– Янт. Рад служить вам и Суту.
– Правильно, – живо откликнулась Ата и улыбнулась с довольным видом. – Вы отбываете на рассвете, так что у вас есть еще пять часов. До этого, риданнец, побудь полезным – займись тем, что у тебя лучше всего получается. Отправляйся в «Ночную кружку» и поставь всем морякам выпивку за мой счет. – Она снова разделила свою пачку банкнот и дала мне около ста фунтов. – Прислушивайся к разговорам – я хочу знать обо всех их мыслях и страхах. И заодно разыграй перед ними свою карту предвидения – предскажи, что любой конфликт между мной и моим мужем окончится в мою пользу. Ты сможешь сделать это убедительно?
– Легко, – хмыкнул я.
Поклонившись, я раскрыл крылья, чем вызвал ошеломленный взгляд Сиан. Шагнув в окно, я поймал пробуждавшийся поток теплого воздуха и нырнул в него. Девчушка забралась на подоконник и молча наблюдала за тем, как я медленно спикировал вниз, на темный причал.
Дорога становилась все лучше, следовательно, мы приближались к Перегрину. Во мне нарастало беспокойство. Когда я говорю «беспокойство», я имею в виду страх. Карета ненадолго остановилась – возница решил сменить лошадей, однако я упорно не поднимаю шторы на окне. Сейчас где-то между двумя и тремя часами ночи, и я уже до смерти устал трястись, подобно костям, в этой крохотной лаковой коробке. На нашей карете нет ни гербов, ни какой-либо символики. В окошки вместо стекол вставлены испещренные прожилками кусочки крыльев Насекомых. Их покрывала вековая пыль и трещины, и потому в карете гулял ветер. Вскоре мир снаружи снова станет бледно-серым, и мы, на бешено мчащихся лошадях, ворвемся в очередной рассвет. А потом будут ходить легенды об экипажах-призраках, которые видели на этой дороге.
Потолок нашей кареты обит старой, прогнившей уже тафтой, а стенки отделаны фанерой. Я сижу на неудобном кожаном сиденье и смотрю на девочку, расположившуюся напротив меня. Хотел бы я, чтобы ей было лет на двадцать побольше, и мы находились в Хасилите, а не на границе Авии. Она лежала на скамье; коленки под длинным платьем подтянуты к животу, а голова покоилась на моей сложенной куртке. На мизинце девочки сверкало маленькое медное колечко, а льняные волосы, собранные в хвостик, перехвачены широкой лентой. И все – ни багажа, ни теплой верхней одежды, ни дорогих сердцу личных вещей, – ничего. Я всю ночь тащил ее на плечах вдоль зловонного побережья от Июльской башни до Сентябрьской, а затем весь покрылся грязью, песком и потом в этой чертовой лодке. Благодаря чему ее носки оставались по-прежнему белоснежными.
– Ты все время молчишь, – заметил я, сажая ее в карету. Она пожала плечами и, расстегнув свои сапожки, поудобнее устроилась на сиденье. – Ты не напугана?
– Нет.
– А должна бы.
Колечко представляло собой крохотного дельфина, который обвивал ее палец; его нос соединялся с хвостом. Судя по всему, это маленькое украшение было для Сиан важнее, нежели весь окружающий мир.
– Ты знаешь, что происходит? – спросил я ее.
– Да.
– Мамочка и папочка снова враждуют. Только на этот раз все очень серьезно. Сиан Дей, смотри на меня, когда я говорю.
Я сдвинул солнечные очки на нос и поглядел на нее поверх оправы.
– Ты – один из них, – заявила она, – не так ли?
– Из кого?
– Из людей, которые не умирают.
– Да, это так.
Она удовлетворенно вздохнула и снова опустила голову на свою импровизированную подушку, очевидно решив, что теперь она в полной безопасности. Уже через несколько минут Сиан уснула. Ее доверие трогало меня, вот почему я, не позволяя себе расслабиться, бодрствовал возле нее всю ночь.
Мы промчались по Перегрину, плотно задернув шторы на окнах кареты. Я помнил, как бандиты останавливали экипажи в Хасилите, натягивая веревку поперек мощеной улицы. Колеса беспомощно крутились в воздухе, мы взламывали двери с помощью мечей и колунов, вытаскивали оттуда лопочущих богачей и пускали кровь лошадям.
Одно-единственное Насекомое могло напугать лошадей так, что они бы понесли, и я бы уже ничего не смог поделать. Я был настороже, ожидая, когда же все это произойдет, но нам повезло: ни преступников, ни проголодавшихся Насекомых нам на пути не попалось. Мы прорвались.
Сиан проснулась с первыми лучами солнца и сладко потянулась. Ее юбка была вся в щепках.
– У нас есть какая-нибудь еда? – первым делом осведомилась она.
– Нет. – Я вынул из сапога небольшую серебряную флягу. – Если хочешь, можешь попробовать вот этого.
Ее пальцы пробежали по изысканной резьбе, украшавшей мой любимый походный сосуд. Девчушка явно любила красивые, блестящие вещи.
– Что это? – спросила она, откинув крышку и понюхав содержимое.
– Джин из терновых ягод. Из «Ночной кружки».
Сиан попробовала немного, и ей, похоже, понравилось.
Она глотнула еще и покатала специфически пахнущую жидкость на языке. Да, вот уж точно ребенок Аты, подумал я.
– Он очень крепкий. Тебя вырвет!
Она сняла с пальца кольцо в форме дельфина и передала его мне.
