прекрасную, заманчивую, полную приключений жизнь рядом с Медведевым на скучное ведение книг, счетов, товаров, — ну уж нетушки — ни за что! Ладно, пусть старик пока что тешит себя надеждами, да и вообще двадцать лет еще прожить надо… Вот тогда-то и посмотрим…
Тем временем все шло своим чередом и, таким образом, уже третья свадьба шумела и гуляла на берегах Угры.
Грубо сколоченные столы тянулись прямо по аллеям меж березками на свежем воздухе, гостей было множество — жители Бартеневки, Картымазовки, Синего Лога, да еще монахи тайком бегали из Преображенского монастыря, едва ли не все по очереди.
Весело было всем, кроме трех женщин, которые не могли забыть о предстоящей вскоре разлуке.
Ровно неделю спустя после приезда все снова собрались в Медведевке, и после торжественной службы, проведенной отцом Мефодием, наступила минута расставания.
Друзья прощались с женами и друг с другом, они разъезжались по разным сторонам света, и на этот раз не только Сафат, но и трое остальных отправлялись в одиночку, не беря с собой ни одного человека из слуг или дворовых.
Сафат отправился на юг.
Филипп поплыл на лодке по Угре на восток.
Картымазов двинулся на север — в Москву.
Медведев — на запад.
Стотысячное войско хана Ахмата находилось в трехстах верстах и неумолимо приближалось.
До Великого Стояния на Угре оставалось три месяца…
Глава четвертая
КАЖДОМУ — СВОЕ…
Тайнописью
От Симона Черного
16 июля 1480
Двор господаря Стефана
Бухарест
Княжество Валахия.
Елизару Быку
Рославль.
Дорогой друг!
С удовлетворением сообщаю тебе, что моя миссия здесь приходит к завершению. Принцесса Елена Волошская оправдала все мои лучшие ожидания. Она умна, красива и уже достаточно образованна, хотя, разумеется, необходима некоторая шлифовка.
Дальше с принцессой будут работать сестра Марья и брат Неждан. Сестра Марья произвела на меня исключительно хорошее впечатление — она истинная дочь своего отца и, как мне кажется, глубоко предана нашему делу. Е уверен, что ее ждет великое будущее в наших рядах,
На днях мы проведем тайную церемонию вступления в братство принцессы Елены, которой будет присвоена степень сестры Первой заповеди, после чего я смело могу оставить дальнейший ход здешних дел под наблюдением Марьи, поскольку она сестра Второй заповеди — стало быть, старшая (Неждан, как ты помнишь, тоже брат второй).
Я уже писал тебе о московском дьяке Федоре Курицыне,[6] который довольно долго гостил при дворе господаря Стефана в качестве посла великого московского князя. Это весьма образованный и способный человек, любитель древних легенд и преданий. В меру моих скромных способностей я помог ему собрать кое-какие истории, которые он собирается включить в свою книгу об одном из самых жестоких людей на свете — мунтьянском воеводе Дракуле.[7]
Так вот, месяц назад Федор Курицын отбыл в Москву, срочно отозванный великим князем видимо в связи со слухами о скорой войне московитов с ханом Ахматом. Благодаря моим усилием — а мы с Федором весьма подружились здесь — он проведет в Кремле необходимую работу, для того чтобы описать в наилучшим свете принцессу Елену и порекомендовать ее вниманию великого князя в качестве возможной невесты для все еще неженатого наследника московского престола Иванов Однако я опасаюсь, что в связи с предполагаемым татарским нашествием, о котором даже здесь много говорят, Ивану Васильевичу будет пока не до женитьбы сына. Тем не менее нашим людям в Москве необходимо готовить почву к тому, чтобы этот брак в будущем состоялся.
Кстати, о Москве. Я только что получил донесение брата Саввы, которое вновь напомнило мне об одной нашей старой неудаче.
Я начинаю думать, что в некоторых делах нас преследуете злой рок.
Вспомни, сколько усилий потратили мы еще 14 лет назад в поисках известного тебе весьма для нас секретного документа, и после долгих поисков пришли к выводу, что он должен быть укрыт среди вещей покойной супруги Ивана княгини Марии Тверской. Потом нас отвлекли другие, более важные проблемы, но я никогда не забирал об этом деле и очень надеялся, что теперь, когда в Кремле находятся сразу трое наших людей, мы, наконец, найдем способ не торопясь перебрать все вещи, оставшиеся от покойной великой княгини, и отыскать этот документ, содержащий столь ценную для нас истину. И вдруг — на тебе! — приезжая иностранка из Венеции путает все наши планы и передает имущество Марьи своей нищей племяннице в качестве приданого! Надеюсь, эта племянница не укатит со своим супругом в Италию — там нам до них не дотянуться. Прошу тебя подумать о том, как внедрить в окружение удалого князя Василия Верейского и его будущей жены нашего человека, чтобы впоследствии тщательно осмотреть весь сундук с вещами, оставшимися от покойной великой княгини — книг.
Очень жаль также, что Савве не удалось выяснить, что за тайные дела у княжна Софьи с Аристотелем. Меня насторожило упоминание о книгах.
Дело в том, что во время переезда принцессы Зои из Юрьева в Псков в октябре 1472 года (тогда она была еще невестой великого князя и направлялась в Москву к будущему супругу) я, оказавшись в тех местах по делам нашего братства, своими глазами видел это незабываемое шествие. Кроме папского легата и огромной свиты из греков, итальянцев и московитов, которые сопровождали греческую принцессу, позади основного обоза с личными вещами Зои двигалась под сильной охраной целая вереница телег с одинаковыми, тщательно упакованными сундуками. Телег было не менее семидесяти, на каждой по нескольку сундуков, и впоследствии я узнал, что там находились книги, которые достались Софье по наследству через отца из самого Константинополя. Нам непременно следует выяснить, где они хранятся сейчас. Многие из них могут представлять не только для нашего братства, но и для всей нашей веры неизмеримую ценность.
И в заключение о некоторых твоих сообщениях, относительно которых ты спрашиваешь моего совета:
1. Наш хваленый Степан Полуехтов-Ярый оказался на деле вовсе не таким уж ловкими как о нем твердили. Поэтому я буду против присвоения ему степени брата Первой заповеди, до тех пор пока он не проявит себя как надлежит. Первое задание он провалил — мальчишка Селивановых остался жив! Ему уже пятнадцать лет, и он наверняка знает слишком много о наших делах
2. Трофим с Черного озера, который приютил мальчишку, проявил недопустимую слабость, сохранив ему жизнь. Ты пишешь, будто он уверял, что сам Господь Единый и Вездесущий повелел ему это сделать. Он клянется, что воспитает приемыша в нашей вере и тот станет достойным членом братства. Но нельзя забывать о том, что парень наверняка знает, что именно искали по нашему поручению в непроходимых
