разболтанная. Он с лязгом отодвигает запор, приподняв ее за один из поперечных прутьев, и проскальзывает внутрь, лишь слегка приоткрыв ее. На рукаве его белой рубашки остается ржавое пятно. Он смотрит за луг, потом с грохотом захлопывает калитку, которая дрожит от удара за его спиной, и пускается по тропе неведомо куда.
— Здрасте, приехали, — говорит Ленни.
Вик молчит, как будто все это из-за него, как будто это он виноват, что подал Винсу идею. Найди себе холм.
— Ничего не пойму, — говорю я.
Первым выходит Ленни, за ним я, потом Вик. Холодный ветер набрасывается на нас. Под ногами грязно. Сначала надо было бы достать из багажника плащи, но Ленни уже у калитки, возится с запором, словно быстрее всех нас сообразил, чем дело пахнет.
— Ну гад, — говорит он. — Вот гад. Кто ему право давал?
Винс идет через луг туда, где начинается крутой спуск, его красный галстук болтается за плечом, как язык. Это даже не луг, а просто поросшая травой возвышенность. Мы видим впереди целую широкую долину, точно стоим на краю огромной кривой чаши. Там все зеленое и коричневое, вперемежку, рощицы выкроены аккуратными лоскутами, изгороди как швы. В середине клякса из красного кирпича с торчащим вверх шпилем. Это как Англия с детской картинки, вот на что это похоже.
Налево луг поднимается к вершине холма, где растут несколько деревьев, а между ними проглядывает темно-коричневое приземистое здание — ветряная мельница, только без крыльев. Перед нами небольшой уклон, а впереди, ярдах в восьмидесяти, обрыв. Понятно, что, если подойдешь к его краю, у тебя под ногами откроется еще целый кусок панорамы.
У калитки трава вытоптана и усыпана овечьими катышками. Около изгороди желоб с водой, из оцинкованного железа. Мы слышим и чуем овец, да и видим тоже — вон они, слева, рассыпаны по склону. Все они, кроме маленьких ягнят, уставились на Винса, который идет через луг. Ягнятам, похоже, интересней бегать туда-сюда или лезть под брюхо к мамашам. То и дело кто-нибудь из них начинает скакать, словно наступил на оголенный провод.
Ленни возится с запором.
— Какие такие у него права? Он ему даже не родня, — говорит он. Запор наконец отодвигается. — И не был никогда, так ведь?
Он толкает калитку и, не дождавшись, пока туда пройдем мы с Виком, бросается по тропе вслед за Винсом. Можно подумать, что подъем к мемориалу пошел ему на пользу, что он был только разминкой.
Винс уже приближается к обрыву, он ни разу не оглянулся. Один локоть у него оттопырен — там зажат контейнер, — а рубашка пузырится и хлопает на ветру. Если бы вся ситуация не была такой сумасшедшей, можно было бы сказать, что он выглядит круглым дураком — посреди луга, с пластмассовой банкой, в белой рубашке и фартовом галстуке, а вокруг овцы блеют.
Ленни движется так быстро, что мы с Виком еле поспеваем за ним. Ему остается еще ярдов двадцать до Винса, когда Винс достигает обрыва и замирает там, делает паузу, хотя ясно, что он уже на что-то решился. Со стороны он кажется человеком, стоящим на краю утеса, но, подойдя ближе, мы видим убегающий вниз склон холма и скрытую до того часть долины: перелесок, дорогу, фермерский дом. Фруктовые сады, печи для сушки хмеля.
Потом мы видим, как Винс начинает отворачивать крышку.
— Ну гад, — говорит Ленни, как будто он давно знал, что у Винса на уме.
Крышка, похоже, не поддается, как у непочатой банки с джемом. Мы уже всего в нескольких ярдах от Винса, и он видит, что мы идем к нему. По-моему, он на это и рассчитывал, мы даже нужны ему как свидетели. Но вот на что он явно не рассчитывал — это на то, что в следующий миг делает Ленни.
Ленни хватает его за ту руку, которой он отвинчивал крышку, но Винс вырывает ее и высоко поднимает банку, чтобы Ленни не мог ее достать. Крышка еще на ней, хотя у нас такое впечатление, что она держится еле-еле, на честном слове. Винс отскакивает в сторону, но Ленни снова кидается на него. Теперь он хватает его за галстук, а другой рукой — за рубашку на груди. Я вижу, как отлетает пуговица, из-под рубашки на секунду показывается голый живот Винса. Потом Винс вдруг теряет равновесие и падает, высоко подняв руки. Он пытается удержать банку, но она выскакивает у него из рук, и мы все видим, как она летит на землю. Мы следим за падением банки внимательней, чем за падением Винса, потому что в момент ее удара о землю может произойти одна из двух вещей или обе сразу. Крышка может сорваться, а содержимое высыпаться, или банка может неудачно отскочить и слететь вниз по крутому склону холма.
Но она закатывается под кустик чертополоха, и крышка по-прежнему остается на ней.
Ленни прыгает туда, хватает ее и завинчивает крышку потуже. Тут Винс подымается на ноги и идет к нему. Рубашка у Винса выбилась из брюк. На левом ее рукаве зеленый след, под стать ржаво-коричневому на правом. Он пытается вырвать банку у Ленни, но снова поскальзывается, делает взмах рукой, чтобы удержаться, и Ленни отскакивает с банкой.
Винс встает, уже по-настоящему заведенный, спина сгорблена, храпит, пыхтит, а Ленни держит банку у него перед носом обеими руками, дразнит его и вроде как приплясывает на месте. Я никогда не видал Ленни таким шустряком. Винс идет на него, а Ленни отпрыгивает назад, уворачиваясь, словно кинул бы банку мне или Вику, если б у него было такое желание и мы были готовы поймать ее, но он делает легкий бросок, низко и быстро, как в регби, и банка падает на траву поодаль от нас всех, а он сразу занимает позицию между ней и Винсом, выставляет кулаки и начинает по-боксерски пригибаться и помахивать ими.
— Ну давай, Бугор. Иди сюда, козел паршивый.
Винс пару секунд медлит, раздумывая, точно он еще не настолько вышел из себя, чтобы драться со стариком вроде Ленни. Но он видит банку, которая лежит на траве позади Ленни, да и сам Ленни выглядит сейчас не таким уж старым, мы все вдруг замечаем в нем какую-то неожиданную решимость. Он похож на человека, который считал, что для него уже почти все кончено, но сейчас получил свой шанс и не хочет его упускать. Вик рядом со мной то ли вздыхает, то ли хмыкает. Любой из нас мог бы прошмыгнуть к банке и поднять ее, но мы не двигаемся. Мне ясно, что на этот раз Вик не собирается вмешиваться и играть роль рефери.
— Вы же друг друга терпеть не могли, верно? — говорит Ленни. — Ну, скажи!
Винс идет вперед, не поднимая кулаков, отставив локти и чуть разведя руки в стороны, как будто проверяет Ленни, и Ленни идет ему навстречу и сразу наносит удар, без дураков, хороший быстрый джеб в середину груди. Удар заставляет Винса пошатнуться — кажется, он все-таки не верил, что Ленни не шутит.
— Это за Салли, — говорит Ленни, тяжело дыша, потом замахивается снова. — А это за Джека.
Теперь Винс уже не стоит и не ждет, пока его ударят. Он сразу кидается на Ленни, который еще не успел перевести дыхание, и хватает его за отведенную для удара руку. Он держит Ленни за запястье и два раза коротко бьет его по шее ребром ладони, точно мог бы ударить и посильнее, если бы захотел, но и слишком нежничать не собирается. Потом кладет ладонь на лицо Ленни и сжимает его, резко толкает голову Ленни назад — раз, другой, так что глаза Ленни чуть не вылезают у него промеж пальцев, потом отнимает руку, чтобы Ленни мог вздохнуть, и Ленни говорит: «Кулаками, подонок» — и тычет Винса кулаком в зубы. Похоже, Ленни это больней, чем ему. Тогда Винс хватает Ленни за руку обеими руками, тянет за нее и с рычанием раскручивает его вокруг себя, так что они кружатся, как двое фигуристов на льду. Потом отпускает, и Ленни летит в сторону и шлепается оземь. Винс идет и останавливается рядом с ним, и нам непонятно, чего он хочет: то ли ударить его ногой, то ли посмотреть, все ли с ним в порядке. Он протягивает руку, Ленни берется за нее, встает и сильно бьет Винса по ребрам, и Винс снова валит его на землю.
Мы с Виком стоим не шелохнувшись.
Ленни наполовину сидит, наполовину лежит, как лягушка, опершись на руки. Он тяжело отдувается, весь потек. Винс нагнулся над ним и тоже тяжело дышит. Только и слышно, что их дыхание да блеянье овец, глазеющих на нас, как зрители в спортзале. Теперь Винс мог бы взять банку, но он, похоже, не очень ясно представляет себе, чего еще ждать от Ленни. Он делает несколько шагов, чтобы оказаться между Ленни и банкой, а Ленни тем временем кое-как поднимается на ноги.
Лицо у Ленни смахивает на жареный кусок мяса, он шатается и дышит с громкими, какими-то ослиными взвизгами. Винс отступает назад — он тоже еще не отдышался — и поднимает банку. Потом медленно идет с
