посмеют. А если посмеют…
— Да мы их раскидаем Вася! Ты погляди, как они идут и трясутся от страха…
Медведев оглядел людей, медленно наступавших плотным кольцом, и повернулся лицом к дому.
— Есть ли здесь князья Воротынские? — громко спросил он.
Дверь широко распахнулась и оттуда неторопливо вышли двое молодых людей одетых в богатые литовские одежды.
Но, прежде чем дверь снова закрылась, Медведев успел увидеть, как в сенях связывают веревкой Андрона и молодую женщину прижавшихся друг к другу.
— Мы — князья Воротынские, — сказал молодой человек постарше. — Я — Дмитрий, а это мой брат Семен. — А вы кто такие?
Медведев вынул из-под своего кожана грамоту в серебряном футляре и протянул Дмитрию.
— Я — Василий Медведев — полномочный представитель Великого князя московского Ивана Васильевича на Угорских землях.
Дмитрий открыл серебряный футляр, неторопливо вынул грамоту, пробежал ее глазами и спросил:
— А где грамота на проезд за рубеж?
— Мы находимся на московской земле, — ответил Медведев.
— Вы находитесь на земле Великого Литовского княжества, принадлежащей мне и моему брату. У вас нет проездных документов, стало быть, вы пересекли рубеж незаконно. Советую вам добровольно сложить оружие и сдаться моим людям, мы отвезем вас королевскому наместнику, и он решит, как дальше быть.
— Дворянин Аристотелев предъявил мне грамоту с личной печатью Великой московской княгини, по которой эта земля жалована ему. Мы — Аристотелев, я, и мой друг, дворянин Филипп Бартенев, — не имеем никаких оснований сомневаться в подлинности грамоты нашей Великой княгини. Мы полагаем, что это вы незаконно находитесь на московской земле, а потому, предлагаю вам немедленно покинуть ее, и отправиться восвояси во избежание серьезных последствий.
Князья Воротынские расхохотались.
— Нет, ты видал таких наглецов? — спросил у брата Семен. — Какие последствия, Медведев? Вас двое, а нас полсотни. И, потом — все что здесь происходит — вообще не ваше дело! У нас своя РАСПРЯ и нечего вам в нее вмешиваться. Уходите домой с миром иначе пойдете в острог под стражей!
— Во-первых это не ваша семейная РАСПРЯ — вы посягаете на землю Великого Московского княжества! Я советую вам подумать, — очень серьезно сказал Медведев, — Вы начинаете здесь порубежную войну! Даже король Казимир, думаю, не одобрит ваши действия, а уж тем более Иван Василевич! Подумайте о последствиях! Да поберегите здоровье ваших людей. Прикажите им немедленно оставить этот двор, мы же давайте сядем спокойно за стол и обсудим сложившееся положение. Разрешим все мирно и по закону.
— Да ведь и мы о том же, — сказал Дмитрий, — «Мирно и по закону» — это хорошие слова. А значат они следующее: либо вы сейчас мирно уйдете отсюда, либо я прикажу мои людям схватить вас.
Кольцо сжималось все плотнее. Медведев, тем временем, сосчитал, что здесь во дворе находится тридцать восемь человек.
— Остановитесь! — угрожающе сказал Медведев и выхватил свой меч.
Кольцо людей, которые их окружали, застыло на месте, но в воздухе сухо прозвенел характерных лязг сабель, вынимаемых из ножен.
— В последний раз предлагаю, — сказал Медведев Воротынским, — обсудим дело мирно, иначе вы горько пожалеете об этом.
— Нет, ты посмотри, — сказал Семен, — он еще пугает нас!
Дмитрий Воротынский слегка побледнел и резко скомандовал:
— Взять их!
В течение ближайших двух минут тихий двор усадьбы дворянина Аристотелева превратился в ожесточенное поле борьбы, где в первые секунды вообще невозможно было разобрать, что происходит и кто с кем борется.
Но уже через минуту от начала столкновения вокруг Медведева и Бартенева образовалось пустое пространство, как бы огороженное барьером из лежащих человеческих тел.
Медведев старался не наносить смертельных ран, не позволяя противнику приблизиться к себе и, время от времени, нанося то плашмя лезвием, то рукояткой меча удары, которые исключали людей из боя, не лишая их, однако, жизни.
Филипп демонстрировал чудеса борцовского искусства: с непринужденной легкостью он отшвыривал от себя по два по три человека, нападавших на него с оружием, не получая при этом сам ни единой царапины.
Медведев уже подумал, было, что еще минута, и они справятся со всеми этими людьми, которые, как они с Филиппом и предполагали, оказались воинами слабыми и неопытными, однако в этот момент произошло нечто совершенно непредвиденное.
По какой-то условной команде одного из братьев Воротынских люди стоявшие довольно плотным кольцом вокруг Филиппа и Василия, вдруг резко отступили назад, так что кольцо их окружения мгновенно расширилось от двух до пяти саженей, и Медведев с Филиппом, стоя спиной друг к другу, оказались в центре пустого пространства.
Филипп вообще ничего не понял, а Медведев догадался в последнюю секунду, но было уже поздно.
На крыше дома Аристотелева вдруг засуетились какие-то фигурки, и когда Медведев понял, что означают их странные действия, небо вдруг показалось ему решетчатым, потому что с крыши на них с Филиппом набросили огромную сеть, связанную из толстых веревок.
В ту же секунду кольцо окружения вновь резко сжалось, люди, наступая, прижимали к земле края сети, и Медведев с Филиппом очутились в центре этого кольца, как мухи, застрявшие в паутине.
Но даже тогда был момент, когда казалось, что они вот-вот вырвутся, потому что Филипп, используя свою нечеловеческую силу, разорвал несколько ячеек сети, хотя никто бы не поверил, что веревки такой толщины можно разорвать.
Однако, даже этот подвиг уже не мог их спасти.
Целая толпа людей навалилась на них и, последнее что успел увидеть Медведев, прежде чем потерял сознание от страшного удара по голове, это был шестопер, занесенный над головой Филиппа, который уже почти вырвался из сети, отбросив в стороны повисших на его руках противников…
Глава пятая
ПЕЛЕНА ЕЛЕНЫ ВОЛОШАНКИ (1486)
Основными, часто любимыми, и при этом весьма полезными в житейском смысле занятиями женщин на Руси в пятнадцатом веке, как впрочем, и во многих последующих веках, были пряжа, ткачество и шитье.
Крестьянки просиживали целые вечера над веретеном, городские жительницы орудовали чаще иглой и нитью, и даже в великокняжеском дворце Московского Кремля, живущим там женщинам, занимающим самое высокое место в иерархии тогдашнего общества, не чужды были эти же занятия.
Великая княгиня Тверская — так теперь, после покорения Твери и передачи ее во владение Ивану Ивановичу, именовалась его супруга, в девичестве волошская княжна Елена, дочь молдавского господаря Стефана, нареченного впоследствии Стефаном Великим, — не желая нарушать древних традиций, также коротала вечера за вечным женским занятием.
Правда, в отличие от женщин простых кругов, это немудреное занятие превращалось в палатах
