К тому времени, как мы достигли густого леса, окружавшего Перегрин, я начал понемногу интересоваться происходящим.
А к тому времени, как мы добрались до особняка Тумана, весь двор которого был засыпан грязной листвой, я уже полностью осознавал, кто я, где я и в чем состоит цель нашей поездки. Я даже сумел выпрямиться в седле.
Судя по ширине тропы, которая уходила из-под копыт наших лошадей, недавно по ней прошли не меньше ста человек – в месиве листьев отпечаталось огромное количество следов, причем двигались они в направлении, противоположном нашему. От взрытой сапогами земли все еще исходил специфический запах. С ними было несколько вьючных лошадей, по всей видимости, изрядно нагруженных – следы подков глубоко отпечатались в земле.
– Нам не помешали бы лампы, – пробормотал Гончий себе под нос.
На землю еще только начал опускаться ранний вечер, но короткие зимние дни имеют лишь рассвет и закат – и ничего между ними.
– На вершине холма были Насекомые? – спросил я.
– Да, – презрительно бросил Гончий.
Я потер глаза.
– Прощу прощения, господа.
– Янт беспечно проспал нападение Насекомых и чертовски сильную бурю и теперь извиняется, – сообщил Молния лесу.
– Прости, Сейкер, но если бы ты только знал…
– А только я и знаю. Я знаю, что ты за тип.
Мы выехали на мощеную дорогу и вскоре увидели высокую железную ограду. Миновав ржавые ворота, черная краска с которых давно облупилась, мы оказались в густой тени изящного особняка кремового цвета.
Молния слез с лошади, передал поводья Гончему и, под– к-бежав к дому, забарабанил в дверь.
– Там никого нет.
– Бог видит, Гончий, у тебя просто нюх на все очевидное.
– Прошу прощения, мой господин.
С белой башенки взлетела птица, и я едва не подскочил от неожиданности. Рука Молнии дернулась, как будто он едва сдержался, чтобы не пристрелить ее. Повернувшись к обитым железом дверям, он снова постучал.
– Есть кто-нибудь? – Тишина. – Есть здесь кто-нибудь?
– Никого нет, – громко оповестил я окружающее пространство.
Затем неуклюже слез с лошади и почувствовал, что еле стою – после огромной дозы дури, тряски на лошади, а еще оттого, что я промок до нитки, ноги стали ватными и отказывались служить. Животное я отпустил пастись среди пожухлой травы и порыжевшего папоротника, которых в изобилии осталось в здешнем неухоженном саду.
Лучник сделал шаг назад и взглянул на большое окно расположенное над парадным входом, которое также служило дверью, ведущей на маленький беломраморный балкон с сильно пострадавшей от времени балюстрадой.
– Куда все подевались? – спросил он озадаченно.
– Мой господин, еще недавно здесь находилось порядка тысячи человек.
Стоило взглянуть на примятую траву, мусор, разбросанный тут и там, грязное месиво на дорожках – и становилось ясно, что он абсолютно прав. Однако теперь поместье Перегрин больше походило на пустыню. Молния бродил вокруг крыльца, засунув руки в карманы, и пытался изобрести способ попасть внутрь, непрерывно бормоча, что это позор – не иметь возможности войти в собственный дом.
– Это так странно.
– Позволь мне, – попросил я, и он отошел в сторону, вспомнив о том, что я являюсь крупным специалистом по вскрыванию замков. Вместо того чтобы демонстрировать это свое умение, я достал ключ, вставил его в замочную скважину, легко повернул и толкнул тяжелые створки, за которыми начинался широкий коридор. Я показал ключ Молнии. – Это из комнаты Тумана в Замке.
Молния немного помедлил на пороге.
– Я не был внутри семь столетий.
– Можно?
– Будь моим гостем.
Гончий последовал за нами. Наши шаги звонким эхом отражались от стен опустевшего особняка. Покидая этот дом, Туман унес все, что не было приколочено: на мраморных постаментах не осталось ни единой вазы или бюста, полированные полки выглядели убого без серебряной утвари, а на стенах вместо картин теперь красовались светлые пятна. Мы вошли в главный зал. Там было, как и везде, холодно и пусто. На память о Тумане остался голубой флаг, свисавший на цепях с потолка и закрывавший немалую часть противоположной стены. В центре зала на голубом ковре с вытканной каравеллой, летящей под всеми парусами, стоял массивный стол.
Волнорез и его банда ушли отсюда, и было ясно, что возвращаться они не собирались. Молния ходил взад-вперед по вестибюлю, будто оценивая нанесенный Туманом ущерб и пытаясь вспомнить, какие и где раньше стояли сокровища. Время от времени по отрешенности, появлявшейся в его глазах, становилось понятно, что он перенесся мыслями в прошлое, когда только что построенный Перегрин был наполнен
