основания.
Он был влюблен в Анютину маму. Притом давно и безнадежно. Когда-то правда он попытался ей предложить руку и сердце, но Рая рассмеялась в ответ, обнажив белоснежные зубы, и посмотрела на него сверху вниз:
— Сергеевич, а как же ты меня на руках носить будешь?
Вопрос был задан неспроста — разница в высоте была ощутимой. Его метр шестьдесят восемь, против ее метра восьмидесяти. Да и разница в возрасте, не делала ему скидок.
От этого вопроса, он покраснел и выдавил из себя:
— А что? Давай попробуем, Раечка.
— А давай! До сельсовета донесешь — буду женой твоей.
Нести ее надо было не меньше километра, — 'Дорога вся в ямах. Да и день на дворе — люди вон ходят…. А ведь я председатель, как-никак…'. Пока он размышлял, Раечка повернулась к нему спиной, и плавно покачивая бедрами, пошла в дом.
— Я согласен…. - пропищал Сергеевич.
— Поздно Ваня… поздно, — едва услышал он любимый голос.
С той поры председатель так и не решился к ней подойди. Так тайком, он бросал в сторону Раисы пламенные взгляды, но на большее не осмеливался.
Анюта приняла серьезный, почти официальный вид и медленно произнесла приглашение, тщательно подбирая каждое слово:
— Я вот к вам по какому делу, Иван Сергеевич, мы приглашаем вас на помолвку.
— Раиса…. Семеновна выходит замуж? — его вопрос был пронзен печалью, а руки повисли плетьми.
— Нет, это я выхожу замуж, за итальянца, — и она почему-то свысока взглянула на Колю Уголька.
— С удовольствием приду! Когда? — спросил Сергеевич, доставая большой блокнот из стола.
— Сейчас!
— Ух ты, прикольно! — обрадовался Ботаник.
— В натуре… — подтвердил Коля.
— Но, видишь ли Анечка, ведь у меня же люди, — развел руками председатель.
— А вы все и приходите! — великодушная девочка, забыла о кратком мамином списке. Ей очень хотелось — масштаба, веселья, а не серой статистики.
— Полчаса, и мы на пороге, — за всех решил новый фермер и достал бумажник. То есть… лопатник.
— Я побежала, ждем! — и Анюта устремилась к озабоченному жизнью, Жорику.
— Мне конец, мне конец…. - без остановки твердил одно и то же Жора, методично ударяя голову об руль.
— Если тебе жить надоело, спустись в наш погреб, за помидорами, — предложила девушка, удобно усевшись на сиденье. — Будь мужчиной, не терзай машину. И не забывай — твой друг в заложниках у моей мамы, а это серьезно! Вперед поехали — домой!
— А как же Галя и ее несчастный Самуэль? — не понимая зачем, спросил Жора.
— Ну, какого?! Зачем ты мне о них напомнил! — Анюта закрыла глаза и с минуту так молча просидела. Потом она их резко открыла и тяжело вздохнула. — Не выходит. Не могу о них забыть обратно. Придется ехать, сам напросился.
— Так какие проблемы? Едем домой, да и все. Считай, что ты забыла.
— Проклянет нас черная душа, я это чувствую. Он бывшую Галкину подругу знаешь, как сглазил?
— Конечно, знаю — у нее мальчик темнокожий родился.
Аня с удивлением взглянула на бывшего шефа:
— Хм…. Но у них ведь ничего не было, понимаешь?
— Понятное дело, село, аптеки нет. А эта…. Вспомнил — Зинка! Она ведь всякой гадостью не торгует. Вот поэтому у них ничего и не было, а зато дети потом были, это ведь и ежу понятно. И я теперь понял еще одно — кто и за что в него бросает камни.
— Жорик, Жорик, — вздохнула видавшая много чего Анечка. — Шутишь ты все, шутишь, а вот сейчас тебе придется несладко.
— Колдуна мне нужно будет победить или что?
— Нет, не угадал. Смотри!
Впереди был крутой спуск, размытый дождем.
— Я туда не поеду! — почти истерически закричал Жора и дал резко по тормозам.
— Как знаешь — это ты сказал, а не я, — усмехнулась Анечка.
И в этот момент по крыше машины раздались глухие удары.
— Эй! Анья! Открой! Это мы!
Анюта испуганно посмотрела в свое окно. В темноте блестели зубы и очи белели.
— Самуэль…. - прошептала в ужасе девушка и отчаянно схватилась за Жорину руку.
Задние двери резко распахнулись с обеих сторон и Жора с Анютой, как по команде обернулись.
— Анька! — без приглашения залезая с левой стороны, выкрикнула грубым голосом накрашенная как гейша, Галя. — А мы до вас решили сами прийти, пешком.
— Буумм — с другой стороны утробно зазвучав, появился большой барабан. Затем просунулась чернокожая голова в кучеряшках и обнажила десна с белыми, как снег, зубами. — Щирый вэчор, добрым льюдям!
'Лакалут!' согласился с Бурдейцами, Жорик, и взял курс к Анютиному дому.
***
Тем временем Профессор с каждой минутой завоевывал сердца Никитичны и Раи. Он удивительным образом понимал их и тотчас же исполнял желания женщин.
— Марио, почисть картошечку! — просила его Никитична.
— Ба-ра-бо-ля, — подсказывала ему Рая.
И как истинный итальянец, Олег, стрельнув глазами по немаленькой груди хозяйки, брался за нож и принимался за работу.
— Уи, сеньора, — отвечал он покорно и женщинам это безумно нравилось.
— Зять у тебя — золотой будет Раечка, — вздыхала за спиной у Профессора соседка. — Хотя между нами, как супруг он тебе больше бы подошел, чем Анютке, молодая ведь она еще, глупая.
— Да что ты такое говоришь! — краснела Рая.
'И ничего она глупого и не сказала', мысленно соглашался с соседкой Олег.
— Ой, любопытно, а какие они по ночам, итальянцы, а? — вспомнив молодость, шепотом тормошила Раису, неугомонная помощница.
— Ну, ты и даешь! А я откуда знаю? — с возмущением отвечала ей Раиса.
'Вот и я не знаю', неосмотрительно поддержал обладательницу косы Олег, но спохватился — 'И даже знать не хочу!'
Приблизительно в таком ключе проходило приготовление праздничного стола. Незаметно пробило девять. Олег, справившись с работой на кухне, уже безукоризненно исполнял роль официанта, накрывая на стол нехитрые деревенские блюда. За окном вовсю хлестал дождь, и Профессор очень смутно представлял, как же этой ночью в огороде, в грязи, он будет искать сокровища.
Глава 8
