тверском великокняжеском дворе. В 1438 году он весьма удачно женился по любви и в этом счастливом браке, в следующем же году родился мой внук и его сын — Антип.
К этому времени Филимон уже был чашником великой княгини Анастасии Андреевны Можайской, супруги великого князя Тверского.
В 1442 году родилась у Анастасии Андреевны дочь — великая тверская княжна Марья, и через год Филимон был назначен стольником маленькой княжны.
В это время великий Московский князь Василий Васильевич вел жестокую и беспощадную борьбу за Московский престол со своим двоюродным братом Шемякой.
В этой борьбе его поддерживал наш великий Тверской князь Борис Александрович, и Филимон, бывая у меня, подробно рассказывал обо всех перипетиях этой борьбы за Московский престол.
В 1446 году великий князь Московский Василий Васильевич был пойман и ослеплен Шемякой, но вскоре после этого одержал над ним полную победу, твердо воцарившись на Московском столе.
Примерно тогда же, а точнее в 1447 году, произошло обручение нашей тверской великой княжны Марьи с сыном великого Московского князя и наследником престола Иваном Васильевичем.
К тому времени Марье исполнилось пять лет, а ее нареченному — семь.
Мой сын участвовал в этой церемонии и рассказывал о том, как еще не привыкший к слепоте Василий Васильевич щупал руками испуганные лица детей, а из его пустых глазниц катились огромные слезы.
Спустя еще пять лет состоялась и сама свадьба — княжне Марье было к тому времени десять лет, а ее мужу двенадцать.
И в этой церемонии мой сын принимал участие, рассказав мне обо всех ее подробностях.
Тут я должен отметить участие еще одного лица, которое впоследствии сыграло определенную роль в истории брачных отношений великого Московского князя и нашей княжны.
Когда-то Савватий много рассказывал мне о том, как он прибыл из Иерусалима в Москву, и перед тем как отправиться в Тверь, оставил там великую святыню — чудотворную икону Богоматери «Неопалимая Купина».
Вместе с группой палестинских иноков приехал к нам могучий грек Никос Петридис, который эту икону охранял.
Выполнив свою миссию, он отправился вместе с Савватием в Тверь, где вскоре был принят великим князем Тверским на службу в охрану.
Человек огромного мужества, силы и благородства, он быстро добился высокого положения, его сын был уже начальником отряда охраны, а внук его — Микис Петридис в пятнадцать лет был назначен личным телохранителем княжны Марьи и в этой должности присутствовал на ее обручении.
Когда же состоялась свадьба, Микису было уже двадцать, он продолжал исполнять свои обязанности при княжне ставшей теперь великой Московской княгиней и в ее свите уехал в Москву.
После отъезда молодых супругов в Москву я внезапно тяжело расхворался. Рядом со мной не было никого достойного, кому я мог бы открыть великую тайну, и я всерьез испугался, что могу умереть, так и не выполнив обещанного Савватию.
Но Господь своей мудростью не допустил этого. У него был свой Великий План, который не дано знать нам, простым и грешным смертным.
Услыхав о моей болезни, примчался из Москвы навестить меня Филимон.
К тому времени мне было уже шестьдесят два, Филимону — сорок два и подрастал тринадцатилетний Антип.
Я чувствовал себя очень плохо и, пошатываясь как когда-то Савватий, отвел Филимона в пещеру и открыл ему Великую Тайну, возложив на него полномочия
Сын не отходил от моей постели, однако Господь не пожелал принять меня к себе.
Я выздоровел и, если опять же говорить откровенно, то могу признаться, что тяжесть ноши, которую я переложил на плечи своего сына, перестала тяготить меня.
Филимон вернулся в Москву и время от времени навещал меня, рассказывая о своей жизни, которая по-прежнему была тесно связана с Московской великокняжеской семьей.
Он подружился с греком Микисом и даже рассказал мне забавную историю, которая произошла незадолго до пятнадцатилетия великой княгини, когда по нашим законам она уже могла бы разделить ложе с супругом.
За полгода до этого срока великий князь хотел было тайно проникнуть в покои своей супруги, но бравый грек Микис, будучи начальником охраны, не пустил великого князя дальше порога, предложив ему свой меч и сказав, что, только убив его, великий князь может пройти к супруге.
Несмотря на некоторую забавность этого эпизода, он едва не обернулся для Микиса тяжелыми последствиями. Известно, что Иван Васильевич довольно злопамятен, и Микис опасается за свою голову.
Однако, как ни странно, это событие, кажется, не имело никаких последствий.
В день совершеннолетия великий князь явился к своей супруге и, спустя отведенный Господом срок, великая княгиня Марья родила первенца Ивана Ивановича.
А случилось это 15 февраля 1458 года.
Вот так постепенно я подошел в своем рассказе к той дате смерти великого Московского князя Василия Васильевича Темного, а в связи с этим и вступления на престол Ивана Васильевича, что привело к тому, что наша Тверская княжна Марья стала полноправной и законной великой Московской княгиней.
Филимон рассказывал мне, что между супругами царит полное согласие, оба они молоды и переполнены любви друг к другу.
Незаметно в молитвах и постах протекли мои годы, и сейчас в начале апреля 1466 года, когда я пишу эти строки, я могу рассказать лишь об одном интересном событии, которое недавно имело место в моей жизни.
Несколько месяцев назад пришли ко мне в пустынь двое юных еще совсем монахов — Симон и Елизар, на редкость образованные, умные и славные молодые люди.
Они скрашивают дни моей старости (мне уже семьдесят шесть), и мы проводим немало времени в разнообразных богословских беседах и спорах.
Я очень надеюсь, что мне удастся воспитать из этих молодых людей достойных преемников, и если они приложат определенные старания, быть может, мне с их помощью, как и с помощью других братьев, поселившихся в пустыни, мне удастся превратить нашу небольшую пустынь в настоящий монастырь.
Сегодня, 21 апреля 1467 года, я прерываю свое повествование и продолжу его завтра вечером.
С утра мы наметили серьезный богословский спор с моими молодыми собратьями Симоном и Елизаром о посланиях пророка Исаии…
…
На этом рукопись из первого (старого) ларца заканчивалась.
Медведев некоторое время напряженно размышлял, пытаясь ухватить нить какой-то ассоциации, которая возникла где-то в глубинах подсознания, но так ничего не отыскав, вздохнул, зажег новую свечу и взял четки с ключиком, чтобы открыть второй ларец…
