее он. — Серенити, зачем этот маскарад?
Она глубоко вздохнула и подняла на него глаза:
— Из-за Хэнка.
— Опять этот негодяй! — с чувством произнес Мэтт и спросил: — Ты расскажешь мне?
— Здесь нечего рассказывать.
— Ты знала, что он преступник?
Серенити снова вздохнула:
— До свадьбы — нет. Все было замечательно. Он ходил каждый день на работу. Как и тысячи мужчин. Изменения начались потом.
— Что случилось?
— Сначала Хэнк настоял на том, чтобы я бросила работу. Говорил, что у нас и так достаточно денег. Потом он запретил мне общаться с соседями. Они вдруг стали для нас неподходящей компанией. Хэнк хотел встречаться только с богатыми людьми, считал, что это поможет ему наладить деловые связи.
Мэтт достал из рюкзака коробку с клубникой. Распаковал ее и протянул одну ягоду Серенити.
— Изоляция жертвы от общения — типичное поведение домашнего деспота.
— Теперь я знаю это. А тогда — не знала. — Она откусила половину ягоды.
— Если тебя расстраивает разговор о бывшем муже, мы можем не продолжать.
— Все в порядке. Если бы разговор меня расстраивал, я бы не смогла есть. — Она с удовольствием жевала сочную мякоть. Затем поморщилась. — Знаешь, когда он начал бить меня, я превратилась в настоящий скелет. Просто кожа да кости.
— Когда это произошло? — невнятно произнес Мэтт. У него тоже был полный рот клубники.
— Спустя шесть месяцев после свадьбы.
— Милая, почему же ты не ушла от него?
— Хэнк хорошо знал всех судей и полицейских в Эль-Пасо. А судья по семейным делам был его приятелем. Обращаться за помощью просто не имело смысла. Мне оставалось только выжидать, пока не представится возможность сбежать.
— Так вот почему было так сложно получить ордер на его розыск. Все судьи куплены! — Возмущение Мэтта не имело границ. — А почему ты не попросила помощи у своей семьи?
Серенити грустно улыбнулась:
— Мой отец умер, когда мне было пятнадцать, а моя мать… — Тут она снова поморщилась. — Моя мать сказала, что я сама выбрала себе мужа и не должна уходить от него. У нее старомодные взгляды.
— Боже мой! Это ужасно. — Он со свистом выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы. — Ты не получила поддержки даже от матери.
— Никакой, — подтвердила женщина. — Тогда я только-только закончила колледж и переехала в Эль-Пасо. Незнакомый город, отсутствие друзей. И вдруг я знакомлюсь с Хэнком и его друзьями, которые считают Перкенса лучшим парнем на свете.
— Как тебе удалось сбежать?
— Повезло. Мы с Хэнком и его братом поехали на курорт в Калифорнию. Они пошли в магазин, оставив меня караулить машину. В замке зажигания были ключи. Я удрала в Мексику. А по дороге купила краску для волос и ножницы. Вот так блондинка Лори превратилась в рыжеволосую Серенити.
— Умно.
Они замолчали. Мэтт взглянул на Серенити, но та упорно не поднимала глаз. То, как она вела себя,
