знал!', с экрана на него глядела улыбающаяся Риточка. Жора выключил звук и спрятал телефон обратно.
— Женщина, а я не вижу вашей знаменитой Бурдейской колбасы, — закончив разглядывать витрину, он вытянул шею и норовил заглянуть за прилавок.
— А ее ест кто?
— Я бы съел с удовольствием. Не пойму завод колбасный в селе есть — а колбасы нет. Как это?
— Вот потому ее и нет! Глаза все видят, и уши все слышат — добровольно есть эту гадость, никто не будет!
— Почему же? — не отставал от продавщицы Жора.
— Жить хочется, — отрезала женщина и показала на желтую кучку, над которой летали мухи. — Вон купите лучше бананы. Кстати — они свежие.
— На улице август, уважаемая! На деревьях яблоки, груши, персики — а у вас бананы за деньги. Смешно…
— Да ничего тут смешного нет, — вставила Анечка свои пять копеек. — Это Лакалут у нас их трескает.
— Ты мне брось, Самуэля обижать! — Зина встала со стула. — Ишь, придумали ему прозвище!
— Тетя Зин, простите, — Анечка как дитя наморщила лобик. — Я наоборот всегда горой за вашего зятя. И Галочке вашей завидовала, красавца такого отхватила!
— На свадьбу-то их, пригласишь, Анечка?
— А как же… — Анюта сосредоточив все свое внимание, высматривала конфеты какие подороже. — Мишка, Кара-кум….
— Але, Галочка? Сейчас к тебе Аня заедет. Какая, такая?! Да дочка Сары Конор! На свадьбу вас пригласит.
— Э-э! Тетя Зина! У меня сегодня вечеринка — только для родственников.
— Все. Скоро будут, ждите! — выкрикнула в трубку продавщица и жалобно обратилась к поздним посетителям. — Вы понимаете, моя Галочка и Самуэль после своей свадьбы и в гостях то ни разу не были. Какая-то сволочь сплетни распустила, и теперь все село боится, и сторониться моего зятя, заговор против него какой-то. Говорят, он петухов и курей крадет по ночам. Но Анюта, ты ведь знаешь — что это все Чупакабра проклятая. Ее и по телевизору показывали. А никто мне не верит! Так вот — только Самуэль выйдет на улицу, в него обязательно чем-то кинут, подло так, из-за забора. И крикнут в спину — Прячь курей! Лакалут идет! Вот они с Галочкой целыми днями и сидят дома — куклы шьют….
— Ваша Галочка детство вспомнила? — ухмыльнулась Анюта.
— Да что ты! Эти куклы таким спросом пользуются. Пару раз к ним даже депутаты приезжали. Серьезные, уважаемые люди… с охраной.
— Так! Вы свои страшные сказки женщина будете внукам на ночь рассказывать, — вмешался Жора, осознав бесконечность монолога Зины Коробочки. — Аня, покупай быстро, что нам надо и уходим отсюда — время!…
— Шесть буханок хлеба черного, упаковку воды сладкой и три килограмма конфет шоколадных — Мишка, Кара-кум и Маску дайте.
— Сейчас солнышко мое, ирисочка ты моя ненаглядная, — приговаривая, Зина достала большой кулек и наклонилась за сладостями.
— Тетя, девочка пошутила, — Жора слегка отстранил Анюту в сторону. — Килограмма нам хватит с головой. По триста грамм каждого сорта.
— Надо было мне у Марио деньги взять, жлоб ты все-таки Жорик, — надула губки невеста и вышла на улицу.
Загрузив два полных пакета, Жора попрощался с продавщицей и под легкий аккомпанемент дождя, они поспешили к машине.
Первым в списке приглашенных числился отец Федор. Это был молодой двадцатипятилетний статный мужчина, с рыжей, короткой бородой. Раньше он работал таксистом в городе, но в один из июньских вечеров, его осенило. Вот так вот просто — раз! И все. Осенило.
Хотя может тут и клиент виноват, или наоборот не виноват, а сделал доброе дело — направил Федю на путь истинный. Может этот клиент не рассчитался, или словом обидел — кто знает? А может действительно сверху ему там дали установку — иди и служи отрок!
Как бы там ни было, но на следующий день он не вышел на работу. Федя пошел вместо этого в церковь. Через пару месяцев поступил в семинарию, и по ее окончании оказался в Бурдеях. Сначала поставил вагончик посреди села, и водрузил на него крест. За пару лет рядом выросла небольшая церквушка из кирпича.
— Слава Богу! — не забывал он говорить все время.
Видно и Бог его в свою очередь не забывал. Появился приход, соответственно у отца Федора возрос и доход, который позволил ему соорудить себе скромное жилище в два этажа. Вот к нему как раз и направлялись Жора и Анюта.
— Быстренько батюшку пригласишь, и едем дальше, ты поняла? Без исповедей там всяких, библейских рассказов, — Жора осторожно объезжал опасные кочки и огромные ямы.
— За дорогой лучше смотри, вон возле Марфиного дома повернешь к ставку, — Анюта открыла окно и подставила руку моросящему дождику. — Ой, хорошо-то как…
— Застрянем где-нибудь в болоте, толкать будешь, невеста…
— А ты чо мне завидуешь? — Анюта склонила голову на бок и прищурилась.
— Конечно, завидую Анечка, не носить мне такого платья, — Жора скорчил скорбное лицо, и казалось, что он вот-вот заплачет. — И вот эту вот…. Как ее? Сетку от комаров никогда я не надену…. О горе, мне, горе!
— Во дурак… — обиделась девушка и проводила взглядом домик Марфы. — Эй! Куда ты едешь Жорик? Поворачивай!
— На право, или налево?!
— Назад! Я же сказала возле Марфы и к ставку вниз…. Вон туда, — и ее пальчик указал на возвышающееся здание из кирпича.
Глава 7
Старенькая иномарка, стоявшая возле высокого забора, была не из их села, 'У отца Федора гости!' — сразу подметила Анюта.
— Я быстренько! Жди меня…
— Считаю до трех — время пошло! — Жора сделал страшную рожу и прорычал, — Ррраз…
Девушка выпорхнула из авто и принялась колотить в железные ворота.
— Отец Федор! Батюшка!!
Жора закрыл окно, спасаясь от шумовой атаки, и достал телефон, глубокомысленно размышляя — 'Звонить Ритулику, или не звонить?' Он сначала выкинул на пальцах, выпало — не звонить. Задумался — ' Мне же будет хуже…' Затем бросил монетку. Упала орлом — звонить. Мозги на этот раз не думали, они знали, что может быть еще чем 'хуже' — 'Свирепый голос супруги!', и от этой безысходной ситуации он готов был выбросить мобильный в грязь — 'А что? Не плохая идея! Скажу — Ритуля, я потерял телефончик, купи мне айфончик…. И купит! Как же без связи она меня достанет?'
В это время калитка распахнулась и на пороге выросла черная гора, со снопом огненно рыжих волос.
— Ты чего беснуешься, дитя божье? — тревожно загудел пароходом отец Федор.
