– Что же ты только два взял? Или надеялся, что если понемножку, то никто и не заметит?
– Потом бы остальные забрал. – Неприятный субъект смачно сплюнул на землю. – Давно я уже эту тварь выслеживал, ночи в засаде просиживал… Сухой коркой питался…
«Следопыт» скосил взгляд, но, не заметив на наших лицах сочувствия, продолжал уже другим тоном:
– За шкуру-то волчью в Старгороде завсегда свое получить можно. А он, хоть и не нападает…
– Так до Старгорода уже недалеко? – обрадовалась я.
– Рукой подать! Могу проводить, недорого! – оживился корыстолюбец.
– Но-но! – Орлетта похлопала плашмя мечом по бедру. – Значит, говоришь, не нападает?
– Чисто блаженный, – кивнул мужик, следя за кончиком меча, точно загипнотизированный кролик за змеиным языком. – То девок или баб, в лесу заплутавших, к жилью выведет, то корову, от стада отбившуюся, найдет да домой пригонит. Ну, как собака! А то – с детишками играет… тьфу!
– Это правда? – строго поинтересовалась я у оборотня.
Тот сокрушенно развел руками-лапами:
– Что я, зверь какой?
– Чем он вам помешал-то? – Этот вопрос адресовался снова «добытчику».
– Шкура ведь! – удивился тот моей непонятливости.
– Но если оборотня убить в волчьем обличье, он после смерти все равно оборачивается человеком, какая уж тут шкура!
– Я этого не знал. – Охотник на нечисть сердито нахмурился. То ли обиделся на судьбу-злодейку, то ли небезосновательно подозревал меня в обмане.
– Радоваться надо, что не убил односельчанина зря! – назидательно заметила я. – В смысле, даром.
Он продолжал выжидательно смотреть на нас, будто надеясь на чудо или, в крайнем случае, фокус.
– Свободен, можешь возвращаться обратно в деревню, – для самых понятливых перевела Орлетта.
– А как же оборотень? – не сдавался упрямый мужик.
– С оборотнем я разберусь отдельно.
– Так, может, мне… Того-этого… За поимку живьем… Награду?
– А за попытку убийства – на каторгу! – вставила свое веское слово рыцарша. – Или клади руку на пень за браконьерство. Есть у тебя графское разрешение на добычу волка? Ты, мужик сиволапый, думаешь, что в лесу и закона не существует?!
Повелительные графские нотки в голосе – а пуще того лязг полувытащенного и вновь вложенного в ножны меча, – подействовали на крестьянина в разы сильнее любых разумных аргументов. Втянув голову в плечи и бормоча под нос неразборчивые ругательства, он развернулся и скрылся в лесу.
– Ну, зверь невиданный, чудище лесное, – обратилась я к оборотню. – Помнишь, куда ножи втыкать?
Толстыми, как сосиски, пальцами тот указал на отпечатки в земле, где прежде торчали похищенные клинки.
– Не знаю, подействует ли…
С замиранием сердца я вложила лезвия в «ножны». Зияющие пробелы в ровном ряду подписанных рукояток ассоциаций с выбитыми зубами в здоровой челюсти… не вызывали. У кого вы видели такие редкие, желтые деревянные зубы?
Восстановив нарушенную симметрию, я отошла в сторону. Оборотень разбежался, прыгнул, в полете перекувыркнулся через голову и приземлился уже в человеческом облике Неожиданно узрев прямо перед собой абсолютно голого мужчину, отважный рыцарь вздохнула… и упала в обморок.
Не скажу, что в своем родном мире я видала такое каждый день, но на пляже бывать приходилось. А что там за разница – одной ладошкой прикроешь! Оборотень заслонился сразу двумя и, развернувшись, ногой принялся неловко ворошить соседнюю груду лесного мусора. Вместо того чтобы деликатно отвернуться, пока стеснительный оборотень спокойно отыщет и облачится в предусмотрительно припрятанную одежку, я продолжала пялиться самым бесстыдным образом, с восторгом ученого, обнаружившего, что между молекулами тоже бывает любовь.
Придя в себя, затуманенным взглядом Орлетта узрела тыльную, не более одетую, часть перекинувшегося оборотня и снова попыталась упасть в обморок.
– Что же ты за рыцарь такой, что тебя голой… хм… тылом напугать проще, чем волком! – посетовала я.
– Это просто… От неожиданности. Я еще никогда…
– Надо тренировать нервную систему! Если собираешься совершать подвиги, будь готова к любым неожиданностям.
– Я готова.
– Одежда пропала! – обернувшись, развел руками Макар.
Стук, с которым твердая рыцарская голова ударилась о сыру землю, показала, что готовность – понятие относительное.
– Наверное, тоже этот ваш односельчанин прихватил, – раскинула дедукцией я.
Спохватившись, оборотень быстро прикрылся ладошками и виновато покосился в сторону лежащей Орлетты:
– Сейчас переставлю ножи, перекинусь и сбегаю в деревню, разживусь каким-нибудь половичком, прикрыться…
– Ваши соседи настолько привыкли к визитам волков?
– Может, не заметят? – Наклонившись, он принялся один за другим вытаскивать ножи. Извлеченные столовые приборы он неловко зажимал локтем или под мышкой и неизбежно ронял.
– Зачем их переставлять? – заинтересовалась я.
– Потому что если дважды перекинуться зверем на одном и том же месте – превращение станет необратимым, – терпеливо пояснил Макар.
Неловко дернув рукой, он порезался об острое лезвие и, изогнувшись с несвойственной человеку ловкостью, принялся зализывать длинную, наливающуюся кровью царапину на ребрах.
– Давайте проще: сейчас сходим в лагерь, и вы возьмете наше одеяло. Оно большое, так что спокойно дойдете до дома и переоденетесь. А потом вернете.
– Удобно ли это?
– Все лучше, чем, угрожая зубами, стянуть с кого-нибудь штаны. Или вы со вчерашнего на заборе нарочно запасные развесили? Ну, давайте вброд – забирайте левее, вон, где дымок!
Иан уже проснулся и раздувал потухшие угли вчерашнего костра. Казалось, юный эльф нисколько не удивился, что мы с Орлеттой ушли куда-то ни свет, ни заря, а вернулись мокрые до колен в сопровождении пунцового незнакомца, стыдливо прикрывающегося листиком лопуха. Причем леди рыцарь так и шла с крепко зажмуренными глазами, положив руку мне на плечо, чтобы не сбиться с пути. Промолчал он, и когда я протянула неожиданному гостю наше единственное громадное одеяло.
– Я отдам! – торжественно пообещал тот, завернувшись в подобие пестрой лоскутной тоги.
Любой древний грек или римлянин при виде такой скончался бы на месте от зависти…
Глава 8
Несмотря на уверения местных, что до Старгорода рукой подать, уже стемнело, а мы так и не достигли высоких городских стен. Впрочем, мы могли запросто проскочить мимо, не заметив города – я не так уж часто выходила за его пределы, чтобы «в лицо» узнавать каждый холм, горушку или приметное дерево. Размерами столица почти не превышала крупное село – разве что дома повыше и располагаются кучнее. С утра надо будет уточнить азимут у первого встречного. А пока предстояла суровая ночевка без одеяла…
Устроившись у разгорающегося костерка, я достала из котомки пупырчатый грунтовый огурец – в последней деревне благодарный крестьянин, которому я «заговорила от угона» любимую кобылу, отвалил целых полмешка. Огурцы здесь выращивались без теплиц, прямо под открытым небом на длинных, обильно
