Джон Р. Р. Толкин. Письма

один из троллей в «Хоббите», Уильям, испытывает к Бильбо что-то вроде жалости. Кроме того, он процитировал слова Златеники касательно Бомбадила: «Он есть». По мнению Гастингса, эти слова якобы подразумевают, что Бомбадил — это Бог. Более всего Гастингса волновала реинкарнация эльфов, о которой Толкин упомянул в личной беседе. По этому поводу он писал: «Господь не наделил этим свойством ни одно из известных нам созданий, и кажется мне, воспроизводить его как нечто вполне действующее означает превысить права творца вторичной реальности, поскольку творец вторичной реальности, воспроизводя отношения между творцом и тварными существами, должен использовать те каналы, которыми, как ему известно, уже воспользовался создатель….. «Кольцо» столь хорошо, что жаль лишать его реалистичности, выходя за пределы писательского ремесла». Он также спрашивал, а не создает ли реинкарнация эльфов проблем чисто практического свойства: «Что происходит с потомками от брака человека и эльфа?» И по иному поводу осведомлялся, каким образом Саурон, будучи воплощением зла, мог «заручаться содействием эльфов» вплоть до того времени, как были откованы Кольца Власти.

Сентябрь 1954

Уважаемый мистер Гастингс!

Огромное спасибо за ваше длинное письмо. Мне очень жаль, что нет времени ответить на него так подробно, как оно того заслуживает. По крайней мере, вы мне польстили, восприняв меня всерьез; хотя поневоле задаюсь вопросом, а не «слишком ли всерьез» и в тех ли направлениях. Как-никак, роман мой, в конечном счете — это роман, литературное произведение, рассчитанное на литературный эффект, а вовсе не подлинная история. То, что избранный подход — придать его фону ощущение и атмосферу историчности и (иллюзию?) трехмерности — себя оправдал, вроде бы явствует из того факта, что уже несколько написавших мне людей восприняли его именно так — в соответствии со своими различными интересами или познаниями: т. е. как рассказ о «реальных» временах и местах, каковые я в силу собственного невежества или нерадивости кое-где представил в ложном свете, а кое-где не смог описать должным образом. Экономика, наука, образчики материальной культуры, религия и философия в нем изображены неполно или по крайней мере весьма схематично.

Я, разумеется, уже обдумывал все затронутые вами моменты. Но, чтобы представить мои размышления вам (в ином виде), потребовалась бы целая книга^{189}, а любой серьезный ответ на ваши более основательные расспросы должно отложить по меньшей мере до тех пор, пока у вас на руках не окажется новых материалов: тома III, например, не говоря уже о более мифичных рассказах о Космогонии, Первой и Второй эпохах. Поскольку во всех этих писаниях, от начала до конца, речь идет главным образом об отношении Творения к созиданию и вторичному творчеству (и дополнительно о близкой проблеме «смертности»), ясно, что упоминания обо всем об этом не случайны, но существенны: очень может статься, что они существенно «ошибочны» с точки зрения Реальности (внешней реальности). Однако внутри этого воображаемого мира ошибочными они быть не могут: ведь именно так этот мир устроен.

Мы резко расходимся в том, что касается сути отношения вторичного творчества к Творению. Я бы сказал, что в освобождении «от каналов, которыми, как известно, уже воспользовался создатель», и состоит основополагающая функция «вторичного творчества», дань бесконечности Его потенциального многообразия, более того — один из способов, которыми это многообразие проявляется, как я, на самом деле, писал в «Эссе». Я не метафизик; но я бы счел престранной метафизикой, — а ведь их не одна, но множество, просто-таки потенциально неисчислимое, — ту, что объявит каналы, которые, как известно (в том ограниченном уголке, о котором мы имеем некоторое представление), были использованы единственно возможными, или имеющими силу, или, например, приемлемыми и допустимыми в Его глазах!

«Реинкарнация» может восприниматься как дурная теология (конечно же, скорее так, нежели метафизика) применительно к роду людскому; и мой легендариум, в особенности «Низвержение Нуменора», что составляет непосредственную предысторию к «Властелину Колец», основан на этом воззрении: люди, по сути своей, смертны и не должны пытаться обрести «бессмертие» во плоти^{190}. Но не вижу, каким образом даже в Первичном Мире теолог или философ — разве что он куда лучше информирован о взаимоотношении духа и тела, нежели, на мой взгляд, для человека доступно, — может отрицать возможность реинкарнации как способа существования, предписанного для определенных разновидностей разумных воплощенных существ.

Я полагаю, на самом деле основные мои трудности — научного и биологического характера, и тревожат они меня не меньше теологических и метафизических (хотя вас вроде бы особо не занимают). Эльфы и люди, по всей очевидности, на биологическом плане — одна и та же раса, иначе они бы не смогли скрещиваться и производить способное к размножению потомство, даже в редких случаях: в моих легендах есть лишь два подобных союза, и они сливаются в роду потомков Эарендиля[278]. Но, поскольку некоторые считают, что продолжительность жизни — это биологическая характеристика, допускающая варьирование в определенных пределах, невозможно, чтобы эльфы в определенном смысле были «бессмертны» — не вечны, но не подвержены смерти от «старости», — а люди смертны, более-менее так, каковы они сейчас в Первичном Мире, — и при этом находились в достаточно близком родстве. Я мог бы ответить, что подобная «биология» стоит лишь на уровне теории, что современная «геронтология» или как бы уж ее ни называли, считает «старение» процессом куда более загадочным и не настолько очевидно неизбежным в телах, подобных человеческим. Но на самом деле я отвечу: мне все равно. Таков биологический закон в моем вымышленном мире. Это всего лишь (пока) недостаточно домысленный мир, «вторичный» в зачаточном состоянии; но, ежели угодно будет Создателю наделить его (в исправленном виде) Реальностью на каком-либо плане, тогда вам просто придется войти в него и взяться за изучение его иной биологии — вот и все.

Но так, как есть — хотя этот мир словно бы вырвался из-под контроля, так что отдельные его составляющие, как кажется (мне), скорее явлены через меня, нежели мною, — цель его по-прежнему главным образом литературная (и, если термин вас не испугает, дидактическая). Эльфы и люди в данной «истории» представлены как биологически родственные расы, поскольку эльфы воплощают в себе определенные аспекты людей и их талантов и устремлений, воплощенных в моем крохотном мирке. Они наделены определенными свободами и способностями, о которых мечтаем мы, и красота, и опасность, и скорбь обладания этими свойствами явлена в них…..

Саурон, конечно же, не был «зол» изначально. Он был одним из тех «духов», кого склонил ко злу Изначальный Темный Властелин (Изначальный Бунтарь в плане вторичного творчества) Моргот. Когда же Моргот был повержен, Саурону дали возможность раскаяться, но он не смог вынести унизительного отречения и о прощении молить не стал; так что его временное возвращение к добру и «благу» закончилось еще более грандиозным отступничеством, пока он не стал главным воплощением Зла последующих эпох. Но в самом начале Второй эпохи он был еще прекрасен с виду или мог до поры принимать прекрасное зримое обличие, и на самом деле не вполне предался злу, если только не считать, что всецело преданы злу все «реформаторы», желающие ускорить «реконструкцию» и «преобразование», — еще до того, как их изгложут гордыня и жажда утвердить свою волю. Отдельный род Высоких эльфов, нолдор или Владеющие знанием, всегда были на стороне, как бы мы сказали, «науки и техники»; они хотели перенять знания, которыми Саурон действительно обладал; а эльфы Эрегиона не вняли предостережениям Гильгалада и Эльронда. Это особое «желание» эрегионских эльфов — «аллегория» любви к механизмам и техническим приспособлением, если угодно, — символизируется также их близкой дружбой с гномами Мории.

Я бы счел их не более дурными или безрассудными (хотя и подвергающими себя той же опасности), нежели католиков, занятых определенными видами физических исследований (напр., тех, в результате которых производятся, пусть в качестве побочных продуктов, ядовитые газы и взрывчатые вещества): предметы, которые не обязательно являются злом сами по себе, но которые, скорее всего, послужат злым целям, — при нынешнем положении вещей и при том, что суть и мотивы хозяев экономики, обеспечивающих исследователей всем необходимым для работы, таковы, каковы они есть. И здесь не обязательно вина лежит на них, даже если они об этих целях знают.

Что до прочих замечаний, думаю, что соглашусь насчет «неспособности зла к творению». Но вы используете слово «творение» в более широком смысле, нежели я^{191}. Древобород вовсе не говорит, что Темный Властелин «сотворил» троллей и орков. Он говорит, что Темный Властелин их «сделал», в подражание неким уже существующим созданиям. На мой взгляд, эти два утверждения разделяет зияющая пропасть, настолько широкая, что утверждение Древоборода может (в моем мире) и соответствовать истине. В том, что касается орков, на самом деле это не так; в основе своей они — раса «разумных воплощенных» существ, хотя и страшным образом испорченных, пусть и не более, нежели очень многие из числа наших современников-людей. Древобород в моей истории — один из персонажей, а вовсе не я сам; и, хотя он наделен обширной памятью и некоторым количеством житейской мудрости, к числу Мудрых он не принадлежит и очень многого не знает и не понимает. Он не знает, кто такие «маги» и откуда они пришли (хотя я — знаю, даже если, осуществляя свое право творца вторичной реальности, я подумал, что лучше в этом Предании оставить данный вопрос «загадкой», но не без намеков, подводящих к ответу). Страдание и опыт (и, возможно, само Кольцо) наделили Фродо большей проницательностью; и в гл. I Книги VI вы прочтете его слова, обращенные к Сэму: «Тень, расплодившая их, может лишь подражать; ничего по- настоящему нового она создавать не в силах. Не думаю, что она наделила орков жизнью; она лишь погубила их и извратила». В легендах Древних Дней предполагается, будто сам Дьявол поработил и склонил ко злу часть первых эльфов, еще до того, как они услышали о «богах», не говоря уже о Боге.

Насчет троллей я не уверен. Думаю, они просто «подделки» и потому (хотя здесь я, конечно же, лишь использую элементы старого варварского мифотворчества, не обладающего «осознанной» метафизикой) при свете превращаются просто-напросто в каменные изваяния. Однако помимо этих довольно нелепых, хотя и свирепых, Каменных троллей, существуют и другие разновидности, предположительно иного происхождения. Разумеется (поскольку мой мир неизбежно весьма несовершенен Даже на своем собственном плане, не вполне согласованном — наш Реальный Мир тоже не кажется вполне логичным; и, по правде говоря, сам я не вполне убежден, что даже в нашем мире — хотя в каждом мире на любом плане все должно в итоге итогов подчиняться Воле Божией, — не найдется нескольких «попускаемых» подделок вторичного творчества!), наделяя троллей даром речи, вы даете им способность, которая в нашем мире (вероятно) ассоциируется с наличием «души». Но я не согласен (если признать этот элемент волшебной сказки), что мои тролли выказывают хоть какой-то признак «добрых наклонностей», строго говоря и без сентиментальщины. Я не скажу, что Уильям испытал жалость — для меня это слово обладает этической и образной значимостью: только благодаря Жалости Бильбо и позже — Фродо Квест в итоге завершается успехом, — и не думаю, что Жалость он проявил. Возможно, я бы не стал использовать выражение «вот бедолага» (будь «Хоббит» проработан с большим тщанием и будь мой мир так же хорошо продуман лет двадцать назад), точно так же, как и тролля не назвал бы Уильямом. Но даже тогда я никакой жалости в этих словах не усматривал, и вот вам простейший довод в мою пользу. Жалость должна удерживать от совершения чего-то непосредственно желаемого и представляющегося выгодным. Здесь же не больше жалости, чем когда хищный зверь зевает или лениво похлопывает лапой существо, которое мог бы съесть, да не хочет, потому что не голоден. Равно как и в поступках многих людей, истинная причина которых коренится в пресыщенности, лени или просто-напросто внеморальной врожденной мягкотелости, пусть они даже дают им громкое название «жалости».

Что до Тома Бомбадила, честное слово, сдается мне, вы слишком серьезно к нему отнеслись, а кроме того, сути не уловили. (И снова скажу: эти слова произносят Златеника и Том, а не я в качестве комментатора.) Вы мне очень напоминаете одного моего родственника-протестанта, который в разговоре со